Тот самый сантехник. Трилогия

Мазур Степан Александрович

Боря округлил глаза. Если каждую просьбу по жизни выполнять — стереться можно как ластик. А Яна, глаза опустив в пол, продолжила:

— Комплименты ещё говорил… Много. Потом какой-то провал в памяти… Ну я и… показала. Он в ответ тоже много чего показал. Я вообще не знала, что мужик может за несколько секунд раздеваться. Стоит, значит, голый, наяривает. А я сиськи мну и охреневаю от процесса. А он охуевает! Член то всё больше. Залупа красная. Натёр, поди, пока всех упрашивал. А я краем глаза смотрю, интересно же. А сосками

моими стекло можно резать. Думаю — нишутя себе, изголодалась. Антону то всё некогда, работник месяца. Вечерами постоянно на работе пропадал. Командировки одни, да разъезды. А тут… сам понимаешь, внимание.

Боря губами поплямкал, так как теперь за того мужика по ту сторону экрана отыгрывал. Ведь грудь показывали уже ему, а трогать вроде нельзя. С другой стороны, халат на одном плечике только, второе обнажилось бесстыдно. И кожа такая молочная, светлая. Кровь с молоком. Аж молока захотелось. Но он то лимон жевал.

«Нельзя смешивать», — напомнил внутренний голос, но так тихо, как будто громкость ему убавили.

Яна, грудь поглаживая, вновь расписала как сосок набухший показывает, тут же его демонстрируя:

— Вот как сейчас примерно было. Тут он и говорит, стручок свой теребя. «Ты ниже, мол, покажи. То, что под халатиком, покажи. И вообще — всё покажи, а я — заплачу». Я ему и говорю — ты не плачь, всё хорошо будет. Вдруг у человека горе какое? Ну, всякое бывает.

Боря кивнул, не особо слушая, больше рассматривая. В глазах такая фокусировка и набор резкости начались, что каждый волосок белый можно рассмотреть. Приподнялся, навстречу тянется. Ласки просит. Тепла желает. А Яне уже не важно было, слушают её или нет, стоит млеет и бормочет, в потолок глядя:

— И вот глажу себя, а он вдруг пресс напряг, в районе живота согнулся малость и стрелять начал. Белокалиберными. И метко так бьёт, прямо себе на камеру. А у меня по всему монитору… ну… осколки. Сам понимаешь. Я испугалась и выключила всё к чертям собачьим. Вдруг вирус какой передаст. Я же за безопасный… Интернет.

Боря, заслушавшись, вдруг понял, что рука Яны уже давно по ту сторону халата, что ближе к сердцу. Стоит и в трусиках елозит. А другая рука под грудь обхватила и массажирует, наминает, воспроизводя картину необычного опыта.

Глобальный вдруг понял, что поясок развязался, сполз по ноге. А хозяйка стоит в метре от него, в глаза смотрит и рассказывает с чуть сбившимся дыханием всякое. Слова напряжёнными стали, вылетают с губ пулями, на провокацию нарываются:

— И я, Боря, чего подумала. Трусы на мне красивые, кружевные. А есть ещё ажурные. И тонкие как ниточки есть. На юбилей купила. А показать некому. А этот даже не успел посмотреть… Ты хоть посмотри… Красивые?

Сердце остановилось. Потом как застучит!

А Борю просить не нужно. Он давно смотрел без приглашения, не особо понимая технику НЛП против него применили или прямой гипноз.

Вроде бледненькая вся, ничего в ней цыганского, на ведьму даже не похожа. Но заведённая женщина, что пахнет шампунем с мёдом, сама по себе ведьмочка. Такая всегда приятна. Да и сам минуту как лимона поел.

Мёд и лимон — отличное сочетание.

— Красивые, — ответил Боря голоском тонким.

Как струна распрямлённая прозвенел. И вдруг рядом оказался. Ноги сами распрямились как пружинки, от стола подкинули. А затем магниты сработали полями незримыми и сблизило их на раз.

Магнитный захват к Яне подтянул, скрытый захват активировал. А там и руки в дело пошли, и губы, и тела подозрительно быстро одежды лишились. Халат так сразу исчез. Следом штаны сползли. А потом на столешнице разминочные упражнения начались. Ноги женские почки его мужские обхватили, а руки плечи. Повисла Яна на нём, а сама на краю столешницы ёрзает и ритмично вскрикивает: «Бо-ря, Бо-ря, Бо-ря».

Глобальный остановился и скорость сменил, новые звуки полились, на ускорении: «боря-боря-боря!»

Вроде как режим сменил. И так этот набор звуков Глобальному понравился, что давай туда-сюда скорость менять, а Яна только радуется: щёки розовые, бормочет что-то в перерывах, но толком сказать не может, так как короткие перерывы. Отдышаться бы. Уже не первый курс института.

Боря, понимая и сочувствуя, женщину только к себе покрепче прижал, в спальню отнёс и на кровать уложил.

«Чего Антону не хватало то?» — не понял внутренний голос: «страстная, горячая, кричит разное. Занятная женщина! Ты ещё её займи!».

Тут Глобальный женщину-то и разгадал. Потом повторил, чтобы наверняка. Но бессонная ночь дала о себе знать. Вскоре силы закончились и на простыне в кисель превратился.

— Ну вот, опять получилось, — обрадовалась Янка, вновь начав разговаривать на человеческом.

Главное говорит ещё где-то фоном, через туман сознания, пока нега Борю обхватила и огромное желание не возобладало… Желание ничего больше никогда не делать.

А слушать — это пожалуйста. Только со слухом странности: слышно, как будто с водой в ушах, на отдалении.

— И тут я подумала, раз мужики платить готовы, меня голенькую разглядывая, то почему бы и нет? — прикинула бизнес-леди на дому, бизнес-план тот раскрывая по секрету. — Пусть смотрят, только сразу переводят на карточку. А если записывать вздумают, так я маску одену. Или надену?

Боря, посапывая, пожевал что-то во сне. Но за ответ зашло.

— Понимаешь, Боря, — поглаживая волосы на груди Бориса, продолжила Яна. — Я в школе не очень умной была. Но зато красивой считали. Да и сейчас считают. Поэтому, думаю, что получится у меня без Антона прожить. Мне бы только на игрушки какие-нибудь накопить, да на одёжку приличную. Инвентарь собрать соблазнительницы. Слышишь? Борь?