Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
Оба в соседнюю комнату прошли, а там та же картинка с кроватью посередине. Если Никита и переживал, что на старость глядя никто стакан не протянет, то для этой цели себя вокруг другим барахлом обложил, чтобы не так обидно было.
В третьей комнате вовсе не протолкнуться: коробки с гречкой, мешки с сахаром, муки след на коврах. А ковры свет от окна перегородили. И не старые советские экземпляры, главное, а современные, из южных республик, с ворсом высоким, дорогим. На вес.
Коробки были и в санузле, и на кухне,
Тут Боря мимо одной из коробок проходя, фоторамку заметил. Взгляд за выцветшую фотографию зацепился. Пыльная, старая, с красками почти сплошь фиолетовыми и розовыми.
Взял её только Глобальный в руки, так и охнул. На ней Степаныч в форме стоял, а рядом женщина с кудрявой причёской, да в платье подвенечном. И что-то подсказывало, что жена это мастера. Первая и она же единственная. И не Нинка совсем. Из того момента жизни, когда за ум взялся и удержался, влюбившись на всю жизнь вперёд.
Боря и не понял, как подле Никиты оказался. Что за полсотни лет человеком так и не стал.
Снова за шиворот взял, затряс:
— Ты кто вообще такой?! Ты совсем охуел фотографии выносить, падальщик?! Это кем… кем надо быть, чтобы… такое творить!!! КТО ТЫ?! А?! КТО???
— Я верну! Я всё верну! — кричал сосед, но всё без толку.
Стас вмешался. Борю на лестничную площадку вынес. Простоя взял подмышку и понёс долой. Раньше так богатыри коней на плечах таскали нужды ли, потехи ради. А нынче крановщики деревенские забавлялись.
Боря в себя пришёл только на улице, когда ветер в лицо пригоршню снега бросил и ухо вновь заболело.
Произошла первая вспышка гнева по жизни, когда вообще не понимал, что происходит. Контроль потерял. Состояние аффекта — по-научному.
«Как только не прибил? Хорошо, оттащили», — добавил внутренний голос.
Боря оглянулся. Стас рядом стоял, и языком снежинки ловил. Нет в нём гнева ни капли, только посмеивается снисходительно богатырь на просушке. А как заметил осмысленность в действиях, сказал сразу:
— Такого я ещё, конечно, не видел, чтобы даже фотографии тырили.
— Сука! — буркнул Боря.
— Сука, — подтвердил крановщик и принялся делать зарядку на свежем воздухе. Так как выбора особого в мастерке не было. — Сдаётся мне, Никитос жену Степаныча любил тайком, да украдкой. А теперь мстит ему, что не уберёг. Ну как мстит… падлит как может. Всё-таки Никита Степаныча моложе, а дед твой верит по старой дружбе. Соседи же. не чужие люди.
— Был у меня такой сосед как-то, — буркнул Боря. — Икается тебе, Лёня?
Глобальный снега молодого подхватил, умылся, на часы посмотрел — дело к завтраку.
Такси подъехало.
— Мужики, в городе завал, — честно предупредил молодой таксист. — Может не поедем в центр?
— Да в любой
— Да, где на коней чехлы в городе шьют? — добавил Стас и сам заржал своей шутке.
Таксист посмотрел на пассажира спереди, которому колени действительно уши закрывали, и поразился уровню самоиронии.
— Я как будто звезду НБА везу.
— А что сразу НБА? Я бы за столичных играл, повернись оно так. А что? Я баскетбольный мяч ещё в школе ладонью на весу перед собой держал, — ответил Стасян. — Помню однажды трёхочковый стулом сделал с линии. Зачем не помню. Дебил молодой был. А сейчас что, лучше? Нет, чтобы куртку с собой в больницу прихватить. Да плюс тридцать по Цельсию было. Все ходили облазили. Эх, доведёт меня этот резко континентальный климат.
Но Боря, сидя позади в седане, их уже не слушал. Не до природно-климатических перепадов в стране широкой, да разной. Ему писала Дашка. А с признаниями селфи из душевой пошли. С лицом довольным. Распущенные ночью волосы теперь в две косички. И на женском это определённо что-то значило. Даже тени нанесла, глаза подкрасила. Чего раньше за ней замечено не было. А вот румянец тот же, свой, природный, так сердцу милый.
«Никакая пудра не нужна, когда женщина влюблена», — добавил внутренний голос.
Но едва Боря отвечать начал, тыкая виртуальную клавиатуру, как звонок появился с надписью «начальник».
— Борис, ты на работу-то собираешься? У нас тут планёрка, и кого-то явно не хватает, — заявил Тимофей Вольфыч. — Обоих-двоих.
— Были бы деньги, ездил бы на своей и быстро. А приходится пешком и на общественном. Что дольше, снега ещё навалило, — ответил Боря скорее по привычке как старому начальнику.
Ведь ещё сутки назад на месте начальника был Антон Сергеевич, и не сразу вспомнил, что заменил того в адресной книге на «арестант». А как вспомнил, губу прикусил.
Ну да поздно уже. Только добавил поспешно:
— Может аванс хоть дадите? Месяц позади, считай. Работал хорошо. Денег не видел. Так не поступают с лучшими работниками.
— Будет аванс завтра. — уверил начальник. — Будет!
— Ну, значит завтра и придём. Заодно и поработаем, — буркнул Стас едва-едва, но радио в салоне работало ещё хуже, так что получилось довольно громко.
Начальник услышал речь так же, как слухастый крановщик разговор.
— Роман, ты чего там бурчишь? И тебе аванс будет! Вижу, что в паре трудитесь последний месяц. Но раньше ты в отстающих был. Так что ты не в приоритете, потерпишь.
Тогда крановщик-сантехник на подмене не стал сдаваться и добавил задорно:
— Так раньше хотя бы минималку выдавали. А теперь как платят, так и работаем. Так что, Тимофей Вольфович, это не наш выбор! Берегите себя! А мы на работу по тому же остаточному принципу выйдем. Потерпите. Не в приоритете.