Товарищ гвардии король

Николаев Владимир Сергеевич

"Москва. "Правда" 5 августа 1936 года

Формула обвинения.

Следствие считает установленным, что: 1. В 1933-36 г.г. по заданию враждебных СССР иностранных разведок обвиняемыми по настоящему делу была составлена заговорщицкая группа под названием "Союз писателей Лемберга", поставившая своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, нацистскую пропаганду, подрыв военной мощи СССР путём гнусных пасквилей и клеветнических книг, террор и, наконец, свержение существующего в СССР общественного политического строя и установление капитализма и власти буржуазии. 2. "Союз писателей Лемберга" вступил в противоестественные сношения с некоторыми иностранными разведками в целях получения с их стороны финансовой помощи для осуществления своих преступных замыслов. 3. "Союз писателей Лемберга" систематически занимался в пользу указанных государств шпионажем, осуществлял выпуск вредительской литературы антисоветского и антирелигиозного содержания. 4. "Союз писателей Лемберга" организовывал задержку в выплате гонораров выдающимся деятелям литературы А.М. Горькому, Г.Ю. Орловскому, М.А.Булгакову, А.Н.Толстому, А.В.Шмалько, В.П.Катаеву, нанеся этим невосполнимый ущерб советской литературе.

Все обвиняемые уличаются как показаниями свидетелей, так и имеющимися в деле документальными данными и вещественными доказательствами и полностью признали себя виновными в предъявленных обвинениях. На основании изложенного обвиняются: Аврааменко Пейсах Александрович, 1888 года рождения Камерерский Глорх Андреевич, 1910 года рождения Светловани Епифан Дмитриевич, 1891 года рождения Коробкомский Иосиф Мартынович, 1900 года рождения Корчмович (Бомбардов) Еврипид Юрьевич, 1873 года рождения Золотарский Владимир Преторович, 1889 года рождения Сержантов Даниил Мастерович, 1893 года рождения

в том, что являясь активными участниками антисоветского заговора, совершили тягчайшие государственные преступления, указанные в п.п. 1-4 формулы обвинения, предусмотренные ст.ст. 58-1а, 58-2, 58-7, 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР, а обвиняемый Аврааменко, кроме того, совершил преступление, предусмотренное ст. 154а УК РСФСР. Вследствие изложенного все указанные обвиняемые подлежат суду Военной коллегии Верховного суда СССР. Настоящее обвинительное заключение составлено в г.Москве 23 июля 1936 года.

Прокурор Союза ССР А.Вышинский"

Глава третья

Тракторист Либерман Крепко сел на стакан, Обессилев понять Стратегический план По которому он Пролетарий всех стран Мимо денег и кассы. Сергей Трофимов

Нижегородский край Подновье Колхоз им. П.А.Столыпина Лето 36-го.

Большая волна от маленького речного буксира, называемого волгарями попросту утюгом, с шелестом набежала на берег, заставив стоящего с удочкой человека сделать шаг назад. Не достав до рыбака, вода утешилась тем, что при отступлении прихватила с собой валявшуюся на песке ржавую консервную банку с червяками. Утащила, поигралась немного, да и утопила, накрыв очередным пенистым гребнем. Пропажа обнаружилась почти сразу же. Вот только человек отреагировал на неё довольно своеобразно. Он не стал ругаться, что вполне можно было ожидать, а молча плюнул под ноги и выбросил удочку. Потом уселся, обхватив колени руками, и грустно проводил взглядом уплывающую по течению снасть. Да... И сегодня не повезло. И что это жизнь такая поганая? Вроде привык за столько лет... Всё началось ещё в раннем детстве. Точнее сказать -

прямо сразу после рождения. Мало того что папочка носил фамилию Рубинштейн, так и умудрился передать её по наследству родному сыну. Это бы ещё ничего, но он ещё имечко дал соответствующее. Да... Подходящее какому-нибудь банкиру, аптекарю, музыканту, в конце концов. Но родители умудрились потерять юного Абрама Рубинштейна прямо в нью-йоркском порту, куда прибыли в двадцатом году из охваченного военным безумием Крыма. И несостоявшийся дирижёр с пятилетнего возраста рос в семье фермера из Айовы. Какая уж тут музыка. Абрам в совершенстве постиг искусство езды на тракторе, неоднократно побеждая в гонках, скоростную дойку коров, и таинство приготовления копчёного сала. И даже освоил банджо, подаренное приёмным отцом на восемнадцатилетие. Но привязавшиеся с юных лет несчастья не оставили и здесь. Сначала полиция обнаружила и уничтожила основной источник дохода фермы - аппарат, на котором весь округ гнал хоть и дрянной кукурузный, но виски. В короткой рукопашной схватке Рубинштейн так получил по голове, что на два месяца разучился говорить. А когда снова начал, выяснилось, что английский язык забыт окончательно и бесповоротно. Приехавший из Баттендорфа доктор Клабке с ужасом узнал в речи пациента те самые выражения, с которыми его самого ещё в шестнадцатом году били прикладами русские солдаты. Лечение у местных светил медицины не помогло, но приёмный отец не терял надежды. Он взял в банке кредит под залог своей фермы, и совсем было собрался везти Абрама в Новый Орлеан, где, по слухам, сохранились негритянские колдуны, творящие сущие чудеса. Малое чудо обещали за четыре с половиной тысячи долларов, а большое уже за шесть, но с дополнительными вливаниями не меньше галлона. Мистер Гарриман скрягой не был и решил потратиться по максимальному тарифу. Но коварная судьба из одного только желания досадить Абраму Рубинштейну всё переиграла на свой лад. Как-то неожиданно началась депрессия, и банк срочно потребовал вернуть кредит. Не ожидавший такой пакости приёмный отец возмутился и попытался оспорить решение, приводя в качестве аргументов некоторые выражения на русском языке. И к большому несчастью был понят. Через неделю многочисленное семейство Гарриманов лишилось своей фермы и оказалось на улице. Поначалу мужчины пытались найти работу, но по Соединённым Штатам бродили миллионы таких же голодных и готовых на всё. Рубинштейн, которому к тому времени исполнилось уже двадцать лет, при взгляде на младших, пусть не кровных, но родных, вдруг понял - быть готовым на всё слишком мало. Нужно гораздо больше. Начали с самого простого - налёты на полицейские участки проходили в удивительной гармонии с совестью и внутренними убеждениями. Особенно если вспомнить тот злополучный удар по голове... Но постепенно гастроли по стране становились всё опаснее, а уходить от погони на привычных тракторах всё сложнее и сложнее. В тридцать четвёртом году и вовсе прижало - папаша Гарриман поймал пулю и на долгие месяцы выбыл из игры. По его выздоровлению пришлось менять квалификацию, так как плохо сгибающаяся нога не располагала к активному образу жизни. Да и какая это жизнь? Так, на кусок хлеба с тонким слоем даже не сливочного, пальмового масла хватало, а больше ни-ни... Тем более львиная доля доходов от беспокойного бизнеса уходила на учёбу трёх младших сестёр. Со сменой профессии у Абрама Рубинштейна в очередной раз закончилось везение. Со стороны, конечно, оно так не выглядело, но это ещё как посмотреть. Следующим этапом большого пути стал экзорцизм. Видите ли, дело в том, что дамы в штате Айова, преимущественно незамужние, по неизвестной причине часто бывали одержимы бесами. Легион - это вряд ли, но не менее батальона нечистой силы ежегодно квартировало в более или менее (дело вкуса) симпатичных представительницах прекрасного пола. Иногда они (разумеется бесы) вселялись и в замужних женщин, действуя хитро и избирательно - только в тех, чьи мужья много старше и в силу немощности своей не могли разрушить дьявольские козни многократной и регулярной молитвой. Папаша Гарриман добросовестно пахал на этой благодатной почве почти три с половиной месяца, но возраст и старые раны сказались отрицательно на качестве работы - нечисть упорно возвращалась. Выезды по гарантийному обслуживанию окончательно подорвали здоровье бывшего фермера и поставили крест на дальнейшей карьере. Весь следующий год Рубинштейн вёл тяжкую битву единолично. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в один далеко не прекрасный момент сразу тридцать четыре клиентки не заявили о намерении монопольно пользоваться услугами экзорциста. И на семейном совете единогласно приняли решение - бежать! До канадской границы не успели. На очередной заправке в Миннесоте их опознал шериф одного из маленьких городков. Вот сволочь злопамятная! И разойтись полюбовно не согласился. Ну и мир его праху... Хм... Бог ему судья. Далее пришлось уносить ноги, отстреливаясь на ходу от длинной очереди желающих свести счёты. К охоте подключилась и национальная гвардия (именно так, с маленькой буквы, большую они ещё не заслужили), которой было обещано по пять долларов за поимку каждого беглеца. Дорогу на север перекрыли настолько прочно, что пришлось резко сворачивать в сторону атлантического побережья. Немного легче стало у Великих Озёр, где погоню несколько раз встречали засадами, а совсем оторваться удалось только затерявшись в развалинах Детройта. Но долго жить в провонявшем перебродившей патокой городе не получилось. Постоянные конфликты с местными бандами хотя и практически уполовинили ряды последних, но детям здесь было не место. И вот в один из своих рейдов за продуктами и учебниками для младших сестёр Рубинштейн наткнулся на представительство Балтийской Конфедерации. К политике Абрам в последнее время был равнодушен и потому флаг у входа не опознал. Политическая безграмотность и послужила толчком к дальнейшим переменам в его судьбе. Попытка привычно ограбить эмиссаров Сагалевича была грубо пресечена в самом начале сильным ударом в ухо. Оружие отобрали, добавив ещё несколько оплеух, и серьёзные носатые дяди объяснили всю глубину Абрамовых заблуждений. Объяснили и поставили перед фактом - по соглашению тридцать пятого года преступления, совершённые на территории представительств Балтийской Конфедерации, приравниваются к преступлениям против человечества и приговор имеют однозначный, обжалованию и амнистии не подлежащий. Но, принимая во внимание владение обвиняемым русским языком, возможны варианты... Рубинштейн не стал упорствовать в заблуждениях и раскаялся. В результате глубокого осознания пагубности буржуазного строя и его дурного влияния на прогрессивных представителей трудового народа стороны пришли к соглашению. И через неделю семья Абрама грузилась на пароход "Товарищ Далай-лама", следующий в Ленинград. А по прошествии ещё месяца колхоз имени Столыпина радостно принимал новых работников. В Подновье трактора ещё не использовали в качестве боевой техники, поэтому пришлось срочно вспоминать навыки мирной жизни. Папаша Гарриман быстро освоился, привык и после сдачи обязательного экзамена по русскому языку получил советское гражданство и паспорт на имя Ивана Джонатановича Горемыкина. Абрам тоже стал полноправным гражданином но фамилию не поменял, утверждая что она и без того достаточно русская. Никто и не возражал - после того, как в прошлом году конюшней начал заведовать Себастьян де Пейрак ди Соуза О`Коннор, местных жителей ничем нельзя было удивить. Единственное неудобство состояло в том, что музыкальные таланты Абрама не произвели должного впечатления. Эка невидаль - банджо. Каждый сумеет извлечь звуки из натянутых на сковородку струн. То ли дело гармонь! И с первой же зарплаты в доме Рубинштейна появилась потехинская трехрядка. Правда, для этого пришлось занять у колхоза ещё три тысячи, но оно того стоило. Первое время, пока не научился, мимо Абрамовых окон опасались пробегать даже привыкшие ко всему подновские кобели. Очень уж за душу хватало! Но месяц упорных занятий, и очередная высота покорилась. Вот только в колхозный клуб его с гармошкой так и не пускали, потому что весь почти репертуар исполнителя далеко выходил за рамки приличий. Но по вечерам, за околицей, музыкант находил и благодарных слушателей и заслуженную славу. Но счастье так и не пришло. Была тихая размеренная жизнь, от которой Рубинштейн, привыкший к более насыщенному времяпровождению, откровенно скучал. Преодолеть тоску не помогала даже ежедневная чистка положенного по бригадирской должности пистолета. И только в редкие минуты удавалось развеяться по-настоящему, как в прошлом месяце. Тогда получилось организовать межрайонные соревнования по форсированию Волги с самодельными шноркелями. Было очень весело. Стало ещё веселее, когда через десять минут после старта Александр Фёдорович Беляков объявил, что только победившую машину поднимут со дна за колхозный счёт. Сам Абрам участие в заезде так и не принял - его трактор дисквалифицировали из-за найденного в кабине баллона со сжатым воздухом. И сейчас вот, в выпавший среди недели выходной день, единственное развлечение - сидеть с удочкой на берегу и наблюдать за работающими на месте соревнований водолазами. И бока до сих пор болят. И опять скучно! Какой-то странный, незнакомый ранее звук отвлёк тракториста от грустных мыслей. Рубинштейн оглянулся и застыл в восхищении. Его сердце застучало сильнее, а душа встрепенулась в робком предвкушении чуда. По дороге вдоль Волги ехали солидные лимузины, а сзади, и это было главным, по обочинам, чтобы не повредить асфальт, летела мечта. Нет, даже две мечты. Вот оно, явленное чудо! И Абрам вдруг понял весь смысл своей предыдущей непутёвой жизни. Понял, и слёзы восторга потекли из глаз. Он родился танкистом, и судьба всеми силами готовила его к подвигам и славе!

Подновье. Два часа спустя.

– Так вы говорите, Александр Фёдорович, что товарищи Архангельский и Раевский здесь не появлялись?
– спросил Сталин, поглаживая бесцеремонно забравшегося на колени Такса. - Нет, Иосиф Виссарионович, никого не было. Я этих товарищей хоть и не видел никогда, но посторонний человек у нас был бы сразу заметен, - рассеяно ответил председатель, разглядывая бутылку с шампанским. И как она открывается? В путешествиях по миру пить эту кислятину приходилось неоднократно, но там разливали официанты. А в мирной жизни приличные люди себе такого баловства не позволяют. После недолгих размышлений Беляков отдал бутылку Будённому. Кому как не золотопогонникам разбираться в этих шипучках? Семён Михайлович привычно, как в молодости, потянулся за шашкой, чтобы попросту срубить горлышко, но был остановлен фон Таксом. - Подождите, товарищ генерал-лейтенант, давайте я открою. - Да пожалуйста. А может, всё же сначала коньячку?
– в голосе бронетанкового командующего слышалось неодобрение.
– А то сейчас пробка как хлопнет... Ещё ребёнка разбудим. Стол был накрыт в заросшем вишнями палисаднике, и все невольно посмотрели на дом, где спала полугодовалая дочь председателя колхоза. Сам Александр Фёдорович отрицательно покачал головой. - Коньяк мы ещё успеем. А вот рождение девчонки после шести сыновей надо непременно обмыть шампанским. Сталин подождал, когда фон Такс наполнит все бокалы, и встал. Свалившийся на траву Такс настоящий недовольно заворчал и с некоторым сомнением посмотрел на сапоги вождя. Нет, нельзя, это хороший дядька. - Давайте выпьем за вашу дочь, товарищ Беляков, - произнёс Иосиф Виссарионович.
– И пусть над её головой всегда будет мирное небо. Выпили стоя и с большим энтузиазмом, только баварский король вдруг поперхнулся и спросил сдавленным голосом: - А как же я? - Что вы?
– Сталин поставил бокал на стол.
– Сомневаетесь в советском миролюбии? - Нисколько, - фон Такс наконец-то прокашлялся.
– Но как быть с агрессивными планами буржуазной Европы неожиданно напасть на Баварию первого сентября? - Уже и дата известна? - Так точно, товарищ Сталин. Мы тут с товарищем Будённым посоветовались. Как раз успеем. - Назначили, значит. Это хорошо, внезапность - штука серьёзная. Но по нашим сведениям у вас кроме пятидесяти танков... - А-а-а... - Да, согласен, скоро будет двести пятьдесят. Но больше, насколько мы знаем, ничего нет. - А два пехотных полка?
– возразил фон Такс.
– Их не считаете? Да такими силами мы любого противника в блин раскатаем. - Если он вас догонит, - ухмыльнулся Будённый.
– Ты, величество, давай без лозунгов говори. Не на партийном собрании. С Сагалевичем говорил? - С Соломоном Боруховичем? - Ты что, другого Сагалевича знаешь?
– удивился Семён Михайлович.
– Забудь, настоящий только один. Фон Такс кивнул и сознался: - Он обещал мне добровольцев. - Много? - Не знаю. Сказал - сколько найдёт. - Бедная старушка Европа, - печально вздохнул Будённый. - Вы так думаете, товарищ генерал-лейтенант? - Насколько я знаю товарища Сагалевича, - ответил фон Таксу уже Сталин, - вы можете рассчитывать на недорогую аренду всей армии Галицийского Каганата. Баварец опять поперхнулся. - Простите, но какие же это добровольцы? И чем я буду расплачиваться, в конце концов? Хотите верьте, хотите нет, но даже мои носки куплены в кредит всё у того же Соломона Боруховича. Я банкрот, товарищи. - Не горячитесь, Эммануил Людвигович, - Сталин постучал вилкой по ножке бокала, прерывая дальнейшие жалобы на судьбу.
– Или мы с вами не русские люди? - Яволь... натюрлих. - Вот и я о том. Никто не собирается наживаться на временных, поверьте - временных, трудностях молодого государства. - Да? - Что вы так всё время удивляетесь? - Просто боюсь поверить. - А вот это зря. Коммунистической партии, которую я сейчас представляю, верить нужно обязательно. - Точно, - подтвердил Будённый.
– Большевики, особенно наученные военному делу настоящим образом - это вам не хрен собачий. Беляков от такого заявления застыл с открытым ртом, но потом опомнился и схватился за коньяк. Пусть товарищ Сталин закусит лимончиком, а то его и так перекосило от слов Семёна Михайловича. Но надо отдать должное - промолчал. Да и возразить было нечего. Иосиф Виссарионович только рукой махнул: - Вы, товарищ Будённый, даже такое серьёзное дело, как война, умудряетесь превратить в балаган. - Это у меня от раздвоения личности. - В каком смысле? - А в прямом. Я вот хорошо помню, как белых гонял по Крыму, но из учебников точно знаю, что это мы с товарищем Врангелем интервентов оттуда выбивали. Что, не балаган? Цирк! - Вы, Семён Михайлович, поосторожнее с такими высказываниями, - нахмурился Сталин.
– Ладно здесь все свои. Но на будущее... И потом, вы не правы. Всё зависит от точки зрения. Вот скажите - летающие собаки бывают? Будённый покосился на Такса, который на его глазах час назад нанёс сокрушительное поражение в воздушном бою стае наглых ворон. Пришлых, разумеется. Местных не было уже года полтора. - Советская наука допускает их существование. - Вот видите! Между прочим, история тоже наука, и даже более советская и передовая, чем остальные. Взять хотя бы ваш пример. Крым был? Был. Врангель и интервенты были? Непременно. А сейчас? - Что сейчас?
– не понял Будённый. - Историю пишут победители, - пояснил Сталин.
– А русский народ одержал победу в той войне. И это единственное, что стоит принимать во внимание. Семён Михайлович подумал ещё раз и согласился: - Точно. А кто думает иначе - тот козёл. Все глубокомысленно помолчали, видимо, обдумывая новый научный термин. Вернее, аргумент в будущих дискуссиях. А потом фон Такс предложил выпить за непобедимую и легендарную Красную Армию. Но был одёрнут Иосифом Виссарионовичем, не клюнувшим на лесть: - Наша армия, дорогой товарищ король, почти два года как Советская. А разделение её на красную и белую было придумано Троцким и Свердловым искусственно, в своих корыстных целях. - Это официальная версия или возможны варианты?
– уточнил баварец. - Нет, это единственно правильная. - Извините, товарищ Сталин, я не в этом смысле. Список виновных окончательный, или есть ещё кто-то невыявленный? - У вас имеются кандидатуры? - Как вам сказать... Мне кажется, что без швейцарских банкиров в восемнадцатом году никак не обошлось. - Наверняка и австрийские, - поддержал гостя председатель колхоза.
– Не просто так же меня ранили. Явный умысел. Сталин задумчиво гонял вилкой по тарелке малосольный огурец. Потом поднял голову и внимательно посмотрел на собравшихся: - Вы правы, товарищи, международный капитал должен ответить за свои преступления перед нашим народом. - И перед моим, - фон Такс решительно стукнул кулаком по столу. - Разумеется, - согласился Иосиф Виссарионович.
– Только давайте договоримся - никаких аннексий и контрибуций. Слышите? Никаких незаконных отчуждений территории. Просто покажите на карте товарищу Булгакову все, что вас интересует, и он обеспечит нужными документами и результатами археологических изысканий, подтверждающими правомерность восстановления исторической справедливости. - Спасибо, товарищ Сталин, - фон Такс залпом выпил свой коньяк, пытаясь скрыть волнение, и уточнил.
– А насколько далеко продвинулись изыскания? - Достаточно для того, чтобы на Рим вы не рассчитывали. По просьбе товарища Буонапартэ, Ром и Ремул признаны древними корсиканцами, несмотря на цыганские имена. Делайте соответствующие выводы. - Жалко... - Зато он сможет помочь вам с авиацией. - А она у него есть? Вроде бы подводные лодки летать не умеют? - Конечно, есть. Недавно китайцы наконец-то смогли собрать нужную сумму на передислокацию из Маньчжурии дивизии генерала Величко. - Простите, но он же год как главком ВВС? - Да, но лётчики чтят традиции своего первого командира. - А какое дело до этого китайцам?
– удивился король. - Не знаю, - Сталин пожал плечами.
– Но очень просили. Ладно... мы отвлеклись. О чём мы говорили? Ах, да... Авиация у вас будет, танки есть, добровольцами помогут. Слушайте, Эммануил Людвигович, а возьмите к себе бывших поляков. - А где их взять? И куда потом девать? - У Антона Ивановича попросите. Я могу ему позвонить. Всё равно пока Великую Армению от можа до можа построить не получается, пусть хоть вам помогут. Подарите им потом Крит или Мальту. Ну, тут уже с товарищем Буонапартэ решите. А что, вояки они неплохие. Правда, Семён Михайлович? Будённый на миг оторвался от блюда с квашеной капустой: - Угу, нормально нам тогда накостыляли. - Не нам, а Тухачевскому, - возразил Сталин.
– Это большая разница. Но против австрийцев в самый раз будут. - Тут ещё такое

дело, - смущённо признался фон Такс.
– Мне бы ещё экипажи на танки... - А как вы вообще воевать собрались?
– удивлённо спросил Иосиф Виссарионович.
– Может быть, у вас и снарядов нет? - Есть. По десять выстрелов на ствол. А что, мало? Так я говорил, что мы бедные. Чего уж теперь... Ввяжемся в бой, а там посмотрим. - На что вы вообще надеетесь, Эммануил Людвигович? - На вас, товарищ Сталин! - Бля-а-а-а!
– вырвалось у вождя, схватившегося за сердце. - А чего?
– баварец смотрел искренне и наивно.
– Всё прогрессивное человечество надеется, а мне нельзя?

Иосиф Виссарионович минут десять набивал трубку и хранил молчание. Потом прикурил и через клубы дыма кивнул: - Товарищ Будённый, подберите ему добровольцев. А председатель колхоза наклонился к уху фон Такса и прошептал: - Хотите лучшего в мире механика-водителя? Совершенно бесплатно. - Конечно хочу. Только где его взять? - Я же не просто так спрашиваю. - А он точно лучший? - Обижаете. - Извините, Александр Фёдорович. А бесплатно - это сколько? - Сами определитесь. После войны, - Беляков повернулся на скрип открывающейся двери и окликнул выходящего из дома сына: - Николай, позови сюда Абрама Рубинштейна. - Абрама?
– удивился фон Такс. - Я же говорю - лучший!

Глава четвёртая

Прощайте навсегда прыщавые девчонки, А также дамы в собственном соку. За вас уже никто не надорвёт печёнку, И не вонзит копьё на всём скаку. Сергей Трофимов.

Место вне времени и пространства.

Житие от Гавриила.

Звонок от шефа застал меня в ванной. Старый пень, обязательно нужно позвонить в тот момент, когда я бреюсь или... хм... скажем так, не один. Вот и в этот раз не сказал ничего толком, а потребовал явиться к нему в кабинет прямо с утра. Угу, таки разбежался. Приду, конечно, как не придти. Только утро в моём понимании может начинаться и в три часа. Точно, припрусь ни свет ни заря, попинаю запертую дверь, оставлю у дежурного серафима записку, а сам к Александру Васильевичу умотаю. Давно старик приглашает, нужно уважить. Тем более его гренадёры как раз неплохое пиво сварили. Пиво по-суворовски, скажу вам, штука великолепная. Да, прошу прощения, забыл представиться. Я Гавриил. Если точнее, то Гавриил-архангел. Но не будем официальны, тем более до недавнего времени вместе со своим напарником Израилом был разжалован в простые ангелы-хранители. Но благие намерения начальства принесли столько беспокойства в высшие сферы, что не прошло и двух лет, как нас реабилитировали и восстановили в должности. Я не возражал, хотя и в хранителях чувствовал себя нормально. Да, не удивляйтесь, грех тщеславия и карьеризма настолько чужд божественному происхождению... Израил же является редким исключением, лишь подтверждающим правило. Несколько лет назад по вашему времени мы с Изей вляпались в одну восхитительно увлекательную историю. В принципе, она и послужила поводом для разжалования. Лаврентий Павлович Берия, принимавший участие в приключениях, не пострадал. Александр Христофорович Бенкендорф не сдаёт своих подчинённых, в отличие от нашего дорогого шефа. А началось всё с командировки на Северный Полюс. Что, уже слышали эту историю? Догадываюсь, кто мог проговориться. Есть среди вас один такой... Всё пишет, пишет и пишет. Сколько раз говорил по-родственному: - "Сергей Николаевич, бросай ты это неблагодарное дело. Всё равно никто не поверит, только смеяться будут". Нет, упёртый. Совсем как я. Что? Да, совершенно правильно, мы родственники. Он мне троюродным внучатым племянником приходится, вот и терплю летописца. А вдруг из его писанины что-то толковое и выйдет? Тем более читал как-то черновики - ведь ни одного слова не соврал, шельма. Так, приукрасил, конечно, но без этого литература не может. И не сомневайтесь, ответственно заявляю, все, что вы прочитали ранее - самый правдивый рассказ, который мне приходилось видеть. Честное слово! А после возвращения из командировки мы имели несколько нелицеприятный разговор с начальством, после которого нас и понизили в звании. Плевать, зато у шефа до сих пор одно ухо в два раза больше другого. А ещё чуть попозже наша троица (как известно, любимое число Господа) убыла в неизвестном для посторонних направлении. И про это читали? Опять опередил. Ладно, что теперь. Но вот следующую историю расскажу только вам. Договорились? И родственнику моему ни слова. Хорошо?

Пива так и не удалось попить. После звонка шефа заявился Израил с кувшином нектара трёхтысячелетней выделки. Да, вы не ослышались, именно выделки, а не выгонки. Божественные напитки гнать нельзя, могут обидеться и уйти. Бывали прецеденты. Хотя, между нами, на вкус этот нектар так себе. С сорокалетним армянским коньяком даже сравнивать не стоит. Но пьём, куда деваться. Тем более вот этот, честно взятый на меч в набеге на территорию олимпийских бесов. - Гиви, мне Никола звонил, - с порога заявил напарник. И даже не заглянул первым делом в холодильник, что говорило о высшей степени озабоченности. В хорошем смысле, разумеется. - Да ну его, - я принял кувшин и протянул руку.
– Ты бы хоть поздоровался сначала. - Ой, извини, ave Cesar! - Чего? - Здрасти, говорю, - Израил оглянулся по сторонам.
– Посторонних нет? - Только ты. - Я свой, - напарник опять завладел кувшином и принялся ковырять пробку волнистым малазийским кинжалом, привезённым мной из давней командировки. Но занятые руки не мешали говорить.
– Гиви, наш шеф планирует какую-то операцию. - Почему так думаешь?
– а вот это уже серьёзно. Израил издавна славился способностью чувствовать неприятности задолго до их появления. - Я сегодня был... ну, это неважно. Так вот, нашего начальника вызывали туда, - Изя ткнул пальцем в потолок, - на самый верх. - Не может быть. - Точно тебе говорю. Вылетел из транспортного облака как ошпаренный, морда красными пятнами пошла, нимб набекрень. И главное - матерится вполголоса по-русски. Стоп, а вот это уже серьёзно. Шеф ругался в силу своего происхождения исключительно на греческом языке, и только в особых случаях переходил на русский. И что сие означает? Только одно - завтра наш ждёт большой пистон, так как по мнению руководства только мы с Израилом и виноваты во всех бедах. Часовню, ту самую, тоже на нас вешает. - А знаешь что?
– говорю напарнику после некоторого размышления.
– А ну его, а? Изя тяжело вздохнул и повертел головой в поисках чистых стаканов. И ведь не в первый раз. Ну в кого он такой гурман? - Нет, Гаврила, ты как хочешь, а я завтра пойду. - Оно тебе надо? - Честно? Надо. Надоело хранителем быть. Не в нашем возрасте на побегушках бегать. Хватит, вот уже где всё сидит, - Израил наглядно показал степень надоения. Или надоедания? Без разницы, вот только зря про кинжал забыл. Волнистая отточенная бронза с противным хрустом чиркнула по горлу. - Осторожнее, - я немного запоздал с предупреждением.
– Ну вот, любимый ножик затупил. Изя бросил на стол испорченное оружие и отхлебнул из горлышка кувшина: - А ничего бражка. Сладковата, правда, на мой вкус. Ну, так что, тебя завтра ждать?
– последовал ещё один долгий глоток.
– И найди, наконец, стаканы. - В шкафчике. - Слушай, Гиви, а чего крыльями зря махать? Заночую здесь. Так где, говоришь, стаканы?

Наутро мы стояли перед шефом. Против обыкновения он был вежлив и, тьфу-тьфу, почти ласков. И даже не обратил внимание на покачивающегося Израила. А может, и заметил, потому что сразу предложил присесть. Я с облегчением опустился в кресло. - Итак, господа, - начал было Николай, но был прерван в самом начале речи. - Мы товарищи, - недовольно пробурчал Изя. От такой наглости шеф побагровел и прошипел сквозь зубы: - А я сказал - господа! - Протестую! Господь у нас один, и я не позволю!
– что конкретно не позволит, мой напарник не уточнил. Но этого оказалось достаточно. - Да, действительно, - пошёл на попятную Николай.
– Так вот, товарищи архангелы, я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Что за смешки? Нет, ревизора не будет. Вместо него ожидается большой втык. И именно для нашего отдела. Всем понятно? - Чего сразу мы? Что, плохо работаем?
– возмутился Израил. Шеф посмотрел на него добрым, укоризненным и одновременно всепрощающим взглядом: - Есть мнение, что излишне хорошо работаем. И виноваты в этом вы оба. И примкнувший Лаврентий Павлович. Тут уже я не выдержал: - И кого не устраивает? Рвёмся за одну зарплату, как проклятые, себя не жалеем, недосыпаем, недопиваем, недоедаем... И это вместо благодарности? - Успокойтесь, товарищ Гавриил, - Николай поправил всё время сползающий на сторону нимб.
– Претензии ко всему отделу, и ко мне в том числе. - А что конкретно? Господи, как же не люблю вот такие вот подковёрные интриги. Наверняка какая-то сволочь из зависти настучала наверх. А что? Ничего человеческое нам не чуждо. - Конкретики захотелось? Ладно, присаживайтесь поближе, - и тут неожиданно шеф сделал то, чего меньше всего можно было ожидать. Он вынул из ящика стола пыльную бутылку с истлевшей от времени этикеткой, три пузатых стакана и блюдечко с тонко порезанным лимоном.
– Разольёте, товарищ генерал-майор? От такого обращения у меня даже горло перехватило. Изя, тот вообще сидел в полной прострации. Ещё бы, сколько тысячелетий воюем, но ещё ни разу наши земные звания не были признаны здесь. Хоть трижды генералиссимусом стань, а хоть пополам разорвись, но любой столпник или отшельник, загрызенный клопами насмерть в своей келье, всё равно будет котироваться выше. Двойные стандарты, будь они неладны. И вдруг такое... Даже руки задрожали и бутылка выбивала по краю стаканов замысловатый фокстрот. - Вы не ослышались, товарищи. Именно та самая командировка, а также последующая за ней, так сказать, спасательная операция, и вызвали недовольство там, наверху. Понимаю, что вы не виноваты в образовании нового мира, но именно непосредственное ваше вмешательство привело к тому, что он окончательно сформировался как самостоятельная реальность. И мало того - стал равноправным с нашим. - Так не бывает, - Изя, не дожидаясь тостов, опрокинул в себя коньяк.
– Мистика, противоречащая божьему промыслу. - И тем не менее, - шеф сделал несколько мелких глотков и кивнул одобрительно. Но не Израилу, а коньяку.
– И сейчас мы имеем два мира, каждый их которых служит точкой отсчёта для своей реальности. Слава Богу, они не пересекаются... Но есть главный момент - на вашу, да, именно вашу, Землю никто кроме вас попасть не может. - И даже..., - осенило меня. - Именно, - подтвердил догадку Николай.
– Исключительно по вашему приглашению и никак иначе. Ему самому, по большому счёту, на это наплевать, но у некоторых сей факт вызывает немалое раздражение. Мало того что появился полностью неподвластный мир, так ещё работы прибавилось. - Это как?
– не сообразил напарник. - Да элементарно. При всей независимости, души умерших всё равно попадают сюда. И если с посторонними всё ясно, их просто развоплощают, то с нашими приходится повозиться. Согласитесь, нехорошо будет, если после смерти человек, уверенный в своей неповторимости, столкнётся нос к носу с самим собой. Понятно. Сейчас на нас навьючат что-нибудь эдакое, отчего адские муки покажутся не более чем пикником на обочине. Но оказалось, всё не так уж и плохо. Шеф продолжил: - Поэтому принято решение - чтобы не раздражать сами понимаете кого, вы оба отправляетесь в почётную ссылку. Куда? В свой мир. Старший - Гавриил. С сегодняшнего дня оклады удваиваются. Доплата за воинское звание и боевые награды дополнительно. Вопросы? Какие могут быть вопросы? Да я готов шефа в лысину расцеловать за такие слова. Если ко мне по человечески... В смысле, с такой божественной обходительностью. И сразу интересуюсь: - Аванс будет? - Да, в бухгалтерию я уже позвонил. - Когда отправляться? - Лучше бы прямо сейчас, но принимая во внимание некоторые организационные вопросы... По готовности. Шеф не перестаёт удивлять - штатский человек, а такое глубокое понимание сути воинской службы! Знает, что без обмытия никак нельзя обойтись. Но это уже без него. - Наши обязанности там? Николай неторопливо допил коньяк и ответил: - Вы не должны допустить... Да чего там, просто сделайте так, чтобы меньше ваших попадало сюда. Вот и всё, в принципе. В остальном вольны поступать, как заблагорассудится. И это, без фанатизма, коллеги. В отделе развоплощения и утилизации тоже живые души работают. Штат я им, конечно, увеличу минимум втрое, но всё равно - не увлекайтесь геноцидом. - Да я..., - проклятье, от нахлынувшей эйфории даже толком оправдаться не могу, а на расплывшуюся в довольной улыбке физиономию Израила лучше вообще не смотреть. - И, тем не менее, - шеф улыбнулся и налил ещё по одной. Мог бы и не говорить. Давненько не случалось у нас таких удачных заданий. - Только вот о чём хочу попросить, - продолжил Николай.
– Дело личного характера. Даже не знаю, как объяснить. - Тут все свои, не стесняйтесь, - пришёл на выручку напарник.
– Что нужно? Храм в Лондоне построить? Или на месте Лондона? - Понимаете, - начальник оглянулся по сторонам и перешёл на шёпот, - меня бы там похоронить по-человечески. - В каком смысле? - В прямом. Сейчас мои мощи в Италии хранятся. Знаете, неприятно чувствовать себя музейным экспонатом. - Привезти сюда? - Нет, не надо. Просто похороните на родине. - Это где, в Турции, что ли? Николай грустно вздохнул: - Если она дорога вам как память... Но при жизни я такой страны не знал. Я посмотрел на Израила. Сидит, уставившись в стакан, а на лице кроме ехидной улыбки ещё напряжённая работа мысли читается. Видимо, тоже рассуждает: потерпит ли товарищ Сталин возрождение Византийского государства, и если да, то кто сможет претендовать на престол. Или должность? Скорее всего так, потому что две империи, пусть одна из них так ещё не называется - перебор. Тогда что, княжество? Нет, не пойдёт. Великое уже есть, а простые опошлены существованием всяческих Монако и прочих Люксембургов. Хотя, если память не изменяет, что-то слышал о предложении организовать на месте Турции Великую Армению. Кто там у меня из знакомых армян есть? Микоян? Нет, уж лучше Каганович. Если в профиль посмотреть, так вылитый армянин. Или не торопиться? Плюс-минус сто лет в нашем случае ничего не меняют. Ладно, там видно будет. - Сделаем, шеф, - отвечаю Николаю таким же тихим шёпотом.
– Вот только втроём быстрее бы справились. - Имеете в виду Лаврентия Павловича? Да, он тоже может проходить между мирами. Если сумеете договориться с его начальством, ничего против иметь не буду. - Я поговорю, не думаю, что такая большая проблема. - Тогда на посошок? Надо же, совсем обрусел. Я против тоста не возражал, действительно засиделись, поэтому с удовольствием выпил, краем глаза наблюдая, как хозяйственный Израил прячет за пазуху наполовину полную бутылку. Правильно, мало ли чего может приключиться в дороге? Правда, идти совсем ничего, но вдруг в бухгалтерии какие-нибудь неполадки? А заявиться в гости с пустыми руками просто неприлично. Нас хоть и поймут, но не одобрят. Ну, прощай, товарищ Никола Чудотворец. Не знаю, когда увидимся в следующий раз. Сколько лет пройдёт? Про то только Господь ведает. Интересно, вспомнит ли он о нас? Чай не чужие... Ладно, что теперь, инда побредём...

Житие от Израила

Хорошо Гавриле говорить: "побредём". Сказал и смотался делать закупки для будущей экспедиции, свалив на меня самую тяжёлую работу. Преимущественно она заключалась в том, чтобы не щадя печени серьёзно поговорить со знакомыми из технического отдела и запастись на дорогу некоторыми мелкими безделушками, значительно облегчающими жизнь. Сам он, видите ли, не обладает достаточной степенью наглости для подобных мероприятий. Будто я обладаю. Вся моя деятельность заключалась в посредничестве. Помните сказку про Иванушку-дурачка и серого волка? Вот, один в один. Чтобы получить три штуки ГБР-30 * в одной лаборатории, пришлось доставать им деревянные вставные челюсти Авраама Линкольна, которые, в свою очередь, сменял на коврик, погрызенный лично Адольфом Алоизычем после получения известий из Сталинграда. И дались технарям эти коврики, специально за ними к потенциальному противнику спускался, ладно для размена хватило случайно завалявшейся в кармане зажигалки. Той самой, с помощью которой разводили костёр под Джордано Бруно. Не смейтесь, от сердца отрывал. Ковриков за войну много накопилось, только успевали менять, а раритетная зажигалка одна. Да, совершенно правильно, китайцы уже тогда владели секретом изготовления пластмассы. Этикетку, правда, пришлось содрать и выкинуть. А на случай неудачи был ещё в запасе оригинал доноса, написанного на графа Монте-Кристо в бытность его ещё Дантесом. Сам Александр Сергеевич написал по старой дружбе четыре часа назад. Устал я сегодня, честное слово. Словно не в раю живём, а во глубине сибирских руд три нормы на-гора выдаём. И где Гаврилу носит? Казалось бы, чего проще, поговорить с Бенкендорфом. Так нет же, пропал. Хотя, чего плачусь? Если бы Гиви пришёл вовремя, мне ни за что не удалось бы попасть на склад. Невзрачный такой сарайчик у самых райских врат, куда Пётр складывает отобранное при входе оружие. Раньше и внимания не обращал, а сегодня как будто подтолкнуло. Ну что там можно изъять толкового у безгрешной души, стремящейся в вечное блаженство? Наверняка мелочь: ножи, кастеты, немного огнестрела... Раньше с мечами и саблями в основном попадали, но времена меняются. И всё равно туда тянуло, даже отмычка подошла с первого раза и петли не скрипнули. Как оказалось, не прогадал. Всё же великая вещь - интуиция. Стеллажи с грудами плохо почищенного колющего, рубящего, ударно-дробящего, метательного и прочего хлама не впечатлили, хоть и высились до потолка. А вот за ними... Я сразу узнал маркировку на скромных зелёных ящиках и застыл в немом изумлении. Сердце радостно трепыхалось и норовило выпрыгнуть из груди. Только въевшиеся в подкорку привычки опытного хомяка и мародёра не позволили эмоциям взять верх над рассудком. Осторожно щёлкаю замками, откидываю крышку и с трудом сдерживаю вопль восторга. Это они! В ящике лежали новенькие, в заводской ещё смазке автоматы ПБС-45. ** А в соседнем, если не ошибаюсь, подствольники СГ-7.*** Отец наш небесный, вот удача привалила! Так, а что у нас в цинках? Не может быть! Те самые патроны "Фигли 7,62/35" **** со специальной пулей ПВС,***** засекреченные даже от своих. Любовно поглаживаю находку, и оружие благодарно само тыкается в руку. Лепота! Ещё раз внимательно осматриваюсь. Ничего не забыл? Забыл... Незаслуженно обиженный невниманием ящик всем своим видом выражает укоризну и распахивается при первом же прикосновении. Нет, гражданскому человеку никогда не понять меру и глубину моего счастья. А оно вот, рядом, только руку протяни. И выглядело счастье точь в точь как БОНЖУР-32******. Одной рукой я лихорадочно снаряжаю магазины, а другой машинально начал чистить автоматы, снимая заводскую смазку. Даже после неполной разборки оружие продолжает восхищать и выглядеть по-прежнему грозно. Шомпол так и просит воткнуть его кому-нибудь в ухо. Хищник! Интересно, кто это притащил сюда это богатство? Наверняка кто-то из наших. Вариантов немного - либо банально стырили прямо с центрального хранилища и припрятали вылежаться до лучших времён, либо... Да что я себе башку забиваю, какая разница? Главное - мы вооружены, опасны и ужасны. Врагам можно начинать трепетать и разбегаться. Я иду искать! * ГБР-30 Гнев Божий, ручная модификация, тридцатизарядный. ** ПБС-45 Автомат противобесовской, со складывающимся прикладом. *** СГ-7 Подствольный гранатомёт Сила Господня, седьмая модель. **** Фигли 7,62/35 Патрон фирмы "Фауст и Гёте" летального исхода. ***** ПВС Пуля "Пипец всему" самонаводящаяся. ****** БОНЖУР-32 Боеприпас огня небесного, жестокоубивающий, реактивный. Калибр 32 мм.