Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
Стасян бровь приподнял, едва потолок не задев. А капитан вздохнул горестно и добавил, шкуря белые буковки потихоньку:
— Ну а что ты хотел? Какое начальство, такие и подарки. Нам ещё все равно тебе на материал скидываться. А премию хрен кто даст, пока не возьмёшь.
— И туфли, — тут же добавил Стасян, временами сожалея, что после армии сам в полицию служить не пошёл.
Находчивые тут всё же ребята служат. Смекалистые. Добрые. Щедрые. Таким не только кран починить можно, но и сына доверить на воспитание. Да того ещё завести надо. А для этого свадьбу
— И туфли, — снова вдохнул капитан, ещё больше желая стать майором. Майору всё-таки проще туфли покупать на такую ножищу.
Там же чем больше размер, тем дороже. Материала потому что больше надо. Это понятно. Не понятно только почему детская обувь самая дорогая. Они же растут быстро и носить толком не успевают. А эта дылда носить туфли будет пока до основания не сотрёт. А если плохо фокусы спортивные показывать будет, то в них же и похоронят. В лучшем случае с бомжом в крематории на одной подложке сожгут. Как и всех членов отделения, если «подарки» раскусят.
Но как известно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. До аванса всё равно ещё три дня тянуть. Другого выбора нет. А до юбилея считанные часы остались.
«Выбора нет», — решил Хромов, пыль с четвёртого микрочипа стёр, на тряпочку для протирания телефона новую все четыре образца положил, что выглядела как бархатная, и принялся кумекать над упаковкой.
На ум приходили два варианта: положить в коробочку из-под обручального кольца, но там мало места и открыть-проверить могут. И купить пластиковый кубик и запаять туда со всеми концами, чтобы смотреть только можно было. А подложку и приклеить можно, чтобы чипы не попадали.
— Если хочешь сделать всё по уму, то вложения, вложения, и опять вложения, — снова вздохнул капитан, фуражку поправил и заявил. — Всё, едем на задержание. А дальше как получится!
Глава 25 — Мама, роди меня обратно
Настоящее.
Много всего произошло за день. Но, как и любой другой день, этот имел свойство заканчиваться. Как говорил Соломон «и это пройдёт». И кто бы мог ему возразить? Только глупец, который уверен, что однажды солнце взойдёт на западе.
Глупцом Борис желать не бывал, но часто оказывался в дураках. Вот и в эти минуты его калёным железом жгло ощущение, что дико затупил. А звонить теперь всем среди ночи и всё исправлять разом — не выйдет.
Спят люди. Завтра всё. Или лучше, послезавтра, чтобы наверняка.
Да только ощущение недоделанного утра ждать не собиралось. И сон перебило. С тем гадким ощущением, сродним войне совести и желанием забить на всё болт, Боря остановил автомобиль у ночного подъезда.
Там отныне не работала лампочка. Если раньше за этим чутко следил Антон Сергеевич, то теперь бывший начальник сидел и следили скорее за ним. Некому наводить комфорт у дверей любовницы, когда по расписанию кормят и водят в душ.
Боря вздохнул, снова прикинул за что первое хвататься; кому звонить, кому писать. Но время уже позднее —
Ночь — время покоя. Суеты не терпит. Тишину любит. Вот и рядом немного храпело, чаще посапывало и порой даже плямкало губами. Рыжий работник медленно, но верно впадал в анабиоз, замерзая и сжимаясь в комочек. Очумевшее от объёма тренировок тело плавно понижало температуру и отключалось в режим самосохранения: конечности подрагивали, желудок урчал, требуя восполнения ресурсов. При этом брательник не забыл пустить удушающего шептуна. Но то уже не по свей воли, а от работы системы сжатия-расслабления. Наглядно продемонстрировал, что работает физика.
Боря, не стал дожидаться окончательного отключения брата, только открыл окно и растолкал пассажира в плечо:
— Рома, просыпайся. А то обосрёшься ненароком.
— Что? Я? Не-е.
— Дуй домой спать, говорю. Считай забор поставил, — улыбнулся Боря. — Завтра трогать тебя не буду, высыпайся. А вот насчёт послезавтра потом подумаем.
— Мы уже приехали? — потянулся брательник, потёр глаза. А те красные от бетонной и обычной пыли. Очки хардкорщик предпочитал при сверлении не надевать по принципу «и так сойдёт». — А ты чего, не пойдёшь? Паркуйся. Хоть чая попьём.
— У меня ещё дела, — ответил Глобальный, даже не пытаясь намекать насколько их много и что за гад их умножает надвое каждый час. Порой ему казалось, что его судьбу пишет какой-то чокнутый гиперактивный сценарист, не давая побатониться на диване даже жалкие пару часов.
— А… ну бывай тогда, — не стал требовать конкретики Роман.
Его в своей судьбе как раз всё устраивало. Женщины стали появляться вместо картинок. А в группе даже прогресс наметился. Жаль, конечно, что первую группу бросить придётся. Так ни на один эфир и не пробились. Но с другими ребятами он обязательно коснётся Олимпа рока и войдёт в Зал Славы хеви металла.
— Спасибо за пятёру.
— Тебе спасибо за помощь, — ответил в свою очередь Борис, но тут же добавил. — Но не вздумай копить на кольцо раньше тридцати.
— Почему? — не понял рыжий.
— Знаю я одного такого затейника… хреново вышло, — вздохнул Глобальный. — Лучше загранник делай. Там ещё визу оформлять, все дела. Скажешь, я добавлю.
— О, точно! Германия же! — тут же отмёл всю идею со свадьбой «с самой лучшей женщиной на земле» беспечный Ромка и добавил отсебятину. — Если за границу свалю, не призовут же!
— Ты как-то странно всё понял, — скривился Боря. — Я тебя отправляю опыта набраться как молодого специалиста, а не скрываю от службы Родине.
— А что? Можно и задержаться. Эпидемии кончились, мода на мову как страшный сон прошла, — припомнил рыжий всю геополитическую ситуацию в мире, о которой не давали забыть многочисленные ток-шоу. — Европа теперь, конечно, голодает, но сколько эмоций!
— Ладно, эмоциональный ты наш, — вздохнул Борис. — Всё равно вернёшься и отслужишь. Так или иначе. Немного дисциплины тебе не повредит.