Тот, кто умрет последним

Гриппандо Джеймс

– Я в самом деле испытываю муки совести из-за того, что позвал вас с собой, – признался Джек.

– Почему?

– Я попросил вас пойти со мной, предполагая, что это развлечет вас. Что занятие правом повернется к вам своей более интересной стороной. Я вовсе не собирался бросить вас в лапы выздоравливающего порномана.

– Никуда вы меня не бросали. Я сама вызвалась. Я не собираюсь содрогаться и замирать из-за того, что какой-то недоумок не может смотреть на мое лицо, не думая при этом о… впрочем, ладно, не важно, о чем он пытался не думать.

– Так

с вами все в порядке?

– Конечно. А насчет речи, которую я произнесла сегодня в вашей конторе о том, что использование для дела своего тела ничем не отличается от использования своего интеллекта?

– Ну? – не понял Джек.

– После встречи с Хавьером, скажем так, мои мысли в этом направлении эволюционируют.

– Вполне естественно, – улыбнулся Джек.

Они постояли молча, чувствуя смущение. Джек между тем обдумывал следующий ход. Желтый свет клуба «Вертиго» играл в глазах Келси, извлекая из загадочной светло-карей глубины золотые искорки. После развода мысли о любовных свиданиях довольно сильно раздражали его, тем не менее он не потерял способности понимать смысл того, что выражает женское лицо, или оценивать душевное состояние женщины. Все эти мелкие детали словно говорили: «А что у нас дальше по плану?» – или наоборот: «Я устала и хочу идти домой». Что-то в нем хотело идти напрямую и пригласить Келси выпить кофе или еще что-нибудь, но подобное отношение к матери Нейта казалось Джеку непозволительным.

– Мне в самом деле нужно отпустить няню домой, – сказала Келси. – Может быть, в следующий раз.

– В следующий раз – что?

– Последние тридцать секунд ты одним глазом смотрел на меня, а другим – на заведение на противоположной стороне улицы. Так что… как-нибудь в следующий раз.

Джек нервно копался в кармане в поисках служебного пропуска.

– Конечно, – сказал он, удивляясь тому, как легко Келси разгадала его мысли, – как-нибудь в следующий раз.

16

В час ночи район складов к западу от шоссе на Пальметто являл собой все очарование и самобытность Леванвортского рынка после закрытия. Строения, простые сооружения из шлакобетона и листового железа, походили одно на другое. Прилегающие к каждому предприятию участки были сплошь завалены неопределенной формы кучками товара на поддонах. Все это было огорожено проволочным забором высотой в девять футов, по верху которого была пропущена спиральная колючая проволока, похожая на зубы людоеда Слинки.

Плотные облака закрыли луну, а уличных фонарей не хватало: стояли они редко. Маленькая красная «хонда» продвигалась, гремя и подпрыгивая на выбоинах, таких глубоких, что вся машина покрылась мокрой грязью. Те, кто призван бороться за порядок на проезжей части улицы, свою битву явно проигрывали, поскольку бесчисленные грузовики, вес которых превосходил все установленные законом лимиты, разрушали дорожное покрытие с восхода до заката шесть дней в неделю.

Дейрдре Мидоуз отъехала от своего дома довольно далеко, но интуиция подсказывала ей, что к месту назначения она все-таки

приближается. «Итальянская черепица и изделия из мрамора Джей Джей», – прочитала она вслух.

Дейрдре посмотрела свои записи. Это то, что нужно. Наконец после долгих поисков, езды кругами и проверки дюжины других заведений, имеющих название «Итальянская черепица и изделия из мрамора таких-то хозяев», Дейрдре нашла то, что искала.

Она заглушила двигатель и потушила фары. Во внезапно наступившей темноте ей стало не по себе. На улице было темнее, чем думала Дейрдре. Она зажгла внутреннюю лампочку и посмотрела, что у нее в кошельке. Ручка и бумага, конечно же. Диктофон. Сотовый телефон с полностью заряженной батареей. Это, конечно, не панацея, но, пока у нее был сотовый телефон, Дейрдре пошла бы куда угодно – куда угодно в поисках материала для репортажа, разумеется.

Телефон зазвонил сразу после полуночи. Дейрдре в своей гостиной смотрела по телевизору Леттермана, держа рядом беспроволочный телефон. На дисплее высветился символ ID, а это свидетельствовало лишь о том, что звонили из уличного телефона-автомата. Вызов прозвучал дважды, прежде чем она ответила.

И Дейрдре еще раз – в последний раз – продумала все свои предстоящие действия.

– Алло.

– Вы готовы? – спросил незнакомец. Прозвучал опять тот же самый металлический голос, словно шедший из-под воды.

– Еще бы, – ответила она.

– Поезжайте к «Итальянской черепице и изделиям из мрамора Джей Джей», на Корт сто тридцать два, что западнее Восемьсот двадцать шестой улицы. Заезжайте с задней стороны. Там, в проволочном заборе, есть ворота. Они на засове, но я оставлю его открытым. Войдя внутрь, пройдите примерно сто ярдов по направлению к погрузочной платформе.

– Почему там?

– Потому что я так сказал.

– Послушайте, я не так сильно заинтересована во встрече с незнакомым человеком в полночь где-то у черта на куличках.

– Тогда не приходите.

– Вы все еще намерены рассказать мне свою историю?

– Не намерен, если вы не придете. И еще одно. Когда я говорю «приходите», я имею в виду «одна», без сопровождения.

– Почему вы поступаете именно так?

– Потому что хочу знать.

– Знать что?

– Очень ли вы заинтересованы в том, чтобы узнать правду о Салли Феннинг.

– Почему вы думаете, что я очень хочу узнать ее?

– Потому что эта история связана с выплатой кругленькой суммы, сорока шести миллионов долларов.

– Если я узнаю, кто убил Салли, каким образом это поможет мне получить сорок шесть миллионов долларов?

– Это не поможет решить вопрос в вашу пользу, но вы окажетесь на шаг ближе к заветной цели.

– Но как?

– Убийца Салли не получит ничего из оставленного ею имущества. Таков закон, верно?

По спине журналистки пробежал холодок. Она поняла, что ее собеседник далеко не гений, но весьма осведомленный человек, знающий о существовании «Статута убийцы».

– Это так, – ответила она. – Убийц лишают права на любую часть наследства их жертвы.