Тот, кто утопил мир
Шрифт:
Кто-то поднимался по лестнице. Это оказался Оюан, пробиравшийся мимо мертвых тел с выражением равнодушной брезгливости. Он был безоружен, но Чжу внезапно вспомнила истыканные стрелами юаньские трупы внизу, во дворе. Видимо, его работа. Чжу грела душу мысль, что он помог ей по собственной воле. Так правильно. В Интяне она сказала ему правду: ей нужна была только его армия. Но теперь все изменилось. Оюан был у нее и стал ценен.
Генерал сурово заметил:
— Похоже, ты добился своего, — и тут же нахмурился. — В тебе что-то переменилось?
Чжу мгновенно подумала: грудь!
Она прыгнула наудачу.
Теперь Чжу, живая и невредимая, стоит перед Оюаном. Без бинтов. Вряд ли он понял, что не так. Грудь у нее невыдающаяся, особенно под слоями просоленной одежды. Любопытно, что он вообще заметил. Оюан присматривался к чужим телам внимательнее многих. Может, он шел по жизни, бессознательно распределяя всех встречных на две категории: те, на кого он страстно желал походить, и те, с кем сходство отрицал?
Чжу всей душой его поняла. На протяжении своего отрочества она занималась тем же самым.
Она ответила легким тоном:
— Кто ж знал, что соль так улучшает прическу! Если бы не эти ваши косицы, сами бы узнали разницу…
Она едва сдержала смех, когда Оюан отвернулся чуть ли не с рыком.
Глядя на гавань сквозь бойницы, Чжу видела сверкающее в рассветных лучах море. Оно было молочно-бирюзовое, точно горячие минеральные источники и нефритовые облака. В нем парили острова, бесконечные острова, и Чжу представила, как прыгает с одного на другой, устремляясь в будущее.
Она радостно сказала в узкую спину Оюана:
— Я знаю, что ты не веришь. Но я добился желаемого, потому что я всегда так делаю. А теперь ты увидишь, как я схвачусь с Чжанами и выйду победителем.
8
Пинцзян
Королева сидела в садовой пагодке, склонив голову так, чтобы спутник созерцал ее профиль с наиболее выгодного ракурса. Озерный ветерок, несущий аромат зеленых водорослей и утиных лапок, носился над городскими стенами и залетал в фамильный дворец Чжанов, где играл жемчужными кистями в прическе королевы и обращал листву фисташковых деревьев в трепещущее золото. Настоящее золото. Рисовый Мешок, недовольный природными красками, приказал покрыть позолотой каждый листик. Гости сначала дурели от блеска, а потом — от неизбежной мигрени. По палому золоту гуляли, изгибая шеи, павлины. Как будто с веток сыплются монеты, подумала Королева. По стоимости примерно так и вышло бы. Она заученно улыбалась.
Король, ее супруг, развалился на подушках, уставившись на куртизанку, развлекавшую их во время послеполуденного отдыха игрой на чжэне. Здесь, в озерном Пинцзяне, свет был ярче, чем в их старой столице Янчжоу, с ее глубокими
Раздраженная Королева решила, что отошлет девушку с жалобой обратно хозяину. Она слишком щедро оплачивала развлечения своего мужа, чтобы терпеть небрежность. Хотя ему как раз было все равно. Рисовый Мешок Чжан и помоям бы обрадовался, если бы ему сказали, что это дорогущее вино. Мадам Чжан продолжала непоколебимо улыбаться. В свое время он оказался ей полезен именно своим тщеславием, и она была ему благодарна. Теперь Королева с нетерпением предвкушала будущее, и выносить мужа ей стало совсем невмоготу.
Королева взглянула через столик на генерала Чжана, когда стайка служанок вбежала с подносами. На лице у него застыл обычный вежливый интерес. Их взгляды встретились, и это было словно соприкосновение обнаженных ладоней. Он не улыбнулся, но скорбный излом его бровей смягчился.
Рисовый Мешок рассматривал тарелки с недоуменной гримасой. Наваленные горкой речные крабы с пурпурными клешнями ему, наверное, показались оскорбительно простецкой едой. Королева коснулась руки мужа самыми кончиками пальцев, привлекая внимание. Половина искусства угождать необразованным мужчинам состоит в том, чтобы ненавязчиво, вперемешку с лестью, указывать им, чем следует восхищаться. Она промурлыкала:
— Эта недостойная женщина подумала, что Его Величество оценит возможность отведать местных свежевыловленных крабов. У них короткий сезон, не дольше, чем у цветов, распускающихся ночью. Каждый год те жители Пинцзина, кто может себе это позволить, стараются прикупить себе двух-трех свежих крабов. — Лаковая помада на улыбающихся губах едва не треснула. — Но даже самым богатым редко удается достать больше одного зараз.
Читать настроение мужа и отвечать в тон давно стало для нее проще, чем дышать. Она была и кукла, и кукловод. Ум находил удовольствие в пустых действиях тела — сказать, коснуться ощутить прикосновение. На другом конце стола генерал Чжан с неестественным спокойствием скрывал, как неприятно ему видеть это супружеское воркование. Ее завораживала собственная власть: двое мужчин покорны одному ее прикосновению.
Рисовый Мешок забыл о музыкантше. Посмотрел на жену самодовольно, будто она была одним из его неотъемлемых качеств, которые и привели к заслуженному величию. Он с удовлетворением заметил:
— Королевская пища, значит!
— Как проницателен мой супруг! — Она поманила одного из слуг, сопровождавших девушек. — Ты. Исполни свой долг.
— Разрешите недостойному, Ваше Величество… — забормотал слуга. Взял крабью клешню, раскрыл ее. Мясо внутри истекало белыми, словно нефрит, соками. Рисовый Мешок внимательно наблюдал, как пищу пробуют на яд. Ему нравилось, когда эта церемония завершалась успехом. И еще больше нравилось то, что он сам ничем не рискует.