Традиции & авангард. Выпуск № 4
Шрифт:
Манекен, с которого он снял костюм, постоял, постоял и вдруг упал.
Даша подошла, подняла его. Стоит, смотрит на манекен. Руки ему на плечи положила.
А что ты прячешься?
АНДРЕЙ. Ну, я тебя стесняюсь…
ДАРЬЯ. А-а. Нуда.
АНДРЕЙ. Я очень стеснительный, ты разве не заметила, Дашенька?
ДАРЬЯ. Конечно, заметила. Ты боишься меня, потому что думаешь, что я увижу тебя в трусах с прикольной надписью, возбужусь, наброшусь на тебя и
АНДРЕЙ. Ну да. Ну, как тогда, в первый раз. Дашенька, ты же меня просто изнасиловала. Ну согласись. Ты меня просто затащила в постель, и всё. Мне, по идее, надо было, так-то, утром написать в полицию заявление об изнасиловании. Ну, так-то да, согласись?
ДАРЬЯ. Ну, так-то да.
АНДРЕЙ. Но я не написал, потому что, как я уже сказал выше, я очень стеснительный, мне было неловко об этом сообщать в правоохранительные органы. Ну, так-то – да, надо было бы.
ДАРЬЯ. Ну, так-то да. Правильно.
АНДРЕЙ. Прикольно. А тут, оказывается, подклад шёлковый у пиджака…
ДАРЬЯ. Прикольно, да.
АНДРЕЙ. А в кармане платочек, чтобы его всунуть в кармашек на груди.
ДАРЬЯ. Ну, всунь.
АНДРЕЙ. Прикольно как.
ДАРЬЯ. Прикольно, да. А вы говорите: «Мелкая речка Урал!», Василий Иванович…
АНДРЕЙ. Ну хватит тебе…
Андрей за занавесками возится, примеряет костюм, напевает: «Милая моя, звёздочка лесная…»
Дарья курит.
Вытерла слезы, затушила сигарету, встала, смотрит в окно.
ДАРЬЯ. Надо же. Я до семи лет, пока в школу не пошла, была уверена, что мы живём в Москве. Очень странно. Думала: вот это, наш город, и есть Москва и мы живём в столице. Пришла в первый класс, а мне сказали, что мы живём совсем не в столице, а в жопе мира. И разрушили маленькой девочке все иллюзии.
АНДРЕЙ. Я не слышу.
ДАРЬЯ. Да и не надо. Я сама с собой. Как всю жизнь. Я одна. Я одна. Я всю жизнь одна. Господи, как я устала от одиночества. И за что мне это, за что? Все мои подружки замужем, у всех дети, у всех всё пучком, а я одна – как белая ворона. Масакра какая. Адище какой-то с моей жизнью. Почему я никому не нужна, почему меня никто не подберёт, не заберёт, не прижмёт к себе, не пожалеет, не погладит, не защитит, почему?
АНДРЕЙ. Я ничего не слышу, тут плотные шторы.
ДАРЬЯ. Я не тебе, я сама с собой.
АНДРЕЙ. Сама с собой? Ну ладно тогда.
ДАРЬЯ. Всю жизнь тяну лямку, всю жизнь бита и бита, всю жизнь каждую ночь плачу в подушку и молю Бога, чтобы кто-нибудь меня подобрал бы и прижал к себе. Неужели я такая страшная, такая глупая, такая неугодная Богу? Зачем тогда создал меня, зачем тогда я появилась на свет, сюда, зачем я мучаюсь, зачем мне жить, почему я не умерла сразу, как родилась?
АНДРЕЙ. Глянь в окно, стоит там машина моя? Я припарковался, но боюсь, что там нельзя, приедет эвакуатор, и машину заберут. Ты ведь у окна стоишь?
ДАРЬЯ. Я у окна стою.
АНДРЕЙ. Не приехал эвакуатор?
ДАРЬЯ.
АНДРЕЙ. Ну, я сейчас.
Даша смотрит в окно, молчит.
Трамвай за окном прогрохотал.
ДАРЬЯ. Есть же где-то парень, мужик какой, которому так же одиноко и херово, как мне. Ну, где ты, ну приди, ну забери меня, а? Я тебе буду ноги мыть и юшку пить из того тазика, в котором я тебе ноги мыла, слышишь? Я всё-всё для тебя сделаю, только если я нужна тебе буду, если ты меня так же любить будешь, как я тебя стану любить. Слышишь, нет?
АНДРЕЙ. Я ничего не слышу.
ДАРЬЯ. Я не тебе.
АНДРЕЙ. А-а. Ну ладно…
ДАРЬЯ. Как я устала от одиночества. Столько дней, столько ночей, и никого на белом свете, ни одного человека, кому я нужна была бы, кому я была бы нужна. Господи, за что ты меня так мучаешь, за что?!
Молчит, слёзы вытирает.
Из примерочной вышел Андрей.
Он в красивом костюме, он улыбается, пиджак одёргивает.
АНДРЕЙ. Ну как? Нормально мне?
Даша подошла к нему, взяла его за руки. Они вдруг и вправду стали как жених и невеста.
Даша поцеловала Андрея. Улыбается.
ДАРЬЯ. Ну да.
АНДРЕЙ. Ну, ты давай, без фанатизма… Ну, так-то да, всё ведь нормально, нет?
ДАРЬЯ. Нормально. Конечно.
АНДРЕЙ. Ну и всё тогда?
ДАРЬЯ. Ну и тогда всё. Нормально. Нормалды. Иди. Иди давай. Иди. Детское время кончилось.
АНДРЕЙ. Можно прямо в этом костюме пойти?
ДАРЬЯ. Ну а что, нет?
АНДРЕЙ. Я тогда заберу куртку свою, одежду там всякую и положу в эти две сумки? Можно ведь, да?
ДАРЬЯ. Конечно, можно.
АНДРЕЙ. Я сумки заберу тогда, а? Ну, ты ведь сказала, что можно взять, что ты их на помойку выкинешь. Можно? Вдруг мне пригодятся в новом деле…
ДАРЬЯ. Конечно, можно.
АНДРЕЙ. Тебе же не надо теперь будет? Ты же не обидишься?
ДАРЬЯ. Не надо. Не обижусь.
АНДРЕЙ. Ну я пошёл тогда.
ДАРЬЯ. Иди. Забирай. Забирай всё. Иди.
Андрей берёт клетчатые сумки за ручки, тащит их с трудом, пыхтя, пятясь к двери.
Втискивает их в двери, машет рукой Даше, улыбается.
Дверь хлопнула.
Ушёл.
Даша стоит, молчит.
Слёзы вытирает, улыбается.
Темнота.