Тот случай между Илаем и Гвен
Шрифт:
Илай
Я выбросил кеды в мусор вместе с носками и перчатками и рухнул на диван в комнате отдыха для персонала. Все тело страшно ныло. Сегодня был один из тех дней, когда ты, выжатый словно лимон, вынужден раз за разом подпинывать себя. Всю неделю я чувствовал себя дерьмово и не понимал причины.
— Фу, что это за запах?! — услышал я голос входящего.
Не отнимая рук от своих глаз, я ответил:
— Должно быть, это мусор и мои туфли.
Больше
— Понятно, — он фыркнул. — Разгребали последствия аварии на шоссе?
Кивнув, я попытался заглушить доктора Ян Сио, пластического хирурга, учившегося в лучших школах Кореи и Америки, чей спокойный релаксирующий голос пугал меня до чертиков.
Ежедневно он наслаждался свежим домашним обедом, на приготовление которого у него всегда хватало времени, потому что он — пластический хирург. Он никогда не торопился, вышагивая по больнице так, будто ничего не произошло, выкачивал жир из женщин, у которых его не было, делал грудь или попу и на этом завершал свой рабочий день.
Каждый раз, видя его, я спрашивал себя, почему сам не выбрал путь безмятежности и спокойствия, то есть путь пластической хирургии? Потому что я бы сдох от тоски, вот почему! Я рассмеялся над этим. Видя, как он поедает свой йогурт с банановым вкусом, я закатил глаза. Его черные волосы были стянуты в маленький хвостик, а темные глаза внимательно рассматривали меня.
— Почему ты все еще здесь? Обычно ты уходишь в пять, — поинтересовался я.
— Ты заметил?
— Как же не заметить? Именно в это время перестает болеть моя голова.
Я встал и направился к своему шкафчику.
— Ты оскорбляешь меня.
— Знаю.
Довольно улыбаясь, не обращая на него внимания, я открыл дверь и был весьма удивлен, увидев пару сине-белых найковских кед, ждущих меня внутри шкафчика.
Какого черта? На шнурках болталась записка:
«Доктор Дэвенпорт.
Простите, что осуждала вас.
Извините, если кеды не подойдут по размеру, чек в коробке.
Пока. Гвен».
Она не всерьез.
— Что смешного? — спросил доктор Сио, когда я перевел взгляд на него.
— Что?
Он ложкой указал на меня.
— Улыбка на твоем лице. Прямо сейчас. Она просто ослепила меня. Что же тебя так рассмешило?
— Ничего! И я не улыбаюсь.
— Я успел сфотографировать этот момент. — Он протянул мне свой телефон, демонстрируя мою фотографию в профиль.
— Что ты сделал?
— Я успел ее разослать всем врачам и медсестрам в больнице. — Он щелкнул кнопкой.
Мне очень захотелось сделать ему больно.
— Тебе что, двенадцать? Что с тобой?
Он лишь пожал плечами в ответ.
— Без доказательств мне никто не поверит, если я скажу, что ты улыбался.
Мы что, в средней школе?
— Я всегда улыбаюсь, кретин! — разозлился я, развязывая шнурки на кедах.
Он громко засмеялся, облизывая крышечку второго йогурта.
— То, что ты изображаешь на своем лице при пациентах, улыбкой не считается.
— Да ты просто… — Я замолчал, примеряя новые кеды, которые прекрасно подошли мне. Мои ступни расслабились в мягком пеноматериале.
Откуда, черт побери, она узнала размер моей ноги?
Щелк! Взглянув в его сторону, я увидел, как этот кретин еще раз сфотографировал меня.
— Ты опять улыбнулся! Ты должен немедленно все мне рассказать.
Натянув второй кед, я подошел к нему, выхватил дурацкий телефон из его шаловливых ручонок и выбросил его в мусор.
— Эй! Я только недавно купил его!
— Не моя проблема, — ответил я, поворачиваясь, чтобы уйти, но остановился, когда он приблизился к мусорному контейнеру.
— Еще раз сфотографируешь меня, и я скажу директору больницы, чем ты занимался в лаборатории на четвертом этаже.
— Расскажешь своей мамочке? Ой, боюсь, боюсь!
Я вытащил свой телефон из кармана и начал набирать номер. Он вздохнул.
— Ладно.
— Доброй ночи, Ян.
Покинув комнату отдыха, я старался не встречаться взглядами ни с кем из персонала, так как кто-то мог уже успеть получить эту дурацкую фотографию. Конечно же, они хихикали, глядя на меня, и мне хотелось их всех придушить.
Подойдя ко входу, я остановился, увидев ее. В темных рваных джинсах, желтой футболке, военных ботинках и шляпе, она рисовала, прислонившись к стене под логотипом больницы и кивая головой в такт музыке в наушниках.
Она занята, но должен же я поблагодарить ее за кеды!
Не осознавая этого, я подошел к ней. Она была настолько погружена в свой мир, что не заметила меня, пока я не встал напротив и не помахал ей.
— Боже праведный, как ты напугал меня! — Она подпрыгнула, прижав свой рисунок к груди.