Товарищ "Чума" 9
Шрифт:
Отец Евлампий мгновенно потерял дар речи, его глаза закатились, и он мешком навалился на дверь «Опеля», дергая головой на расслабленной шее в такт подпрыгивающей машине. Конечно, подобная грызня среди будущих соратников мной приветствоваться не могла, но потеря сознания священником, «выключила» и нестерпимый свет Божественной Благодати — словно рубильник повернули.
Больше никаких преград передо мной не было, и я в мгновение ока запрыгнул в собственное расслабленное и неподвижное тело. Благо, что мне не впервой покидать его и возвращаться назад — поэтому
Миг — и я уже открыл глаза, протянул руки, цепко хватаясь за баранку. Откинув плечом бессознательное тело Глории на спинку кресла, чтобы она не мешалась, я громко крикнул:
— Дед, держи её за плечи! Крепко! Иначе убьёмся все, к хренам!
— Очнулся, Холера такая! — Радостно завопил дед Маркей, отпуская из рук свою раритетную пукалку, и судорожно вцепляясь пальцами в плечи ведьмы. — А я уже нас всех похоронил… — честно признался старикан.
— Рано ты нас со счетов сбросил, дедуля! — Бросил я, перекидывая рычаг переключения передач на первую скорость.
Торможение двигателем сработало — машина замедлилась, но не настолько, чтобы полностью остановиться. Но я этого и не ожидал, быстро просунув свои ноги между ног Глории, я ударом сбросил её ступню с педали акселератора, а второй резко вдавил «в пол» тугой тормоз. Машину занесло, она пошла юзом, а затем, подпрыгнув на каком-то камне, встала на два боковых колеса.
— Тля, Холера, — истошно завопил дед Маркей, — сейчас точно разобьёмся!
Я бросил взгляд за стекло — наш агрегат несло прямо на толстое дерево, росшее на самом краю обрывистого берега реки, до которого мы всё-таки долетели. Если мы продолжим движение по предыдущей траектории, мы обязательно врежемся в дерево.
И что там от нас останется после мощного удара — хрен его знает! Скорее всего, кровавая кашица в искорёженной консервной банке. Если вырулим в одну из сторон — «неправильную», то слетим с обрыва (пусть и небольшого) в реку. В этом случае шансы спастись у нас выше, но, как вариант, кто-то из нас может утонуть.
Ведь двое моих спутников — Глория и отец Евлампий продолжали пребывать в бессознательном состоянии. И возвращаться «обратно» чего-то совершенно не спешили. Оставался лишь один выход — вырулить в «правильную» сторону, что я и попытался сделать.
Я резко крутанул рулевым колесом, сбрасывая ногу с тормоза. По-хорошему надо было еще поддать газку, чтобы выбраться из заноса и покатить в нужном направлении. Но вы бы попробовали это сделать, сидя на соседнем, а не на водительском сиденье, да еще когда кроме твоих ног у педалей имеются чьи-то еще!
В общем, я запутался в своих и чужих ногах и не смог вовремя притопить гашетку. Машину развернуло еще раз, но, черт побери, совершенно не в нужную нам сторону. Вновь встав на все четыре колеса, она понеслась к обрыву. Но и дерево из зоны столкновения так и не вышло. Мы всё равно столкнемся с ним, но уже не лоб в лоб, а по касательной.
— А теперь точно утонем… — выдохнул мне в ухо старик, продолжая прижимать к спинке бессознательное
— А ну, держись, старый! — Я резко придвинулся к ведьме, сталкивая её задом к двери — в «Opel Kapitan», как и в большинстве машин этого времени, переднее сиденье не делилось собственно, на водительское и пассажирское, а представляло собой этакий диванчик на двоих-троих человек.
Едва я утвердился поудобнее, сразу перекинул КПП на повышенную передачу и, загнав педаль газа «тапком в пол», дернул рулём. Двигатель громко заревел, словно его насилуют, а сам автомобиль сделал новый кульбит, разворачиваясь в нужную строну — прочь от обрыва.
Однако полностью избежать столкновения с деревом нам не удалось — мы основательно долбанулись о ствол задней частью «Опеля» и, потеряв все стекла в багажном отделении, завалились на бок. Приехали, наконец-то! Но, самое главное, все остались живы — я ощущал это своим колдовским даром. Ну, может быть, получив небольшую дозу ушибов и порезов, совершенно не смертельную.
— Едрит перевертит! — ворчал по-стариковски дед Маркей, покуда мы доставали из лежащей на боку машины так и не пришедших в себя ведьму и попа. — Староват я стал для таких покатушек! Чуть душа из грудёв не выскочила, и к товарищу Ленину, да Марксу на небо не улетела.
— Ох, дед… — Покачал я головой, не желая указывать старику на явные несоответствия в его мировоззрении. — Ты еще у нас огурцом! Рано тебе к товарищам на небо. Вот как немцев прогоним, а до того — ни-ни! Мне такие сотрудники во как нужны! — И я чиркнул себя большим пальцем по горлу. — Пойдешь ко мне, Онисимович? — Отвлекая старикана от ненужных мыслей, спросил я.
— А на кой я тебе? — присев на большой валун, с интересом прищурился дед, забыв обо всех болячках. — Ты ж, Холера-Чума, совсем непростой товарищ! Наш единственный красный чародей… — выкупил он меня. — Али я не прав?
— Прав, дед! Только не чародей, а ведьмак, — улыбнувшись, поправил я его.
— А хрен редьки не слаще! — привычно отмахнулся от меня дед Маркей. — Ведьмак ли, колдун, аль окудник, как бабка моя, покойница, таких как ты обзывала. — Главное — шо ты наш, советский! Жаль, только, что один такой на весь Союз. Я ить это сразу понял, когда ты нашим командирам ухи засирал новым секретным оружием. Никакое оно не новое.
— А новое, дед — это хорошо забытое старое, — напомнил я старику известную пословицу. — Так что всё по-честному, без обмана, у волшебника Сулеймана!
— А эта стерлядь заморская тоже с тобой? — Старик указал пальцем на Глорию, мирно лежащую по соседству с инквизитором. — Хоть и по-нашему она балакает, словно усю жизню где-нить под Рязанью прожила, но не наш это человечек, товарищ Чума, чужой! — предупредил он меня. — Вот те крест — вражина она, заморская!
А деда Маркея, оказывается, хрен проведешь! Вот кого надо ставить на проверки –диверсантов вычислять. СМЕРШ только через полгода появится, а у меня уже готовый сотрудник имеется. Глаз — алмаз, и не только для снайперского дела приспособленный.