Товарищ "Чума" 6
Шрифт:
Болевые ощущения я себе отключил заблаговременно, благо солидный опыт в этом вопросе у меня уже имелся. А в моем организме уже набирала обороты целительская печать, напитанная таким количеством энергии, что хватило бы на выращивание всех конечностей, вздумай я их махом лишиться. Но сейчас все усилия были направлены не на количественные показатели, а на скорость регенерации. Рука должна была отрасти буквально за какие-то минуты, а не дни.
— И зачем?! — потрясая моей отрубленной частью тела, прокричал Петров, хватая меня другой рукой за окровавленную культю, чтобы пережать хлещущую фонтаном кровь. — Кто-нибудь,
— Успокойтесь, товарищ Летнаб! — мягко произнес я. — Значит, у вас нет никаких сомнений, что я лишился кисти руки?
— Да какие сомнения?! — ткнув мою же руку едва ли не мне в нос, прорычал Петр Петрович.
— И ваше расторможенное сознание не видит никакого подвоха? — продолжал я свой «допрос», пока целительская печать стремительно перекрывала перерубленные вены и артерии, чтобы прекратить кровопотерю. — Вы признаёте, что это не фокус и не гипноз?
— Да, признаю, черт побери! — вновь выругался товарищ Летнаб, которого я всё-таки сумел вывести из равновесия. — У вас все тут такие сумасшедшие, Павел Анатольевич? — бросил Петров претензию и Судоплатову. — Или это какая-то очередная проверка на профпригодность? Боюсь предположить, чего ожидать дальше… И даст мне кто-нибудь этот чертов жгут, в конце концов! — Так и не дождавшись ответа, товарищ Летнаб отбросил в сторону отрубленную часть моего тела и принялся расстегивать свой ремень от портупеи.
— Не утруждайтесь, товарищ Летнаб, — произнес я, чувствуя, что разорванные сосуды заросли и начали стремительно регенерировать, вместе с остальными тканями. — Можете отпустить руку — кровь больше течь не будет.
— Но… — попытался воспротивиться Петров.
— Отпускайте-отпускайте! — И я легонько хлопнул его по руке здоровой ладонью. — Всё уже в порядке.
Пётр Петрович разжал пальцы, не отводя глаз от окровавленной раны. Он все ждал, что кровь из неё вот-вот опять начнет фонтанировать, но никакой реакции не было. Да и рана выглядела как-то странно… Как будто… Нет! Этого быть просто не могло — места разрыва тканей выглядели так, как будто рана заросла давным-давно! Просто она была залита кровью, и разглядеть её внимательно товарищ Летнаб не мог.
— Ага, заметили, — довольно произнёс я, пытаясь стереть кровь с культи полой гимнастерки. — А теперь смотрите внимательно, и не говорите, что не видели этого… — Эй, поварёнок, — крикнул я, заметив обалдевшего от увиденного рядового госбезопасника, шустрившего на кухне, — воды мне принеси!
— А? Я? — дернулся бедолага, хлопая ошалевшими глазами и явно не догоняющего, чего я от него требую. — Чего принести?
— Воды, говорю, принеси! — повторил я, и поварёнок мгновенно скрылся за открытой дверью.
Пока он бегал за водой, во дворе лагеря царила мертвая тишина. Внимание присутствующих было приковано к моей руке, которую я держал поднятой на уровне лица для всеобщего обозрения. Но даже и без воды было отлично видно, что отрубленная культя постепенно вытягивается, увеличиваясь в размерах.
— Она растёт… т-товарищи… — Шумно выдохнул Бажен Вячеславович, наблюдающий за стремительным процессом регенерации во все глаза. Уже легко можно было заметить, как вместо отрубленной кисти формируется что-то подобное рыбьему плавнику.
— Вот! — выскочивший из дома помещения поваренок поставил передо мной
Смыв с культи скользкую кровь, уже начавшую сворачиваться, я вновь продемонстрировал зрителям, растущую на глазах конечность. Теперь уже можно было отчетливо рассмотреть, как в этой отрастающей кисти уже появились межпальцевые промежутки, однако разделения на отдельные пальцы еще не произошло.
Я-то уже не в первый раз наблюдал подобную картину, ведь мне пришлось основательно поиздеваться над собой, пока мы с моей умницей и красавицей дорабатывали целительскую печать. И как развивается регенерируемая конечность мне было прекрасно известно.
Как сказала мне Глаша, все циклы восстановления руки, ноги, да, в общем, и не важно чего, развивались четко по этапам, как и у человеческого плода. Правда, размеры растущей конечности соответствовали моим габаритам. Первым от общей кучи отделился большой палец и занял подобающее ему место — полностью развернут и противопоставлен ладони. Следом начали отделяться и остальные.
Вскоре я был счастливым обладателем новенькой левой кисти, на которой даже «мух не сидел». Единственное, что пока еще её отличало от моей старой — она была «мягкой», как, блин, щупальце у спрута. Ведь выросшие кости еще как следует не укрепились — пока они больше напоминали хрящи. Но процесс минерализации уже шел полным ходом. И буквально меньше чем за минуту моя новенькая рука окрепла, и перестала быль похожей на гуттаперчевую[2] игрушку.
— Ну, что, товарищ Летнаб, как вам такие доказательства? — произнес я, сжимая и разжимая в кулак свою свежевыращенную кисть, отличающуюся от старой только цветом незагорелой кожи.
[1] Просветление — современный термин, употребляемый для обозначения высшего или одного из высших духовных состояний в буддизме, в других традиционных системах духовного развития и в новых религиозных движениях. Одним из первых в двадцатых годах XX века в научной литературе на русском языке употребил этот термин востоковед Обермиллер Е. Е. в своём переводе «Истории буддизма» Будона. В этом переводе термином просветление переведён буддийский термин бодхи.
[2] Гуттаперча (англ. gutta-percha от малайск. guttah «смола; камедь» + perscha или percha «остров», или pertja — название растения) — смола, добываемая из растения «pertja» (род Palaquium); высокомолекулярный углеводород, идентичный по химическому составу натуральному каучуку. Прилагательное «гуттаперчевый» стало нарицательным в разговорной речи как определение большой гибкости, эластичности как в прямом, так и в переносном смысле (например: «гуттаперчевое решение» — «уклончивое, допускающее разные истолкования»). «Гуттаперчевый» — также может являться синонимом «резиновый».
Глава 15
Сентябрь 1942 г.
СССР.
Москва
Тяжелый бронированный «Packard Twelve»[1] черного цвета летел в сопровождении взвода охраны по загородной трассе от аэродрома в направлении столицы. Сидевший в салоне товарищ Берия, буквально несколько минут как сошедший с трапа самолета, прилетевшего из Тбилиси, мучительно пытался понять, для чего его в строчном порядке отозвали обратно в Москву, хотя незавершённых дел на Кавказе оставалось очень много.