Тот первый поцелуй
Шрифт:
Натаниель упрямо выставил вперед подбородок.
— Я никогда об этом не забываю.
— Неужели? А как насчет того вечера, когда ты ее целовал?
Натаниель не опустил глаз; последовала длинная пауза.
— Она меня уже простила за это, — наконец оправдался он. — К тому же я был пьян.
— Такие оправдания уже порядком надоели. У Натаниеля дернулся рот.
— Довольно учить меня, как жить, Морган.
— Согласен. Но если бы ты меня послушался, то не изуродовал бы себе жизнь.
Внезапно Натаниель перестал сдерживаться,
— Знаешь, ты ни капельки не переменился. Ты все такой же непреклонный и суровый. Если я не поступаю по-твоему, значит, я виноват. Скажи мне, Морган, ты так же ведешь себя и с Элизабет? — Он не стал ждать ответа, но обрушил на брата новое обвинение. — Неужели тебе безразлично, что ты сделал ее несчастной?
Морган буквально окаменел.
— Это она тебе сказала?
— Зачем ей говорить? Достаточно посмотреть на нее!
Морган напрягся всем телом, сдерживая ярость; его взгляд, казалось, готов был сразить Натаниеля наповал. Наконец он медленно и глубоко вздохнул, и, когда заговорил, его голос звучал совершенно спокойно:
— Хочу предупредить тебя, братец. Я не позволю тебе разрушить и этот мой брак.
— Можешь не беспокоиться, — бросил ему в лицо Натаниель. — Ты сделаешь это сам, без меня.
Глава 24
Было уже позднее утро, когда Элизабет вышла из своей комнаты. Просто удивительно, что с ней происходило в последние дни. Сколько бы она ни спала, она все равно пробуждалась усталой, словно и не ложилась в постель. Вчера она прилегла отдохнуть после обеда, но это не прибавило ей бодрости.
Солнечные лучи струились через цветные стекла окна на лестнице, и Элизабет остановилась, восхищенная чудесным зрелищем. Весь холл внизу был окрашен в мягкие, чистые тона зеленого и розового, голубого и желтого, словно в комнату проникла радуга.
На полпути вниз Элизабет увидела Моргана, который разговаривал с Симмонсом. Симмонс кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, но тут увидел хозяйку, и приветливая улыбка осветила его морщинистое лицо.
Морган проследил за его взглядом и, отпустив Симмонса, остался ждать Элизабет.
— Доброе утро, — неуверенно произнесла она. Но не получила ответной улыбки, а лишь легкий кивок.
Все предыдущие дни прошли в заботах о Натаниеле, и его здоровье улучшилось. Более того, завтра утром Натаниель возвращается к себе, и Элизабет очень надеялась, что его отъезд положит конец напряжению, возникшему вместе с его появлением в доме. Кстати, Стивен деликатно намекнул Элизабет, что, возможно, Морган чувствовал себя заброшенным, так как все свое время она отдавала Натаниелю. Почему-то подобная мысль никогда не приходила Элизабет в голову, но теперь казалась ей вполне разумной.
Как бы там ни было, Элизабет более всего жаждала возвращения их с Морганом нежной близости, которой они наслаждались в доме на берегу.
Элизабет снова напомнила себе об этом и с радостной улыбкой взяла Моргана под руку.
— Не хочешь ли позавтракать вместе со мной?
— Не могу. Я должен был быть на верфях уже час назад.
Элизабет с трудом удержалась, чтобы не убрать руку, Морган смотрел на нее так, будто ее прикосновение было для него оскорбительным.
— Хорошо, — уступила она. — Тогда, может быть, ты со мной пообедаешь?
— Между прочим, я пригласил на обед Вильсона Рида, Джастина Пауэлла и Джеймса Брубейкера, нам надо обсудить кое-какие вопросы в связи с нашим соглашением. Возможно, тебе будет скучно, но ты, конечно, можешь к нам присоединиться.
Элизабет закусила губу: его банкир, адвокат и Джеймс Брубейкер. Она поморщилась, вспомнив вечер, когда все трое приходили к ним на ужин. Морган ее ревновал, а она осыпала его упреками. Он сомневался в ее нравственности, а она вспылила и напомнила ему о той женщине, что была его любовницей.
И все же Элизабет считала своей обязанностью помогать Моргану в его делах. Она также напомнила себе, что они уже давно не обедали вместе, с того самого дня, как ранили Натаниеля; рана на плече мешала ему двигаться, поэтому Элизабет старалась присутствовать при каждой трапезе. К тому же слова Стивена не выходили у нее из головы. «Возможно, Морган чувствует себя заброшенным». Если она откажется, не подумает ли Морган, что его жена отдает предпочтение Натаниелю? Вот уж чего она совсем не хотела. Элизабет посмотрела в глаза Моргану.
— Так ты не против? Он пожал плечами.
— Мне все равно.
Не слишком любезное приглашение, но Элизабет утаила обиду.
— Тогда я обязательно буду.
По мере приближения вечера в душе Элизабет постепенно крепла надежда. Может быть, совместный обед растопит лед между ними. Когда гости уйдут, они побудут вдвоем в гостиной, и возродится хотя бы частица той прежней гармонии. Она попросит проводить ее до спальни, и если все пойдет, как задумано, она без слов возьмет его за руку и насильно втащит к себе. А там уж ночь подскажет им путь.
«Как я этого хочу, — грустно призналась себе Элизабет. — Безумно хочу». Она жаждала не только удовольствия, которое получала в его объятиях, но и молчаливого понимания, возникавшего после любовных ласк. Как она хотела, чтобы он до боли прижал ее к своей груди. Как она мечтала проснуться утром под надежной защитой его рук.
Морган не прикасался к ней даже случайно после той ужасной ссоры из-за Натаниеля. Неужели он навсегда изгнал ее из своей души и сердца? Нет, не может быть! Она не поддастся отчаянию. Все переменится, уверяла она себя. Все переменится уже сегодня вечером.