Тот, кто утопил мир
Шрифт:
И тут же, с некоторым злорадством, добавила:
— Ага!
Оюан прожигал письмо ошарашенным взглядом.
— Наверное, шифр какой-то, — сказал он наконец с заметным смущением.
Шифр на основе монгольской письменности. Имеет смысл, если шпион служит Главному Советнику. Но…
— Если это юаньский шифр, почему ты не можешь его разобрать?
— Он не юаньский. Я никогда ничего подобного не видел. Это откуда-то еще…
Оюан, хмурясь все сильнее, всматривался в плавный почерк, словно искал ускользающую зацепку. Но в итоге потряс
На обратном пути в лагерь Чжу пережевывала новости. Если шпион не юаньский, то чей? Снова накатило предчувствие неладного, как в Чжэньцзяне. Только оно обострилось. Было ощущение, что все намеки на чьи-то тайные передвижения — карикатура, убийство, теперь вот шпион — указывают на кого-то конкретного. Кто-то следит за ними, знает их, а они его — нет. Ей это очень не нравилось.
Чжу рассталась с Оюаном у его юрты. Но, вместо того чтобы направиться в собственный шатер, она прогулялась до той части лагеря, где обитали несколько дюжин человек, отобранных из числа ее собственных воинов. В самом пахучем из шатров она отыскала Цзяо, который уже (или еще) не спал, помешивая палкой содержимое нескольких сомнительного вида горшков над жаровней. Чжу вошла и сунула письмо ему под нос.
— У меня для вас занятный подарочек.
Больше всего на свете Цзяо любил бравировать своим интеллектом — и, соответственно, ничего не могло выбить его из равновесия так, как нерешаемая задача. Чжу прямо слышала, как затрещало, разгораясь, пламя его любопытства при виде шифра. Если кто и сможет его взломать, то именно Цзяо.
— Гляньте, что можно отсюда вытащить, и дайте мне знать.
— Храни нас Будда! — воскликнула Чжу, когда Сюй Да согнулся пополам в приступе кашля. — Ты умираешь? Водички попей.
Сюй Да укоризненно посмотрел на нее слезящимися глазами:
— Как вы тут все… живете?
Чжу дыма не замечала, даже сидя прямо у походного костра. Она почти целый месяц провела в дымном тумане и теперь воспринимала его как свою естественную среду обитания. Так же было с благовониями в монастыре.
— Разница в том, что благовония пахнут приятно! — Сюй Да с горсткой других командиров Чжу прискакал с восточных позиций, чтобы посовещаться с Чжу и Оюаном. — А эта вонища — горелый бамбук и сухой конский помет.
— Зато какие мы, наверное, вкусные, — мечтательно протянула Чжу. — Лучше, чем даже ветчина из Цзиньхуа: копченые люди из Чжэньцзяна…
Сюй Да наконец-то перестал кашлять к концу совещания (во время которого Цзяо отчитался по строительству туннелей, случился горячий спор, стоит ли использовать построенные для отвода глаз, но рабочие осадные машины при атаке, и был отточен план, как переправить несколько сотен человек по туннелям с максимальной скоростью), но на прощание он посмотрел на Чжу весьма мрачно:
— Лучше действовать поскорее, потому что, если я сюда еще раз приеду, покрушу тут что-нибудь. Ладно, поехал я…
Из клубов дыма вынырнула пара
— Сообщаем Сияющему Королю, что мы взяли в окрестностях лагеря неизвестного человека. При нем послание. Ждем приказаний!
Чжу ощутила прилив волнения. После той ночи, когда сбежал шпион, она попросила Оюана усилить охрану, надеясь именно на такой результат. Раз к ним в руки живьем попал гонец, они убедят его — вежливо или не слишком — выдать шпиона. Немножко странно, что гонец появился у лагеря при свете дня, когда его легко схватить. Но, может, это приурочено к их совещанию? Если шпион — кто-то из солдат Оюана, у него был резон выбрать время, когда все командиры заняты.
Чжу встала и отрывисто приказала:
— Ко мне в шатер его.
Стражники снова отдали честь.
— Будет исполнено! Сияющему Королю нужно само послание? Оно… — стражник запнулся, — …большое.
На окраине лагеря послание у гонца отобрали. Чжу, Оюан и Сюй Да разглядывали тачку, нагруженную глиняным кувшином исполинских размеров. Кувшин был в рост человека, рыхлая соломенная крышка сидела на нем, как шляпа на путешественнике. Сквозь дым пробивалась мощная вонь.
— Послание? Может, запас квашеной капусты на зиму? — спросил Оюан с презрением человека, который никогда не опускается до того, чтобы есть овощи.
— Не знаю!
Гонец — местный крестьянин с виду — замахал руками:
— Я его не знаю! Он мне просто заплатил, сказал, вы ждете, вот я и…
Когда Сюй Да потянулся к крышке, Чжу молниеносно вспомнила запах пороха, похожий на аромат вяленой свинины:
— Не трогай! Кто-нибудь, позовите инженера Цзяо. Это может быть бомба.
— Только не с такой неплотной крышкой, — вынес вердикт подбежавший Цзяо. Как обычно, мнение свое он озвучил несколько свысока. — Да и не яд, судя по размерам.
— Ладно, снимайте его, — приказала Чжу, чувствуя себя слегка по-идиотски.
И, едва стражники бросились выполнять приказ:
— Погодите, не так!..
Но стражник уже перерезал веревку, не подумав, с какой силой тяжелый неустойчивый предмет мог всю дорогу давить на обмотку. Веревка лопнула, как тетива лука, тачка накренилась. Кувшин задумался, как ему поступить, а все остальные задумались, удастся ли его поймать или скорее он их раздавит. Но, прежде чем люди приняли решение, кувшин взял дело в свои руки и героически бросился наземь. Содержимое выплеснулось наружу.
Это было не зашифрованное сообщение. Это было сообщение, которое трудно не понять. Оно взывало к получателю.
По земле вместе с лужей маринада расплескались… руки. Отсеченные руки: мужские, женские, детские. Их выбросило к ногам присутствующих, как морских звезд на берег моря.
Одного из стражников чуть не вырвало, и остальные едва не последовали его примеру. Чжу отогнала их. Запах маринада (если не думать, что в нем замариновано) не такой уж и мерзкий, а вот если кого-нибудь вырвет поблизости…