Тоже Sapiens
Шрифт:
Боцман и первый помощник ещё пару раз ругнулись друг с другом, пришлось даже старпому вместо капитана на них прикрикнуть, и дальше обсуждение пошло вялое. Отправить в анабиоз предложили почти всех. Но кока не отдала капитан, сказала, что, с учётом нехватки питания, отправлять ту в анабиоз странно, и предложила специалиста по ПИ. Мотивировала тем, что у неё у самой есть квалификация, и она может интеллектуальщицу заменить. Все были вроде бы не против, но потом вспомнили, что в этом полёте ассистент нестандартный, круизный подтип, и интеллектуальщицу оставили. Кто-то ещё пошутил про фиттера. ПИ-специалист сильно смутилась,
Фиттера тоже предлагали, но его не отдал инженер, сказав, что в полёте всегда что-то ломается, а ждать, когда он оклемается после анабиоза и сможет чинить, просто опасно. Ещё капитан сильно сопротивлялась, когда предложили меня, но я сам не стал отказываться – не потому, что хотел в анабиоз. Просто было очень стыдно, учитывая, что про наши с капитаном встречи и так уже шушукаются.
В итоге договорились, что, помимо троих тяжелораненых и матроса-три в анабиоз погрузят второго помощника – сразу, а первого, меня и ветеринара – потом, уже на стабильной фазе полёта.
– Ты зафиксировал список? – спросила наконец капитан, рефлекторно чуть подняв голову.
– Так точно, – ответил ассистент.
– Ну… тогда собрание окончено, – сказала она тихо. Явно вымоталась, мне хотелось скорее с ней уединиться и просто обнять, сделать массаж.
– Слушайте, подождите, – вдруг сказала врач. – Я думаю, надо одну-две резервные кандидатуры утвердить.
– Какие, врач? Зачем? – капитан помахала руками. – Всё-всё, не придумывай. Список утверждён, собрание закончено, всем спасибо. Все свободны. Инженеры – берите фиттера и начинайте подготовку. Всем… спа-си-бо!
Мы начали подниматься, о чём-то сразу говорить друг с другом, как будто вернувшись к разговорам, которые вели прямо перед совещанием. Кто-то шёл к выходу. Боцман, проходя мимо координатора, презрительно осмотрел того с головы до ног и сказал нарочно громко:
– С повышением вас… координатор.
И ушёл. Первый помощник был рядом. Он положил руку координатору на спину и успокаивающе сказал:
– Не обращай внимания. Он довыёбывается у нас. Я ему такую рекомендацию напишу, его не то что в космос, его выше третьего этажа не пустят.
Координатор ничего не ответил. Он зло смотрел на дверь, куда только что вышел боцман. И ещё – кивнул первому помощнику в благодарность.
6
Здесь даже море было другим.
Я не летал на Гладь, только видел записи сокурсников. Но даже там Самопожирающий океан, по сути – живое существо, покрывающее больше половины планеты и нарушающее все понятные нам законы функционирования жизни… Даже он выглядел как обычное море. Здешнее – нет. Наверное… скорее всего, что-то похожее бывает и у нас в приполярных широтах. Но дома я такого не видел, поэтому даже море здесь мне казалось неправильным.
Только вдалеке, у самого горизонта, оно становилось тем, чем и должно быть: полосой воды, подпирающей ещё более широкую полосу неба. А ближе к берегу вода превращалась в лёд, покрытый снегом и плавно переходящий в такой же белый заснеженный скалистый берег.
Впрочем, на него я сейчас не смотрел. Я следил за здешней звездой, безымянной, небольшой и капризной, словно играющей с нами.
Когда мы только прилетели, она стала восходить всё реже и реже,
Я рассчитал календарь на второй или третий день после посадки и знал с точностью до секунды, когда чужая звезда будет появляться и прятаться, но всё равно… Часть меня, дикая, даже более дикая, чем здешние приматы, этого не хотела понимать. Где-то в подсознании мне нравилось думать, что звезда пытается нас подкупить, даря с каждым днём всё больше и больше света.
Когда последний луч, и тот сильно размазанный по небу из-за облаков, скрылся в море, на запястье пискнули часы. Полный закат. Больше я уже не увижу здешней звезды, только на орбите… но это совсем другое. Я попытался запомнить получше этот вид и развернулся, спеша обратно.
Мрачно-серые сумерки скоро напитаются тьмой и превратятся в беспроглядную холодную ночь. Я вспомнил те пару часов возле разбитого глайдера и пошёл чуть быстрее.
Опустил наглазный дисплей и стал проверять, что видит мой дрон.
Инженеры закончили внешний обход и их уже не было снаружи, теперь из всего экипажа вне корабля остался только я. Нехорошо, могут предъявить… я чуть поднял дрон и внутри всё похолодело.
Со стороны материка, как раз наперерез мне, двигалось несколько пятен. Судя по форме и расположению – приматы со своими симбионтами. Я ненадолго включил максимальное приближение… Да, это они. Вернулся в обычный режим и прикинул. Они двигались почти перпендикулярно моему маршруту, не так быстро, как я, но всё же… они шли в сторону корабля.
Я ускорился, высчитывая в уме, сойдутся ли наши с тварями пути… Получалось, что да. Самым ужасным было то, что я не взял оружия. Забыл. Вся эта предполётная суета, спор со старпомом… Я просто забыл винтовку.
Заметил это уже на полпути к морю и решил не возвращаться. Особенно я не боялся, так как то и дело поглядывал на картинку с дрона и видел, что в округе никого не было… Долго не было… А потом залюбовался ледяным пейзажем на снежном пляже и…
Я ускорился. Валуны тут были лишь у берега, дальше бежать мешали только сами снегоступы: в них нельзя было ставить стопу привычным образом. Приходилось высоко поднимать ногу и опускать чуть впереди себя, словно давя насекомое, попавшееся на пути. Непривычно, неудобно, неловко.
Приматы с симбионами были всё ближе. Ночь становилась всё чернее. Я несколько раз запинался, цепляясь за снежный наст мыском снегоступа, и падал, потом вставал и бежал дальше. Думал скинуть их, добежать в одних ботинках, но понял, что так только начну проваливаться в снег, разобью себе об наст лодыжки и тем более не успею. Поэтому я бежал таким ублюдским способом дальше.
В любой другой день я мог бы вызвать корабль и попросить кого-нибудь выйти наружу с оружием отпугнуть тварей, но гравитационник уже час как разогревался, а потому и связи не было никакой. Зато были аборигены. Совсем рядом, я бы, наверное, даже мог бы их рассмотреть на краю этого ровного снежного поля, если бы не темнота. Сейчас она не давала увидеть их, но и скрывала меня. Это хорошо.