Товарищ гвардии король
Шрифт:
Глава пятая
Война, Работа спецназа. На небе рыдает божий клир... Сергей Трофимов.
Швейцария. Грозовой сентябрь 36-го.
Война всегда начинается с неразберихи и бестолковой суеты. Особенно когда она начинается без объявления, когда коварный и вероломный противник нападает на две недели раньше установленного планом отражения агрессии дня. Кто бы мог подумать, что вместо утверждённого баварским генштабом первого сентября войска Австрии и примкнувшей к ней Италии откроют шквальный ружейно-пулемётный огонь по пограничным укреплениям уже восемнадцатого августа? Днём позже к ним присоединилась Швейцария. И главное - без малейшего повода. Разве не смешно принимать за casus belli напечатанные в мюнхенской газете указы о назначении миланского и венского генерал-губернаторов, а также военного коменданта Берна? Они вообще случайно в прессу попали. Главный редактор уже сознался в глупой шутке и понёс заслуженное наказание - направлен с понижением руководить райисполкомом в Зальцбург. И это не понравилось? Всего сто двадцать лет прошло, как на венском конгрессе прикарманили городок, и уже своим считают. Жулики. Как бы то ни было, начало войны складывалось не в пользу Баварского королевства. Хотя везде нападавшие были отброшены от границы, а дивизии добровольцев из Чехословакии и Галицийского каганата совместными усилиями штурмовали Вену, на основных фронтах дела шли из рук вон плохо. Наступление на Женеву наткнулось на грамотно спланированную оборону, прорвать которую можно было только при помощи танков. А они, как назло, застряли в Тюрингии, куда их в ожидании внезапного нападения послали ловить летучие банды Гудериана. Командующий группировкой майор Роман Григорьевич Карасс поставленную задачу с блеском выполнил и вёз в подарок своему королю фуражку быстроногого Гейнца, но техника безнадёжно запаздывала. Эммануил Людвиг фон Такс был отец солдатам, потому собрал всё более-менее бронированное и способное передвигаться самостоятельно, чтобы помочь застрявшей у Женевского озера пехоте. А спустя три часа с размаху стукнул кулаком по броне догорающего МС-1 и взвыл, размахивая обожжённой рукой: - Ну и чем я теперь буду ломать эту проклятую баррикаду? Танковое сражение застопорилось ввиду полного отсутствия танков. Их и было не так много, да ещё половина тупо сдохла в горах... Остальные сгорели на подходах к городу банкиров, часов, сыра и шоколада. Последнюю машину сожгли бутылками с горючей смесью прямо у баррикады, преграждающей дорогу к хранилищу банка UBS. - Таки что-то надо делать, товагищ коголь!
– взмолился чудом спасшийся механик-водитель Абрам Рубинштейн. Покидая горящий танк, он получил по голове падающей крышкой люка и сильно прикусил язык, отчего начал говорить с забавным, но никого не удивившим акцентом.
– Пока мы тут стоим, эти поцы делают свой гешефт и гадуются! Эх, мне хотя бы тгактог. - Да, - согласился фон Такс.
– Трактор сейчас совсем не помешает. Соломон Борухович просто не поймёт и будет смеяться, если я позволю увести у себя из-под носа практически народное достояние. Ну что, Абрам, пойдём в атаку? - Пешком?
– механик-водитель непонимающе смотрел на командира. - У тебя есть другие предложения?
– король грустно улыбнулся и повернулся к баюкающему раненую руку радисту: - Ганс, передайте... А, чёрт, протрубите общий сбор. - Чем, ваше величество? Наш горн сгорел в танке вместе с рацией и гармонью товарища Рубинштейна. - Хоть на губной гармошке играйте, приказ должен быть выполнен. - Яволь, мой король! - То-то же. Абрам, а где моя фляга? Рубинштейн трагически закатил глаза, но молча отдал требуемую ёмкость, проигранную накануне в шашки. Постепенно, маскируясь в складках местности, подтянулись бойцы, ориентируясь на знакомый сигнал в странном исполнении. Идти в атаку без танка никому не хотелось - три ряда проволочных заграждений, сложенные за ними мешки с песком и гнусно хрюкающий древний, с той войны ещё, "льюис" не оставляли никаких шансов. Ладно ещё мин не было - в цивилизованной Европе не принято портить уложенную сто
– хлебнув из фляги и занюхав рукавом, фон Такс отметил, что Рубинштейн тоже предпочитает национальные напитки. Русского человека сразу заметно. Потом пустил водку по кругу, откашлялся и начал свою вполне возможно и последнюю речь: - Товарищи зольдатен унд официрен, в то время как наши братья... И тут раздался крик, от которого враги обычно в панике выпрыгивают в окна, а друзья расправляют плечи и смотрят на жизнь гордо. Кричал оставшийся в боевом охранении рядовой Иоганн Шмульке: - Русские идут! Его величество замолчал, облегчённо вздохнул и украдкой смахнул пот со лба. Пришло не просто подкрепление. Это - спасение. Это - победа! Как минимум.
Матерясь и потея русские, тащили два огромных железнодорожных контейнера. Из-под самодельных деревянных полозьев валил густой дым, а внутри что-то громко и мощно билось в металлические стенки. - Капитан Небейвнос, десятый парашютно-десантный ударный батальон. Армия обороны Галицийского каганата, - молодцевато откозырял здоровенный офицер с выбивающимся из-под берета оследенцем, щёлкнув каблуками высоких шнурованных ботинок.
– Увидели вас с горы, пришли на помощь. Вот. Хлопци, развертайти клетки до баррикади! Солдаты в пятнистых комбинезонах, но с сине-белыми клетчатыми шевронами Баварского королевства с громким пыхтением развернули контейнеры в нужную сторону. Пулемёт противника снова открыл огонь, но пробить толстую сталь с такого расстояния было проблематично. - Какие это, пгостите, гусские, - мрачно пробормотал под нос Абрам Рубинштейн, пряча под комбинезон командирскую флягу.
– Где один этот гусский пгойдёт, там таких, как я, тгоих уже надо... - Значит, так, - начал капитан, не обращая внимания на причитания механика-водителя, - группируемся за контейнерами и не высовываемся. Кто поймает пулю в лоб - лично придушу мерзавца. Да, трохи толкаем, подходим поближе, потом прорываем заграждения и всё. По вашей команде, конечно. Вы же у нас старший по званию, товарищ король. В фон Таксе от неожиданности - ещё бы, совсем недавно помирать собирался - вдруг проснулось прошлое: - О, я-я, натюрлихь, ихь бин официр. Но как есть быть мы прорыфайт провольока? - Да це усё ерунда, прорвём. Я с ихнего зоопарку... Мы же как раз тудой и десантировались... - Вы фсять там панцер?
– удивился король, попутно раздавая указания своему поредевшему батальону, в котором даже и до неудачного штурма укреплений была всего одна рота. - Танк, танк, панцер-ху... хм, простите, херанцер... А ну, навались, толкаем, мужики! Прячась за контейнерами, они шли по неровной брусчатке. То и дело чья-нибудь нога проскальзывала на политых потом камнях, и весь путь сопровождался отборнейшими ругательствами на трёх языках. Это Абрам, неудачно приложившись носом о выступающие сзади полозья, вспомнил слова, слышанные только в самом раннем детстве. Видимо, это физические нагрузки благотворно повлияли на память Рубинштейна. До баррикады оставалось метров тридцать, и Небейвнос повернулся к фон Таксу: - Командуйте, товарищ король. - Чем? - Нами. - А... Тогда приступить к операции. - Есть!
– капитан опять козырнул.
– Петро, Гриня, открывайте. Стой, куда под пулемёты? Не лезьте, так обойдёмся, там спереди засовы совсем хлипкие. Сзади окошки открывай. А потом скомандовал двум стоящим наготове бойцам с примкнутыми к трёхлинейкам штыками: - Иван, Мустафа, колите! После оглушительного визга, отдалённо напоминавшего поросячий, только многократно усиленный, передние двери контейнера будто взорвались изнутри. Засовы выдержали, но вот петли попросту вырвало вместе с куском стенки. Два огромных разъярённых носорога - недавнее приобретение Женевского зоопарка - вырвались на свободу. Не замечая колючей проволоки, очередей в упор и близких гранатных разрывов, они смели баррикаду вместе с пулемётчиками и ещё минут десять гонялись за уцелевшими защитниками. Всех затоптать не получилось - многочисленные пулевые и осколочные ранения сделали своё. Две гигантских туши упали, но в прорыв уже бросились баварские и галицийские солдаты. - Пленных нихт!
– завопил его величество, первым ворвавшийся в здание банка UBS. После недолгой зачистки помещений Эммануил Людвиг выбрался на свежий, пропахший пороховым дымом воздух и подошёл к умирающему носорогу. - Ты есть герой! Ты сделать подвиг, храбрый жифотный!
– провозгласил он. Голова зверя дёрнулась в агонии, ударив рогом в королевское бедро. И последнее, что успел крикнуть фон Такс, было: - Ты есть гнида! Ихь штребе!
Через два часа на озеро приводнился небольшой гидросамолёт и, негромко ворча мотором, подрулил к берегу. Вот он чихнул пару раз, плюнул сгустком чёрного дыма, винт остановился, и на поплавок вылез лётчик. - Ну, чего вытаращились? Давайте сюда вашего короля! - Земляк?
– Абрам Рубинштейн встрепенулся, услышав знакомое волжское оканье. Пилот смерил его оценивающим взглядом: - Возможно. Ты как раз в профиль на стерлядку похож. Знаешь что, землячок, лезь сюда, будешь сопровождающим. - Я? - Ну не я же! Да не бойся, долетим, и не таких возили. Тут Абрам окончательно опознал лётчика, чьё лицо сразу показалось очень знакомым. Точно, видел в газетах. - Простите, Валерий Павлович, может, мне лучше своим ходом? - Не умничай, сержант. Чкалов был недоволен. Мало того что его не отпустили добровольцем в действующую армию, так ещё по распоряжению товарища Сталина борт номер один задействовали в эвакуации раненых. Самолёт совершал регулярные рейсы между Мюнхеном и Брестом, где располагался ближайший приличный госпиталь, но истребители сопровождения не позволяли сделать чего-нибудь героического. Поэтому, когда по радио сообщили о ранении баварского короля, Валерий Павлович ухватился даже за такой призрачный шанс. Но и тут не повезло. В смысле, наоборот, никаких происшествий не случилось. А жаль... Баварцы совместно с десантниками (причём последние, как самые закалённые, стояли в воде) осторожно погрузили носилки с фон Таксом, так и не пришедшим в себя, в пассажирский отсек. Следом чуть не силой запихнули Рубинштейна, мотивируя это тем, что такая фамилия гораздо ближе к медицине, чем Небейвнос или Шмульке. Тем более капитан без парашюта в хлипкий самолётик залезать категорически отказывался. Суеверный, наверное. И как таких в десантные войска берут? После взлёта Абрам почувствовал себя очень плохо. Нет, не физически, тут как раз было всё в порядке, а морально. Сидеть на откидном стульчике и ощущать под задницей пару километров пустоты было как-то не совсем уютно. То ли дело танк, когда кругом броня и всё по фигу. И если поймаешь бортом снаряд, это всяко милосерднее, чем падать с такой высоты. Результат, в принципе, один и тот же, зато не стыдно на том свете за испачканные подштанники. Хотя здесь немного комфортнее, вот чего не отнять. Даже окошки есть. Интересно, они открываются? Раненому командиру не помешал бы свежий воздух. Заботливый механик-водитель поправил шинель, укрывающую короля, и, не вставая с сиденья, потянулся к иллюминатору. Нет, закрыто намертво. А там что за хреновина? Может, это и есть защёлка? Рубинштейн поднялся, чтобы заняться вопросом вплотную. Нет такой техники, которая не сдаётся советским танкистам! Но тут его взгляд зацепился за что-то, чего вообще не должно было быть. Во всяком случае, здесь. - Товарищ Чкалов, там... там... там... - Чего кричишь?
– обернулся Валерий Павлович. - Там это, - Абрам ткнул пальцем в сторону иллюминатора.
– Баба. - Голая и на крыле сидит? - Да, а вы откуда знаете? - Не обращай внимания. Обыкновенная валькирия. - Кто?
– глаза у Рубинштейна округлились до полной невозможности. - Не приходилось слышать? Счастливчик, а мне надоели как собаки. И чего вьются вокруг женатого человека? Примета, правда, хорошая. Если рыжая, то к медали, а блондинка - бери выше, к ордену, - Чкалов скосился на иконостас на своей груди и уточнил: - А это хоть какая? Абрам заглянул в иллюминатор ещё раз: - Старая, с титьками до колен и седая. На голове тоже седая. Такие к чему попадаются, не к посмертному награждению? Валерий Павлович, суеверный как все лётчики, не успел обругать не в меру болтливого пассажира. Прямо по курсу вдруг что-то вспыхнуло ослепительно со страшным грохотом, всё вокруг завертелось, расплылось, а потом пропало в ещё одной вспышке...
Житие от Гавриила
Последние приготовления перед выходом. Самые поганые минуты, сглаживаемые проверкой многочисленного вооружения и снаряжения. По мнению Ильи, мы напоминали ему небольшое незаконное бандформирование. Шутник, однако. Тем более он неправ - закон как раз на нашей стороне. - Готовы? Теперь попрыгать... - Гиви, а зачем попам рыгать?
– неестественно громким голосом спрашивает Израил. Наивный, думает я не расслышу подозрительное бульканье в карманах его разгрузки. Расслышу, но промолчу. Нельзя подавлять разумную инициативу подчинённых. Лаврентий Павлович тоже молчит. Но он человек аккуратный, и если прихватил что-то сверх нормы, то об этом узнаем, только когда сам покажет. Сказывается ГБ-шное прошлое. - Жалко, что я с вами не смогу пойти, - вздыхает Илья.
– Скучно тут стало, скоро совсем закисну. - К гуриям сходи, развейся, - советует напарник. - Да ну их... Всё время одно и тоже. Надоело. Знаешь, только с возрастом начинаешь понимать, что не в женщинах настоящий смысл жизни. В них вообще никогда смысла не было. - Не переживай, - успокаиваю громовержца, - будет и на твоей улице праздник. А помочь нам и сейчас сможешь. - Как в прошлый раз? - Ага, аккумуляторы к порталу прибережём для экстренных случаев, когда ещё подзарядить получится. Бабахнешь туда пару молний? - Без проблем, - соглашается Илья.
– Только гроза в сентябре не будет выглядеть слишком странно? Я пожал плечами: - Если не сезон, то могу оплатить сверхурочную работу. - Да иди ты со своей оплатой, - обиделся пророк.
– Куда высаживаться будете? - Где-нибудь поближе к Баварии. Лучше в горах. - Зачем? Хороший вопрос. Мы вчера весь вечер его решали. Израил предлагал десантироваться в районе Конотопа, что на первый взгляд выглядело вполне логично. Благодаря умело запущенной три года назад дезинформации именно в тех местах нас и искали в первую очередь. Поэтому появление из ниоткуда троих вооружённых до зубов личностей удивления не вызовет. А если что, так всё равно лишних вопросов не зададут. На конотопском направлении работают самые надёжные и молчаливые люди. Но Лаврентий Павлович предложил другой вариант. По его мнению, будет по меньшей мере странно, если такая сверхсоветская организация, как наша, не заинтересуется большой европейской войной. И мы непременно должны сначала засветиться там, на фронтах, прежде чем объявиться в Москве. Это, кстати, мне самому больше понравилось. Гораздо лучше для самочувствия совершать подвиги, чем заниматься политикой. Только боюсь, на этот раз от неё точно не отвертеться. А как не хочется, боже ты мой! Илья всё ещё смотрел вопросительно. - Понимаешь, ведь там война. - А, решили начать с самого вкусного, не оставляя на десерт? - Ну, что-то вроде этого. - Счастливцы, - пророк вздохнул и кивнул в сторону Врат.
– Пойдём? Опасается Илюшенька. В прошлый раз, когда мы тайком от всех уходили в экспедицию по спасению Такса, он открыл переход между мирами прямо из отдельного кабинета ресторана "У Агасфера". Старый скряга потом стребовал с нас такую сумму... А там, между прочим, ещё что-то целое оставалось. И где в жизни и после неё справедливость? Говорил я тогда - нужно в "Веселого шушпанчика". Не послушали. И на этот раз не стал спорить. Ну хочется ему покомандовать на прощание, так почему не доставить маленькую радость хорошему товарищу. Чай не переломимся. У самых райских Врат царила обычная суета - длинные очереди у окошек регистрации, толчея у рамки металлодетектора, ровное гудение автоматических счётчиков грехов, патруль херувимов с семарглами на поводках. А снаружи тишина. Если не брать во внимание того, что два дюжих ангела деловито метелили какого-то длинноволосого бородача в вышитой голубыми петухами рубахе. Апостол Пётр, сидящий на лавочке, позвякивал связкой ключей в такт равномерным ударам и лениво давал советы подчинённым. При виде нас он привстал и вежливо поздоровался: - Доброго утра, многоуважаемые коллеги. Я с удовольствием прожал протянутую руку. Уважаю рыбаков. А каких мы с ним осетров в Волге ловили в прошлый отпуск! Киты, не осетры. И если бы не торопились на Куликово поле... - И тебе поздорову, Симон Ионович. Развлекаешься потихоньку? - Ну какие тут развлечения, Гавриил Родионович, - отмахнулся Пётр.
– Чистая профилактика. Восьмой раз наглеца выкидываем, а он всё равно пролезть пытается. - А кто таков?
– равнодушно поинтересовался Илья. - Да как раз по твоей епархии проходит. Из этих, из язычников. - Да ну?
– громовержец подвинул ангелов в сторону и перевернул ногой лежащего на траве нарушителя.
– Нет, не похож. Жидковат для перунова воинства, мои покрепче были. Нешто самозванец? - Разве я говорю о ранешних? Это неоязычник, но невинноубиенный. - Кем? - Тобой. Илья почесал в затылке и хмыкнул: - Это не тот ли самый, что во время прошлой грозы в чистом поле Перуна призывал? - Он, - подтвердил Пётр.
– А ты не помнишь? Опять был пьян и куражился? - Ты что, Ионыч, как можно? На этот раз в порядке самодурственной олигархии. А чего? Он звал, я пришёл. - Жестокий ты, Илюшенька. - С какой это стати?
– удивился пророк.
– Он сам виноват. Неужели в школе на уроках природоведения не усвоил? Там объясняют. Прогульщик, наверное? - Угу, - апостол вытащил из-под лавочки включённый ноутбук и сосредоточенно застучал по клавишам.
– Сейчас я ему карму подправлю. - Не проще весь файл потереть? - Проще. Но не так интересно. Илья присел рядом, заглянул в экран и удивлённо присвистнул: - Ну ни хрена себе... - А ты как думал? - Коллектив-то у них вроде мужской. Откуда свальному греху взяться? - Это они так тебе молятся. - Чего? Вот сука! Мои ребята жизнь отдавали, а эти жопу... Что значит, стой? Я сейчас эту скотину форматировать буду! Мы дружно бросились держать громовержца, уже вытащившего откуда-то из-за спины огромную, переливающуюся злыми огнями, секиру. Конечно, он в своём праве, но если бабахнет здесь, то от Врат останутся в лучшем случае дымящиеся головешки. А оно нам надо, чтобы в рай беспрепятственно пролезало всякое недоразумение, вроде этого бородача? Хорошо представляю особенности родной бюрократии и готов спорить на месячный оклад, что восстановят их не раньше чем через полгода. И то если за наш счёт. - Илья, не заводись, - Лаврентий Павлович поправил пенсне и смахнул с разгрузки невидимую пылинку.
– Мы пойдём другим путём. - Без пролития крови?
– с надеждой спросил пророк, в глубине души всегда восхищавшийся методами работы НКВД. - Почти, - кивнул Берия.
– Симон Ионович, разрешите воспользоваться вашим компьютером? - Да, конечно, - согласился апостол, уступая место на лавочке. - Спасибо, - Лаврентий присел, положил ноутбук на колени и быстро-быстро застучал по клавиатуре. Добрая усмешка нашего опричника не сулила клиенту ничего хорошего.
– Готово! Толстый волосатый палец ударил в "ENTER", послышался громкий хлопок, и ощутимо потянуло холодом. Так всегда бывает при использовании технологии внутриатомной перестройки, более известной как "эффект Канны Галилейской". А перед нами вдруг появилась здоровенная пупырчатая жаба с крохотной, прикрученной ржавым саморезом прямо к голове, короной. - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
– торжественно провозгласил Берия и сильно пнул уродливое земноводное. От удара бедная животина пролетела метров пятнадцать, потом упала и заскользила по траве дальше. Вот она с треском вломилась в колючие кусты, ещё со времён сотворения мира растущие по краю седьмого неба, чуть зависла в воздухе, потеряв скорость, и рухнула вниз. Изя прислушался к удаляющемуся жалобному кваканью и спросил: - Не разобьётся? - Нет, - успокоил Лаврентий Павлович.
– Там дополнительной опцией тормозной парашют. Новая конструкция. - Так это что теперь, он так и будет по болотам скакать, пока какой-нибудь царевич не поцелует?
– в глазах у Ильи-пророка читалось явное неудовольствие.
– Гуманисты вы все. Секирой-то понадёжнее. - Я так подозреваю, что не совсем поцелуй нужен, - Израил вопросительно посмотрел на Палыча и, дождавшись утвердительного знака, склонился к уху громовержца. Сначала тот слушал с некоторым недоверием, но потом заржал и уточнил: - Таки непременно зоофилы нужны?
Ладно, порезвились и хватит. Прямо как дети малые. Хотя для небольшой разрядки перед сложным заданием весьма полезно бывает прибить пару-тройку грешников. Помогает при переходе. И для повышения уровня святости не повредит... Видимо, мои подчинённые считали так же, потому что начали оглядываться по сторонам в поисках новых жертв. Пришлось напомнить о дисциплине и воззвать к совести. К большому удивлению подействовал последний, самый сомнительный на мой взгляд, аргумент. Да, не только хороший коньяк меняется с годами в лучшую сторону. - Илья, готов? - Как пионер!
– пророк достал из кармана небольшой артефакт, подозрительно похожий на брелок от автомобильной сигнализации.
– На счёт "три" открываю портал. Один, два, три... Поехали! От грохота немного заложило уши. Вниз протянулись две ветвистые молнии, оставив после себя светящиеся следы. Первым в переход ступил Израил, потом Лаврентий Павлович. Я, как и положено настоящему полководцу, десантировался последним. Как оказалось - зря. Вместо ожидаемой мягкой травы альпийских лугов под ногами меня ударило обо что-то твёрдое сразу всем организмом. Ох, больно-то как! Больно, но патриотично, так как кровавые сопли из разбитого носа красивой кляксой разлетелись по здоровенной красной звезде. Это всё, что удалось разглядеть сквозь сыплющиеся из глаз искры. - Держи его, Палыч, сейчас нае... Держи, падает!
– голос Изи был едва слышен из-за свиста ветра в полуоглохших ушах.
– И хвост хватай! Отваливается! Странно... Что там напарнику мерещится? У меня хвоста нет, у Лаврентия тем более. Это про кого? Куда мы попали? Если к вероятному противнику, то живым не дамся. Где гранаты? И почему падаем? Осторожно отклеиваю лицо от гордого символа любимой Родины. Ой, мамочка родная, которой у меня никогда не было! Оказывается, я лежу на крыле самолёта, и только автоматный ствол, пробивший фанеру, зацепился как якорь и не даёт упасть вниз. А где все? Ага, вижу. Лаврентий Палыч сидит задом наперёд и пытается удержать руками теряющий куски обшивки стабилизатор, а Изя впереди - упёрся плечом, стараясь поменять курс падающей машины. Откуда она взялась в нашем портале? Чудеса или банальная контрреволюция? В смысле - диверсия. Неважно, размышлять на отвлечённые темы уже некогда. Осторожно, но очень быстро пробираюсь к напарнику, цепляясь практически за воздух, и тоже присоединяюсь к спасательным работам. Самолётик несколько раз пытался сорваться в штопор, но мы не позволили. А вот когда нас на бешеной скорости стали обгонять перелётные птицы, мои нервы не выдержали. - Изя, я, конечно, не сатрап и самодур, чтобы давить разумную инициативу подчинённых, но ответь на один вопрос... Тебе непременно нужно лететь вперёд? - Да, там километров через сорок должен быть аэродром. Долетим, командир!
– по лицу Израила стекали крупные капли пота, что, впрочем, не убавляло энтузиазма. - А вниз? - Что вниз?
– не понял напарник.
– Нельзя, разобьём машину. - С высоты полутора метров? Напарник опустил голову и задумчиво посмотрел на траву, уже достававшую до поплавков гидросамолёта. Потом сказал: - Да, действительно, немецкие аэродромы мне никогда не нравились. Ну их на фиг...
Трёх часов нам вполне хватило, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Уютно потрескивал костерок, над которым Чкалов повесил котелок с водой, а запасливый Рубинштейн пытался приготовить ужин из случайно завалявшихся в его вещмешке продуктов. Абрам уверял, что трёх килограммов гречки, куска копчёного сала размером пятьдесят на пятьдесят сантиметром и восьми банок тушёнки вполне хватит заморить червячка. Наш человек! Ага, ничто так не сближает людей, как совместная
– прошептал мне на ухо Израил, отмахиваясь рукой от дыма.
– Валерий Павлович говорит, что он уже пять часов в сознание не приходил. - Он уже король. - Кто, Чкалов?
– не понял напарник. - Он лётчик. А ты - дурак! Я про фон Такса. - Теперь понял. Только как его отсюда вытаскивать будем? Вопрос хороший, жалко что ответа не знаю. Можно, конечно, попытаться просто перенести в ближайший госпиталь, но, насколько помню, аварийный канал телепортации переместит туда, куда живым людям вход строго воспрещён. Рано ему на тот свет. А другие способы приведут к аналогичному результату, только более болезненно. Как ни осторожничай, но... Что архангелу здорово, то немцу смерть. Хотя и обрусел фон Такс до неузнаваемости, только рисковать не стоит. - Резать будем!
– принял я волевое решение. - Кого?
– Абрам выронил ложку и побледнел.
– Командира? - Кого надо, того и будем! И не лезь не в своё дело!
– пришлось прикрикнуть на Рубинштейна.
– Лаврентий Павлович, ты готов? - А почему сразу я?
– возмутился Берия.
– На вашей совести, Гавриил Родионович, народу побольше будет. - И что? - Ну как же? Вам привычнее. Или Изяславу Родионовичу поручите, - по предварительной договорённости мы перешли на земные имена и звания.
– Пусть Раевский фон Такса добивает. - Кто говорит о добивании? Операцию делать будете. - Нашими методами?
– Лаврентий Павлович достал из кармана очередной приборчик. - Погоди, - вмешался Изя.
– Это же для экстренных случаев. - А сейчас какой? Не бойся - тридцать лет гарантии. - Вот и я про то. Сейчас фон Таксу чуть больше тридцати, а в шестьдесят два нога и отвалится. - Да? Не знал. - Конечно, производители никогда не предупреждают о побочных эффектах. Так что готовься. - Но почему я? - Потому что интеллигент. - Чего?
– рука Лаврентия Павловича потянулась к лежащему на траве автомату. На подчинённых пришлось слегка прикрикнуть: - Тихо, товарищи генералы! В наступившей тишине вдруг послышался треск кустов и незнакомый голос: - А старшим сержантам можно громко, однако? - Кто здесь?
– Берия клацнул затвором.
– Выходи, стрелять буду! - Тогда не выйду, товарищ генерал-майор, - но, противореча словам, над зарослями показался плохо различимая в вечернем сумраке фигура.
– Зачем стрелять? Бадма не белка, однако. При ближайшем рассмотрении незваный гость оказался танкистом. Во всяком случае, на это указывал промасленный и прожжённый в нескольких местах комбинезон, а также шлемофон, зачем-то отороченный лисьим мехом. И ещё были у незнакомца узкие глаза, высокие скулы, нос кнопочкой и круглое лицо, наводившее на мысль, что родители при его зачатии слишком долго глядели на луну. - Танкист?
– уточнил Раевский. - Так точно! Старший сержант Бадма Долбаев! - А где танк? - Там!
– закопчённый палец ткнул в звёзды над головой.
– На благословенном небесном полигоне, где текут соляровые реки, боекомплект никогда не кончается и каждую ночь приходят семьдесят семь опытных механиков с золотыми маслёнками. - Подбили? - Угу, совсем сожгли, - старший сержант грустно кивнул и заметил лежащего на носилках фон Такса.
– Что, совсем дохлый? - Нет, живой ещё. - Лечить надо, однако. - Надо, - согласился Израил.
– Только некому. Долбаев, укоризненно покачав головой, достал из-за пазухи смятую немецкую фуражку и баранью лопатку, хранящую следы острых зубов. - Добрых духов подманивать надо. Завтра как новый будет. - Думаешь, поможет? - А то нет... В моём стаде ещё ни один бык не подох! Водка есть? - Есть. - Чуть побрызгаем. Тогда жить будет.
Глава шестая
Кажется, чего-то удостоен, Награждён, И назван молодцом. Владимир Высоцкий.
За три дня до описываемых событий.
– Ой, перемать, мани падме хум, Никола Угодник-даа... Однако головой думать надо, хундэтэ нухэрнууд! Как всегда в минуты душевного волнения командир танка СМ-1К под номером пятьдесят два Бадма Иринчинович Долбаев заменил в своей речи не совсем цензурные выражения призывами всех святых и словами родного языка. Впрочем, переводить их с бурятского явно не стоило. Но материться при подчинённых - моветон. Особенно сейчас, когда кругом сам виноват. Зачем нужно было торопиться из рембата? Кровь потомственного потрясателя вселенной взыграла - боялся, что не достанется воинской славы, достойной двадцати поколений великих предков. И вот, как говорится, сам себе тынык хороший. Слава где-то там, а приключения на задницу - вот они. Радовало только то, что танк вернули родной. А вот экипаж... Ребятам ещё долго по госпиталям валяться, пришлось брать, что дали. Пятый интернационал, прости, Никола-даа, за грубое слово. А чего, нормально? Мехвод из бывших поляков по национальности, только год как литвином стал, стрелок-радист - откуда-то с Кавказа, башнёр - немец. Кроме командира из русских только наводчик - Кямиль Джафаров. Хорошая фамилия, в Казани у многих такие. Их бы всех погонять недельку-другую на предмет боевого слаживания, и цены бы экипажу не было. Но времени как всегда не хватило. И вот опять не повезло, мени нухэрнууд! Танк попал в засаду по пути из рембата в родной полк. Гудериановские артиллеристы сначала влепили из своей сволочной пушки бронебойный снаряд прямо под погон башни, вторым разбили гусеницу, и вот уже минут двадцать колотили болванками по броне, отчего машина вздрагивала, а в ушах долго звенело. Механик-водитель крепко приложился лбом и громко выругался по-польски. - Адам!
– прикрикнул на него командир.
– Оштрафую. Как тебе не стыдно говорить на языке тех, кто тебя же и угнетал тысячу лет? - Я немного помоложе буду, - ефрейтор Мосьцицкий осторожно потрогал шишку.
– Меня только двадцать лет угнетали. Виноват, товарищ старший сержант, исправлюсь. - То-то же...
– Бадма одобрительно похлопал ногой по погону сидящего ниже мехвода и спросил: - Слушай, Адам, а у тебя орден Красной Звезды за что? - За новую Конституцию, товарищ командир. Это говорило Долбаеву о многом. У самого два "Красных Знамени" за второй кавказский рейд и Туркестанскую операцию. На человека, получившего боевую награду в мирное время, можно было положиться полностью вне зависимости от происхождения. И, что не могло не радовать, таких людей в Советской Армии становилось всё больше и больше. Особенно после событий прошлого года, когда таившаяся гидра контрреволюции подняла голову и показала свой звериный оскал. Во время обсуждения Проекта новой Конституции, планировавшего упразднение большинства из имеющихся в СССР союзных республик, замаскировавшиеся во власти буржуазно-феодальные недобитки пытались проявить недовольство центральной властью и поговаривали даже о выходе из Союза. Попытки развалить державу были жёстко пресечены со всей пролетарской ненавистью Особым Миротворческим Корпусом под командованием архиепископа генерал-майора Воротникова. А на месте бывших республик образованы несколько новых областей: Северо-Кавказская с центром в Кизляре, Батумская, включившая в свой состав территории Грузии, Армении и Азербайджана, а также Прикаспийская область, состоявшая из большей части Туркмении и Казахстана. Остатки среднеазиатских республик вошли в Алма-Атинский автономный район. Узбекистан, как главный поставщик хлопка, имел особый статус с прямым подчинением Ивановскому тресту хлопчатобумажной промышленности. - Батоно сэржант!
– Долбаева отвлёк стрелок-радист.
– Нэмцы лезут. Чито дэлать? - Стреляй, Церетели. - А нэчим. Пулемёт асмолкамы разбило. - Вот немецка шутхэр, - пробормотал Бадма и покосился на башнёра.
– Это не тебе. - Ничего страшного, герр командир, - Клаус Зигби оскалился в злой усмешке.
– Я баварец. - Тогда заряжай. - Фугасный? - А без разницы. Кямиль, ты чего-нибудь видишь? - Вижу. Какая-то сволочь на пушке сидит. - Может, Мюнхгаузен?
– предположил начитанный механик-водитель. - Ядро ждёт? - Не знаю. Но просто так никто не полезет. - Отставить разговоры!
– вмешался Бадма.
– Адам, короткую! - Так уже полчаса стоим, - удивился команде Мосьцицкий. - Что ты можешь понимать в ритуалах, европеец, элго, - проворчал Долбаев.
– Огонь! Бабахнуло стопятидесятимиллиметровое орудие производства Ворсменского завода медицинских инструментов, и сразу же заворчала автоматическая система принудительного вентилирования. Наводчик оторвался от прицела и радостно крикнул: - Есть один шайтан! - Куда попали? - Нет, верхолаз с пушки упал. Бадма брезгливо поморщился. Ему уже приходилось видеть результаты подобных экспериментов. То, что осталось от немца, можно было сворачивать в трубочку - шкурка целая, а внутри жидкий кисель. Мечта таксидермиста. - Не получился, значит, из него Мюнхгаузен. - О, я-я, герр старший сержант, - согласился Клаус Зигби.
– Во всей Германии может быть только один настоящий барон. Это Его Величество король Эммануил Людвиг фон Такс! - Вах, как сказал!
– восхитился стрелок-радист.
– Настоящий тост! За короля нэпрэмэнно нужно випить! - Размечтался, - усмехнулся командир.
– Сейчас гансы, однако, придут и нальют. Тебе гильза вместо стакана подойдёт? - Да я..., - начал было Церетели. Договорить ему не дали - раздался громкий стук чего-то металлического по броне. - Вот видишь? Уже пришли. Сиди, я сам открою.
Обер-лейтенант Эрих Руммениге в бессильной ярости , внешне проявившейся в гримасе, от которой треснул монокль, повернулся к артиллеристам. Они стояли по стойке смирно и виновато поедали глазами начальство. Расстрелять бы мерзавцев, но из всей дивизии "Великая Богемия" его высокопревосходительства герцога Гейнца Гудериана осталась пара батальонов, и народу катастрофически не хватало. Приходится терпеть даже этих болванов, которые не могут уничтожить единственный русский танк. К тому же уже подбитый. И не оправдание, что в наличии было всего двенадцать бронебойных снарядов. Двумя попали, а где остальные? - Герр обер-лейтенант... - Молчать! Швайне и шайзе! Вы что, хотите попасть на беседу к гауптману Айсману? Я вас спрашиваю. Молчать! Артиллеристы побледнели и пригорюнились. Командир фольксштурмгруппы, незаметно как прибравший к рукам внутреннюю безопасность в дивизии, был фигурой зловещей и бескомпромиссной. Ему не объяснить, что русский танк неожиданно оказался неуязвимым. Ведь панцеркампфвагены тевтонбургского курфюрста пробивались насквозь даже шрапнелью, поставленной на удар. Айсман заявит о полной неспособности славянских варваров создать что-либо подобное, а тем более превосходящее. И после получасовой лекции о непобедимости германского сумрачного гения последует расстрел. Других приговоров он не выносил - Герр обер-лейтенант, может быть, стоит подорвать русских гранатами?
– осмелился предложить фельдфебель с усиками а-ля фюрер, вышедшими из моды ещё в тридцать третьем году. - Вы болван, Кребс!
– взорвался Руммениге.
– У нас две недели как кончились гранаты. - Тогда облить бензином и поджечь, - не унимался артиллерист, которому явно не хотелось познакомиться поближе с командиром фольксштурмгруппы. - Дас ист фантастиш!
– ещё громче рявкнул офицер.
– Вы сказочник, фельдфебель. Где мы возьмём бензин, если наш тягач ездит на дизельном топливе? - А... - Молчать! Я буду связываться с командованием. Радиста ко мне. Бегом! Бегом не получилось. Более того, выяснилось, что обер-лейтенанту самому придётся идти, так как брошенный на дерево тросик антенны не позволял принести рацию на позицию. Руммениге опять крепко выругался, упомянув тойфеля и думпкопфов в различных комбинациях, и с крайне недовольным видом спустился в оборудованный для радиста окопчик. - Вызовите штаб герцога, гефрайтер. - Уже готово, герр обер-лейтенант, - услужливо протянутая трубка была предварительно протёрта белоснежным платочком, неведомо каким образом сохранившим невиданную на войне чистоту. - Штандартенфюрер Вагнер слушает, - голос начальника штаба дивизии заставил Эриха вздрогнуть. Он не ожидал, что такой занятой человек заинтересуется делами простого обер-лейтенанта. И как собеседник герр Вагнер ничуть не лучше того самого Айсмана. Хотя от СС во всей Германии осталось всего ничего - две пехотных роты у Гудериана и, по слухам, около взвода у пфальцграфа Ганноверского, но жуткая слава сохранилась. Особенно после штурма и последовавшей за ним показательной зачистки Бремена. Тогда, собственно, эсэсовец и примкнул к дивизии "Великая Богемия". Что ему ещё оставалось делать, если даже у отмороженной на всю голову Кильской вольницы адмирала Деница на Вагнера имелся большой зуб и тщательно намыленная верёвка? - Докладывает обер-лейтенант Руммениге, герр штандартенфюрер! Веду бой с тремя батальонами русских танков в районе моста через Циммерманбрюккенстром. Срочно требуется подкрепление! - Какие, к чёрту, подкрепления?
– начальник штаба был раздражён.
– Их нет, держитесь, геноссе. Дойчланд надеется на вас. - Мы постараемся, герр штандартенфюрер! Уже отбиты шесть атак. Потери противника составили пятьдесят, нет, семьдесят танков и до двух рот живой силы! - Да? - Так точно! К сожалению, русским удалось эвакуировать подбитую технику и трупы. За исключением одного. - Трупа? - Никак нет, танка. - Это замечательно, мальчик мой, - обрадовался в трубке Вагнер.
– Постарайтесь взять в плен хоть одного русского танкиста, и можете обмывать сразу майорские погоны. Да, и ещё... Поздравляю вас с награждением Железным Крестом. - Слава великому Гудериану!
– Руммениге щёлкнул каблуками, чтобы грозному начальнику штаба были слышны радость и служебное рвение подчинённого. Обер-лейтенант вернул трубку радисту и опять мысленно выругался: - "Старый скупердяй! Да пусть повесит себе этот крест на задницу!" По-своему Эрих был прав - описанный им подвиг тянул не на какую-то там висюльку, которых в штабе лежало ровно четыре ящика, а гораздо выше. По меньшей мере на две бутылки шнапса и килограмм шпика. А тут крест. Тьфу! Его же кушать не будешь, и даже не обменяешь на что-нибудь съедобное. - Гефрайтер, вызовите сюда Кребса. Появившийся артиллерист явился точно через минуту и замер в ожидании дальнейших распоряжений. - Итак, фельдфебель, вам даётся шанс реабилитироваться. - Яволь, герр обер-лейтенант. - Берите своих болванов и захватите экипаж танка в плен. - Каким образом, герр... - Молчать! Исполнять! Через час русские должны быть здесь! - Они не успеют, герр обер-лейтенант. Там ремонта не меньше трёх часов. Мы должны им помочь? - Думпкопф! Вы должны притащить их сюда! Уточняю - связанных и без танка. Понятно? - Яволь, герр обер-лейтенант. Разрешите исполнять? - Проваливайте, Кребс. Фельдфебель козырнул, чётко развернулся, щёлкнув каблуками, и только тогда позволил себе усмешку. "Ещё неясно чья голова глупее", - подумал он.
– "Не видать тебе пленных, как своих ушей. Приведу сразу в штаб, и господин штандартенфюрер обрадуется. Дохлую кошку тебе в карман, павлин надутый." Для себя Кребс уже всё придумал. Во время последнего рейда его расчёт изрядно поживился в развалинах уничтоженного вместе с персоналом госпиталя одного мятежного городка. Удалось найти несколько стеклянных ёмкостей со спиртом, вполне приличным, только пришлось выкинуть оттуда непонятно как попавших змей, лягушек, чьи-то неприглядного вида почки... А ещё три литра глюкозы и большую бутылку с хлороформом. Поначалу её содержимое тоже приняли за выпивку, но когда при дегустации трое уснули и не проснулись, фельдфебель конфисковал ценный препарат. И как раз сейчас намеревался его использовать в качестве вундерваффе.
Штрафники-артиллеристы осторожно ползли к русскому танку. - Фердинанд, залезешь наверх и бросишь им в ствол вот эту бутылку. - Почему я, господин фельдфебель? - Потому что ты не начальник, это во-первых. А во-вторых, у меня есть галета и немного порошка от насекомых. Награда достойная, как думаешь? Солдат ожесточённо почесался: - Галета моя. А к соседям в своих подштанниках я уже привык. Спрятавшийся за высокой травой Кребс издалека наблюдал за Фердинандом Левински, пробирающимся к танку с тыла. Сам фельдфебель решил не рисковать - мало ли сколько пулемётов наставили русские на своего монстра. Но вот солдат беспрепятственно дополз и вскарабкался на моторный отсек. Оттуда, стараясь не стучать подкованными ботинками, вскарабкался на башню и встал на маску пушки, балансируя подобно канатоходцу. Но зажатая в правой руке бутылка с хлороформом постоянно перевешивала, потому солдату пришлось сесть на ствол верхом и передвигаться по нему при помощи энергичных подёргиваний задницей. Со стороны всё выглядело весьма эротично, особенно принимая во внимание длину и внушительный калибр орудия. - Как бабуин в Берлинском зоопарке до войны, - коротко хохотнул кто-то из артиллеристов. Фельдфебель не глядя ткнул кулаком в нарушителя дисциплины. Ничего позорящего честь немецкого солдата он не увидел. Пусть похоже на обезьяну... И что? Покойный доктор Геббельс, отправленный в прошлом году Манштейном-отступником на костёр по обвинению в колдовстве, в своих речах рассказывал о древности арийской расы, и если храбрый воин прикоснётся ненадолго с самым истокам, изначальному, к прародителям... - Молчать, болваны!
– Кребс непроизвольно процитировал обер-лейтенанта.
– Русские могут услышать. Сглазил, как есть сглазил. Неожиданно танк выстрелил, и Левински пропал из поля зрения. Откуда-то издалека донёсся грохот разорвавшегося снаряда, и над лесом взлетели подозрительные обломки досок и брёвен. Жалко что герр Руммениге находится немного в стороне - русский фугас не самый плохой подарок для надоевшего командира. И приказ бы сам собой отменился. И сейчас фельдфебель задумчиво чесал затылок, размышляя над порядком дальнейших действий. "Айне колонне марширен, цвайне колонне марширен... Нет, не то. Что делать? Усыпить не получилось, может, попробовать переговоры?" - Кто знает их язык? Ламм, ты, кажется? - Совсем чуть-чуть, герр фельдфебель. В плену с нами разговаривали мало, я запомнил только часто повторяющиеся слова. - Наплевать, пошли. Для разговоров с дикарями большой словарный запас не нужен.
– Кребс решительно встал.
– Какими бы они ни были варварами, но от разумных предложений отказаться не должны. Через пару минут расхрабрившийся фельдфебель колотил по броне прикладом своего карабина. - Какого хрена, твою мать?
– донеслось в ответ. - Они спрашивают про урожай овощей в огороде вашей матушки, - перевёл Ламм.
– Вежливые. А вы говорите - варвары. - Притворяются. А ну-ка предложи им сдаться. Переводчик ещё раз постучал и крикнул: - Рус Иван, сдавайся! - А ху-ху не хо-хо?
– донеслось в ответ из приоткрывшегося командирского люка. - Что они говорят? - Не понял, герр фельдфебель, - пожал плечами Ламм и повторил: - Рус Иван, сдавайся! Наверху раздался металлический лязг, и над башней появилась луноликая физиономия: - Однако, рус Иван нет. Бурят Бадмашка надо? От неожиданности и испуга у Кребса подкосились ноги. Генетический ужас цивилизованного европейца вздыбил волосы вдоль хребта, а его (ужаса, разумеется) причина ласково смотрела узкими глазами и укоризненно качала головой. - Ты баран, да? Сколько можно повторять - бурят надо? Из необъятных глубин русского танка донёсся восторженный вопль: - Гидэ барашик, камандыр? Шашлик дэлать будим, люля-кибаб дэлать будим, палчыки аблызывать будим!
– вслед за воплем открылся ещё один люк и показалась небритая физиономия стрелка-радиста.
– Гидэ барашик, камандыр? - Герр фельдфебель, - стуча зубами перевёл рядовой Ламм, - они хотят нас съесть. Предварительно облизав пальцы. - Нам?
– Кребс икнул и посмотрел на свою грязную ладонь. - Ну не себе же?
– солдат спрятал руки за спину. - А зачем? - Не знаю. Видимо таковы варварские обычаи. Фельдфебель мысленно простонал, проклиная обер-лейтенанта Руммениге, пославшего на такое самоубийственное задание. Какие, к тойфелям, русские?! Бежать, срочно бежать... Топот за спиной доказал, что не только в командирскую голову приходят умные мысли. Но автоматная очередь и последующая за ней команда лишили надежды на спасение хоть кого-нибудь из расчёта. - Хальт, хара мангыт! Кребс послушно вскочил, выполняя приказ, и осторожно оглянулся. Видимо странный человек с узкими глазами стрелял поверх голов, так как застывшие в самых причудливых позах артиллеристы были живы. Хочет сделать запасы продовольствия? Скорее всего, потому что в азиатский гуманизм фельдфебель не верил, а слово "человеколюбие" и сам полагал чисто гастрономическим термином. - Вы куда собрались, однако?
– удивился Бадма неожиданной резвости гостей.
– Не видишь - танк лечить надо? Арбайтен, понимаешь? - Арбайтен?
– немец с готовностью ухватился за знакомое слово. - Натюрлихь!
– блеснул эрудицией танкист.
– Представляешь, какие-то шутхэры гусеницу порвали. Ремонтировать поможешь? Или боишься лишний раз задницей пошевелить? - Просят помочь, - опять перевёл Ламм.
– Иначе обещают порвать задницу шевелящимися гусеницами. - Это как? - Не могу знать, герр фельдфебель. Да и не хочу узнавать. Может, отремонтируем?
Несмотря на относительную храбрость Кребс также не был склонен к рискованным экспериментам и предпочёл согласиться. Через пару минут он уже деловито командовал своими солдатами, ежесекундно оглядываясь на полученный щедрый аванс - настоящий белый хлеб и небольшой кусочек копчёного шпика. От них так одуряющее пахло позабытой роскошью, что почти сразу же пришлось попросить убрать отвлекающее великолепие. Но всё же до чего наивны эти нерусские! Да за такую щедрую плату можно было заставить толкать танк вручную до самой ремонтной мастерской. Страшно подумать - после окончания работы обещано три буханки и килограмм шпика на семерых! Это за гусеницу, а за ремонт башни - по банке тушёнки на двоих. Командиру - целую. - Ламм, переведи... Господам танкистам не нужна почти новая пушка очень недорого? Что? Только прицел и затвор? Договорились. Гюнтер, сходи...