Товарищ Кощей
Шрифт:
– Гусев, ты лекарское дело ведаешь?
Гусев, конечно, ведал, но мало. Рану правильно перевязать, шину наложить... Укол обезболивающий поставить... Правда, когда их этому учили -- уколы ставить - честно сказали: лекарство дорогое, редкое, но если вдруг попадётся... А если нет -- то как стукнуть, чтобы и вреда лишнего не было, и товарищ боли не чувствовал...
Вот это всё он Кощею и перечислил, приготовившись услышать что-нибудь язвительное об обучении нынешних воев. Однако тот просто покивал и предупредил, что раз так, то чтобы Сергей не вздумал даже пробовать лечить других Силой. Да и себе только мелкие царапины...
Ближе к вечеру
Переглянувшись, "известные разгильдяи" дружно пожали плечами и перебрались на указанную скамейку. При этом как-то так получилось, что Колычеву досталось место между ними. Почти сразу же прибежал старшина Нечипоренко -- бессменный, можно сказать, хозяйственник группы, своим старшинским чутьём почуявший намечающиеся посиделки с участием командира и притащивший всем кружки со свежезаваренным чаем.
Несколько минут Командир явно наслаждался отдыхом, прихлёбывая ароматный напиток и жмурясь от удовольствия, потом вздохнул и с явной неохотой заговорил о деле:
– Ну что, соколы мои быстрокрылые, рассказывайте.
– О чём?
– тут же спросил Сергей, имевший большой опыт уклонения от начальственных нагоняев.
– Что забыли написать в отчёте.
Гусев задумался: Командир явно что-то знал. Вопрос - что и откуда. Точнее, для начала -- что. А потом -- зачем ему это нужно. В конце концов, если эти сведения попадут не в те руки, последствия могут быть очень неприятными. Да и, если уж совсем честно, не его это тайна. И что делать? Врать?
Врать не пришлось. Кощей, видя, что Сергей не знает, как поступить, заговорил сам:
– Как понял?
Теперь замялся Колычев.
Майор затаил дыхание: мнущийся, не знающий, что сказать, Командир -- это была картина! Насколько редкая (Гусев наблюдал такое впервые за всё время совместной работы), настолько и пугающая. Всё же для Сергея полковник был всем -- и отцом, и учителем, и... И много кем ещё. Всё знающим. Умеющим найти выход из любой, даже самой безнадёжной ситуации...
– Почуял!
– наконец решился полковник, и Гусев, затаивший дыхание, очень осторожно и незаметно перевёл дух.
Кивнув, князь о чём-то задумался, но ненадолго. Меньше чем через минуту он начал рассказывать. Про то, что, оказывается, у Лисы, о которой он уже говорил, были потомки. Про то, что к некоторым потомкам перешла Сила основательницы рода...
– Прародительницы, - кивнул Колычев то ли в ответ своим мыслям, то ли чтобы показать, что понимает.
Но оказалось, что нет -- не понимает. Потому что прародительницей, - точнее, Прародительницей -- у них была и есть Мать-Земля, а Лиса именно что основательница рода. Жива ли Лиса до сих пор или нет, Кощей не знает -- он её не чувствует, а вот потомков, получивших от неё Силу -- кто больше, а кто меньше -- встретил уже троих. И третья -- это как раз та самая лекарка и есть. И ей, между прочим, больше всех перепало. Вот только учить её некому.
Вспомнив, с какой завистью глядела на него докторица и как она колебалась, выбирая между долгом и овладением Силой, Гусев непроизвольно кивнул. Хотя никто этого кивка
Потом они некоторое время сидели и просто пили чай, думая каждый о своём. Сергей всё ждал, когда же полковник снова спросит, почему этого нет в отчёте, но Командир, похоже, пришёл к тем же выводам, что и Гусев.
Они выпили весь чай. Потом посидели ещё немного. Потом Командир собрался было уходить, но тут Кощей показал ему ладонь с лежащим... лежащей... В общем, с той хренью, которая притворилась бусами. И предложил поднести палец. "Какой не жалко". Сергей, к которому Командир вынужденно повернулся спиной, прямо кожей чувствовал, как любимому начальству хочется обернуться и посмотреть на него, майора Гусева. Однако оно сдержалось и почти не раздумывая сунуло к "бусам" палец. Указательный.
Дальше всё было так же, как и с Серёгой: бросок тварюшки, прокушенная вторая фаланга, четыре маленькие ранки... Только лечил палец Кощей, а не сам Командир. Когда прямо на глазах ранки затянулись, а успевшая выступить из них кровь сначала запеклась, а потом осыпалась мелкой пылью, полковник хмыкнул, некоторое время разглядывал пострадавший палец (при этом от него не веяло никакими чувствами. Совершенно. Прямо дыра какая-то!) и наконец повернулся к князю:
– И что это было?
– Шило!
– в рифму отозвался Кощей, усмехаясь.
Командиру, в отличие от Гусева, объяснения не понадобились. Всего через несколько секунд он уточнил:
– Этим... жрецам? В зад?
– Так, - радостно подтвердил напарник.
Командир же только головой покачал. Мол, не сидится ж тебе спокойно. А потом Сергей понял, что ему до Ивана Петровича Колычева ещё расти и расти, потому что тот задал совсем коротенький вопрос, до которого не додумался сам Гусев:
– А на самом деле?
Не говоря ни слова, Кощей подбросил "бусы" вверх, и перед сидящими, немного выше голов завис... зависла... В общем, что-то непонятное с чуть подрагивающими широко -- от кончика одного до кончика другого не меньше метра -- раскинутыми крыльями. Длинный хвост этого... чуда ("Ага! От слова "чудовище"!") свисал свободно, а короткая по сравнению с ним шея, заканчивающаяся небольшим утолщением, вытянулась к полковнику.
Некоторое время Командир с Сергеем пытались подобрать отвисшие челюсти, а когда им это удалось, напарник проскрипел:
– Вам заместо соколов посыльных будет.
Потом князь объяснял, что это вообще такое (химера костяная, малая, разумная), откуда взялось (оказалось, Кощей его аж с самого Крыма делает), что может (записки носить, довольно быстро и хрен перехватишь), чего не может (грузы таскать. Самое большее -- двухсотграммовую шашку, если её верёвочкой обвязать), и почему разумное -- напарник туда духа подселил. Добровольца. Н-да...
Командир от такого подарка впал в глубокую задумчивость, забыв, что собирался уходить, и Гусев знаками показал выглядывающему из-за угла старшине, чтобы нёс ещё чаю. Старшина понятливо кивнул и меньше чем через пять минут вручил каждому по новой кружке, забрав пустые. Однако погружённый в размышления Командир этого не заметил, и Сергей его понимал. Одно дело, если летун будет один-единственный и останется в группе, и совсем другое, если союзник собирается наклепать таких... несколько. А он собирается, иначе не говорил бы про шило. То есть Командиру наверняка придётся тащить этого летуна по меньшей мере к Наркому или...