Товар для Слона
Шрифт:
— А откуда бумаги?
Кучумов понимал, что опытный Казьмин сразу обратит внимание на нестандартные документы, но объяснять не стал. Буркнул только:
— Работают люди… Как видишь, лучше нас с тобой работают. Ладно, иди.
Казьмин прошел к себе в кабинет, на ходу мазнул взглядом по физиономии подследственного — ты гляди, сегодня уже не такой красавчик! — плотно закрыл за собой дверь, позвонил дежурному.
— Казьмин говорит. Слушай, как тут у меня оказался подследственный Джихангиров?
Дежурный порылся в записях, сказал:
— Из СИЗО
— Ага. Ну спасибо.
Капитан ещё раз прочитал бумаги, подумал, глядя в стенку, наконец открыл дверь, сказал:
— Введите.
Прошел на свое место, достал бланк допроса, заполнил первые строчки, наконец поднял глаза:
— Вы, гражданин Джихангиров, просились на допрос. Я вас слушаю.
— На меня напали ночью в камере! — Дергаясь и подскакивая на стуле, Феликс Рустамович подробно описал пережитые ужасы.
Казьмин выслушал, ничего не записывая, разочарованно вздохнул:
— Так с этим не ко мне, я в СИЗО не командую. Отправляйтесь обратно в камеру, потребуйте бумагу и письменные принадлежности, напишите жалобу на имя прокурора. Рассмотрят, примут меры.
— Да?! А меня пока придушат, как шофера!
Капитан сделал удивленное лицо, спросил, про какого шофера речь. Джихангиров снова раскричался, мол, нечего ему лапшу на уши вешать, вся тюрьма знает, весь город знает о задушенном шофере…
— А-а, вот вы о чем… Так чего вы опасаетесь? Вы что, не все ещё рассказали, что-то настолько важное знаете, что вас захотят ликвидировать, лишь бы не проболтались?
— Все рассказал! — возмущенно запротестовал Феликс Рустамович. — Я вам сразу всю правду рассказал, мне скрывать нечего, но почему же меня хотели убить, и не на улице, в темном переулке, а у вас в тюрьме?
— Это, конечно, вопрос серьезный, но пока мы его оставим в стороне. Больше показать ничего не желаете?.. Тогда у меня к вам есть вопросы.
Капитан вытащил из сейфа дело, полистал, нашел нужный протокол.
— Вы показали, что пятого ноября в восемь тридцать вечера встретились с гражданином Ковалем возле Пушки и в течение десяти или пятнадцати минут беседовали о даче дополнительной взятки в размере трех тысяч долларов… То есть, пребывали вместе с ним в районе памятника на углу Проспекта Независимости и улицы Освобождения от 20.30 до 20.40 или 20.45. Это правда?
— Конечно, здоровьем матери клянусь!
— Вы, гражданин Джихангиров, шестнадцатого на допросе тоже здоровьем матери клялись — а соврали. Не видели вы мэра пятого ноября в это время! Вот у меня показания трех незаинтересованных свидетелей, которые в один голос утверждают, что в тот вечер гражданин Коваль с 19.55 и минимум до 20.40 находился в другом месте, сидел в своем автомобиле один и ни с кем не разговаривал.
— Это они врут!
Казьмин театрально развел руками:
— А им-то зачем врать? Им не надо оправдываться за поддельную подпись мэра. Это вам надо. И, я так думаю, не вам одному, раз вас даже в следственном изоляторе достали и пытались отправить на тот свет. Что-то, значит, вы опасное знаете…
— Ничего не знаю, все уже рассказал!
Капитан разочарованно вздохнул:
— Да-а… Жалко, что не можете сейчас вспомнить ничего важного… Ну ладно, отправляйтесь обратно в камеру, подумайте хорошо, может, вспомните все-таки…
Джихангиров вскочил, конвоир привычным движением вернул его на стул.
— Гражданин капитан! Там меня точно убьют! Спросите ещечто-нибудь, может вспомню, только не отправляйте обратно!..
Капитан сделал скучающее лицо, полистал дело, поскреб в затылке.
— Ну так что, видели вы мэра пятого ноября или не видели?
Джихангиров ссутулился, выдавил из себя:
— Не видел…
— Ну вот, давно бы так… Тогда у меня вот какая картина складывается: гражданин Коваль вам позвонил насчет дополнительных трех тысяч, вы обещали принести, но сами решили не платить. Вместо этого проследили за ним, дождались, пока он тронется от магазина, перекрыли дорогу КрАЗом, все время держались впереди, а на закрытом повороте, заметив встречный самосвал, резко тормознули и тем вынудили Коваля, который держался слишком близко, пойти на обгон… В результате произошло столкновение и мэр погиб.
— Гражданин капитан, здоровьем… Честное слово, ничего такого не было! Какой КрАЗ, о чем вы говорите, я не умею ездить на КрАЗе! Меня вообще в тот вечер на Проспекте не было, спросите у жены, у детей!
— Так и запишем: вечером 5 ноября на Проспект Независимости не приезжал… А что же вы — вам мэр свидание назначает, а вы даже не являетесь? Или знали, что нет смысла являться, все равно его убьют, а? Может, из-за того вас и доставали в камере, что вы знали о готовящемся убийстве?
Джихангиров понемногу терял соображение. Раз за разом повторяющиеся обвинения то в убийстве, то в сообщничестве сводили его с ума.
— Я не пойму, о чем вы спрашиваете…
— Я спрашиваю, почему не поехали на свидание с мэром?
— Не было никакого свидания, не звонил мне мэр!
— Вот как? — удивился капитан. — А что ж вы вводите следствие в заблуждение? Может, вы вообще все врете? Может, вы и одиннадцатого сентября с мэром не встречались?
— Какого одиннадцатого сентября? Я вообще никогда с мэром не встречался!
Капитан качнул головой, вздохнул:
— Так и запишем, одиннадцатого сентября вы с мэром не встречались и вообще никогда не встречались… Ладно, следующий вопрос: знаком ли вам Сослан Кантемирович Дигоев?
Джихангиров захлопал глазами:
— Какой Дигоев? Не помню…
— А я вам напомню: студент-художник из Владикавказа, получает стипендию от фонда АО «Меценат»…
— А-а… Так я их не знаю, этим директор фонда занимается, Овсепян Сусанна Назаровна.
— Значит, это она по вашему указанию поручила Дигоеву следить за перемещениями мэра с целью подготовки его убийства?
Джихангиров снова дернулся:
— Ну какое убийство, ну что вы такое говорите?!
— Значит, не по вашему указанию? А по чьему?