Тот самый
Шрифт:
Антигона орудовала рычагами кофеварки.
— План такой, — я повертел в руках Афинин телефон. Плоский, в вязаном чехольчике и с забавной фенечкой в виде овечки из бисера. — По джипиэсу находим Алекса. Я сажусь в Хама, и еду к нему. Возьму на всякий случай пистолет, и… ну, и ещё что-нибудь из тира.
— Прекрасный план, — одобрила Афина. — Давно не слышала такого простого и чёткого плана.
— Есть лишь одна маленькая, просто крошечная неувязка, — продолжила Антигона.
—
Три пары насмешливых серых глаз оставили от моей персоны дымящуюся кучку пепла.
— Ладно, — сдался я. — Что предлагаете вы?
— Могу погадать на картах, — хладнокровно сказала Амальтея.
— Или устроим сеанс столоверчения, — таким же серьёзным тоном предложила Антигона.
Я посмотрел на Афину.
— А я что? Я ничего, — смяв салфетку в крошечный шарик, она катала его по стойке. — Можно поехать к Гиллелю… У него имеются всякие вещицы… Может, какая сгодится для поиска.
Звонко поцеловав Афину в губы, я вылетел в прихожую. Гениально! Здорово! В глубине души я понимал, что просто хочу разделить с кем-то ответственность. А Гиллель, он… Представив внушительную фигуру кладбищенского сторожа, его спокойный взгляд, я уже почувствовал себя легче.
Только бы это не оказалась очередная «фига судьбы», — мелькнула мысль. Но я загнал её назад, в подсознание. Мозг жаждал деятельности.
И только подъезжая к кладбищу, я понял, что могу вот прямо сейчас, буквально через пару минут, увидеть Мириам.
Было около десяти утра, апрельское солнце не собиралось баловать нас своим ранним присутствием, но на кладбище пели птицы. Они резвились в ветвях вековых дубов и осин, прыгали по памятникам, по подметённым дорожкам, чирикали на оградках… Такое создалось впечатление, что здесь собрались все птицы города — голуби, галки, воробьи, чёрные вездесущие афганские скворцы с желтыми, похожими на долото, клювами, стрижи, даже парочка гордых, надменных поморников. Среди них мелькали крошечные трясогузки, ослепительной молнией промчалась голубая сойка…
— Саша? Что вы здесь делаете?
Передо мной стояла Мириам. В одной руке она держала корзинку, другой помахивала в воздухе, рассыпая зерно. На голове, плечах, локтях и запястьях у неё сидели птицы.
Что характерно: ни на чёрном пальто, ни на просто заколотых сзади волосах, не было видно ни единой точки помёта… То же самое я отметил с памятниками и оградами. Везде было чисто. Я мысленно усмехнулся. Иногда разум отмечает такие детали, сосредотачивая на них внимание. Чтобы не думать о чём-то ещё. Не думать о главном.
Например о том, что я, еще
— Я пришел к вашему отцу, Мириам, — сказал я, взяв себя в руки.
Чувствовал себя семилеткой, которому впервые в жизни понравилась девочка. И вот она стоит рядом — тонконогое существо в бантиках, а ты не можешь сказать ничего путного, и только глупо лыбишься, демонстрируя щербатый рот — вчера вечером выпал молочный зуб…
— Какая жалость, — огорчилась она. — Отца нет дома.
Я моргнул. Фига всё-таки вылезла. Мир вокруг словно померк, воздух сгустился и придавил плечи невыносимым бременем.
— Но может, я смогу чем-нибудь помочь? — спросила Мириам, участливо беря меня за руку. Птицы что-то клевали у её ног, не обращая на меня никакого внимания.
— Боюсь, что нет, — еле выдавил я. Конечно же, мне хотелось выложить ей всё, как на духу. Но памятуя нежелание шефа впутывать крестницу в свои дела…
— Это насчёт Алекса, да? — спросила она сама. — Не упрямьтесь, Саша, просто скажите. Я же чувствую. Он пришел к нам под утро, отец только встал. Они о чём-то быстро пошептались на кухне и ушли. И с тех пор я в жутком беспокойстве.
Воздух снова потёк в лёгкие, и я смог вздохнуть. Какое облегчение…
— Так значит, ваш отец с ним? С моим шефом?
Ну всё. Миссия выполнена. Можно возвращаться в постельку…
— Да. И с ними ещё один. Он пришел с Алексом… — Мириам наморщила лоб. — Кажется, его зовут Хафизулла. Отец не велел мне выходить, и я слышала далеко не всё. Что-то про ночь равноденствия…
Последнее имя пробудило во мне смутное беспокойство.
— Хафизулла? — переспросил я. Да нет, не может быть. Не бывает таких совпадений. Наверняка это кто-то другой. — Курд? Шепелявый? Вместо «р» говорит «л»?
— Насчёт курда не знаю, — Мириам поджала губы. — Но он действительно говорил как-то странно. «Лавноденствие». Но оно уже прошло, весеннее равноденствие было двадцать первого марта…
— Мириам, — я взял её за руки обеими руками. По коже побежали мурашки. — Пожалуйста, помолчите минутку. Я должен подумать.
Она послушно замерла, не отнимая у меня своих рук. За что я был отдельно благодарен.
Руки её были сухими, тёплыми, и дарили покой.
Хафизулла. Года два я не слышал этого имени… Конечно, если это — тот самый Хафизулла, курд по происхождению, наш связной в ставке Игил в Сирии. Он смог продержаться под прикрытием целый год. Поверьте, для тех мест и того времени — это запредельно много. В конце концов его тоже вычислили, и приговорили к смерти. Разумеется, после пыток.