Традиции свободы и собственности в России
Шрифт:
Сравним с российской ситуацией. Недавно объявлено о переходе на упрощенную регистрацию прав собственности на дачные, садовые и иные земельные участки, строения на них, частные дома и землю под этими домами. Чиновники, знающие вопрос не понаслышке, уверенно говорят, что до 1 января 2008 года фактические владельцы минимум 22 миллионов участков земли оформят свои права на них. Часть из них и раньше продавали и дарили их — порой используя сложные схемы, порой с помощью простодушных расписок, регистраций в местных советах и другими мыслимыми способами, могли бы это делать и дальше. Но все мечтали оформить собственность правильным образом, мешала лишь безумная сложность процедуры. Теперь их мечта сбывается.
Все эти 22 миллиона собственников (большинство из них — но не все! — дачники) имеют семьи, с семьями их около 70
Большинство горожан, особенно из старшего поколения, — довольно богатые собственники по формальным меркам. Ведь они почти поголовно живут в принадлежащих им квартирах! Когда вы рассказываете об этом в Берлине, где в собственных квартирах живет всего 16% населения38, у людей лезут на лоб глаза. Напомню, если кто забыл, что приватизация жилья проведена в России бесплатно. Добрая половина наших собственников по западным критериям должна быть отнесена к «среднему классу», хотя о том не подозревает. Главный из этих критериев — обладание недвижимостью примерно от 70 тысяч долларов (люди у нас сплошь и рядом имеют, помимо квартиры, еще и дачу — и не всегда на шести сотках). Вдобавок, их недвижимость стремительно и практически повсеместно растет в цене. Но наш средний класс почувствует свою «классовую принадлежность» только в случае появления угрозы своей собственности. Если этого (надеюсь!) не случится, осознание придет лишь к следующему поколению.
А чтобы еще более упростить задачу по превращению всех нас в собственников, Государственная Дума отменила (начиная с 1 января 2006 года) налог на наследование и либерализовала налог на дарение — т.е. убрала препятствие, ранее нередко заставлявшее людей отказываться даже от такого наследства, как квартира. А еще Дума продлила сроки бесплатной приватизации жилья до 1 марта 2010 года, успеют все.
Слова де Сото целиком применимы к России: понимание права собственности — это символ нового мира, в который мы вступили. К собственности, как крупной, так и мелкой, у нас отнеслись серьезно. Когда мирно, когда нет, но Россия (процитирую повторно) «определяется в отношении того, кто и почему владеет той или иной собственностью». Процесс порой (когда дело идет о крупной собственности) тяжкий, но совершенно неизбежный и, по историческим меркам, почти мгновенный. Приватизация, сделавшая минимум 80% населения России владельцами и совладельцами недвижимости — самое крупное социальное благодеяние власти по отношению к народу за все 12 веков русской государственности. Но это благодеяние, случившееся через запятую с распадом СССР, обесценкой вкладов, кризисом привычного образа жизни, осталось совершенно неоцененным и даже почти незамеченным.
Тем более, что не умолкает гневный хор бывших преподавателей «научного коммунизма» (от латинского «commune» — община), а ныне почтенных политологов и публицистов. Нет, возглашают они, приватизация — насилие над русской душой.
Народ-антисобственник, народ-коллективист?
В чем же насилие? Почему мы снова и снова слышим о своей врожденной склонности к общинному идеалу (от которого рукой подать до коммунистического) и врожденной несклонности владеть чем-либо иначе как коллективно? Прежде всего, потому, что эти милые люди хотят создать себе ретроспективное алиби. Дескать, не были жалкими приспособленцами в советское время, верили в то, что говорили, верим и сейчас — углубляем, доходим до корней.
Их 15-летнее упорство не прошло даром. «Общинность, соборность, коллективизм» — эта триада утвердилась в качестве священной коровы в политических декларациях всех левых партий. Она, внушают нам, есть родовой признак нашей национальной души, русский способ жизни. Левыми и красными дело не ограничилось. Леность ума значительной части нашей пишущей публики привели к тому, что про сказочную триаду вдруг начала рассуждать и более широкая часть современной российской публицистики, включая правых — те, естественно, делают это со вздохом сожаления: ну что, мол, поделаешь, такой народ, не понимает владельческого счастья, все в колхоз норовит. Среди базовых констант, которые закладываются в расчет при социальном прогнозировании и политико-футурологических построениях, часто фигурирует и
Что замечательно, реальная жизнь об этих могучих идеях не подозревает. Последние два десятилетия народ наш, хоть и обожает жаловаться на жизнь (национальная черта, сближающая нас более всего с испанцами), ничем не занят с таким энтузиазмом, как приращением своей собственности, движимой и недвижимой. Если в 1985 году, перед началом Перестройки, в России на 10 тысяч жителей приходилось 445 легковых автомобилей, то в 2005 году эта цифра достигла 1800, то есть рост был четырехкратным. 10 тысяч жителей — это 3120 семей. 1800 автомобилей на 3120 семей означают 60-процентную автомобилизацию страны. Ну, пусть только 50-процентную (все больше семей имеют два автомобиля), тоже неплохо. А к 2020-2025 гг в России на тысячу жителей — не семей! — будет приходиться уже 550 автомобилей, утверждает заместитель начальника департамента по обеспечению безопасности дорожного движения российского МВД Александр Якимов39.
Еще интереснее обстоит дело с недвижимостью. «Россия стала страною дач», пишет профессор В.Л. Каганский, известный регионовед, один из лучших знатоков вопроса. По его вычислениям, вполне убедительным, население России за 10 лет инвестировало в свои дачи триллион долларов (не рублей)40. Триллион — это, если кто забыл, тысяча миллиардов. Цифра настолько исполинская, что ее не постичь без наглядных сравнений.
Первое сравнение. Весь ВВП России в 2006 году, считая по банковскому курсу, едва превысил триллион долларов.
Второе сравнение. Журнал «Финанс» (№ 5, 2005) приводит список 468 миллиардеров России и размеры состояния каждого. У первых 39 фигурантов списка свыше миллиарда долларов, у следующих 429 — свыше миллиарда рублей (т.е., свыше 37 миллионов долларов). Так вот, совокупное богатство всех этих богачей равно 174 миллиардам долларов — в шесть раз меньше «дачных инвестиций». А ведь про российских миллиардеров принято говорить, будто они отхватили себе львиную долю нашего национального богатства! Но может быть, 174 миллиарда долларов — лишь верхушка айсберга и «львиную долю» образуют состояния «простых» миллионеров, количество которых в сегодняшней России составляет, по данным ежегодного аналитического «Доклада о мировом богатстве» американской финансовой компании «Merrill Lynch» и консалтинговой фирмы «Capgemini», 88 тысяч человек («Ведомости», 9 июня 2005). Эта цифра охватывает всех, чье богатство составляет миллион долларов и выше. Совокупное состояние этих 88 тысяч человек в докладе не названо, поэтому воспользуемся следующей аналогией: всего в мире, согласно тому же источнику, 8,3 миллиона миллионеров, их совокупное состояние равно 30,8 триллиона долларов, стало быть среднестатистический мировой миллионер имеет 3,7 миллиона долларов. Допустим, что российский среднестатистический миллионер имеет примерно столько же. В этом случае совокупное состояние всех российских миллионеров составит «всего лишь» 326 миллиардов долларов (естественно, включая вышеназванные 174 миллиарда) — и все равно это менее трети «дачного» триллиона.
Дачи, по Каганскому, это 30 миллионов «хозяйственных единиц», каждая на своем земельном участке, и «такое же число сооружаемых / реконструируемых жилищ» на этих участках. Триллион долларов, исчисленные Каганским, — это, как он пишет, цена новой (добавленной) дачной собственности. Без стоимости земли! Основная часть этой адской суммы материализовались в миллионы новых частных домов. И не надо называть их дачами, речь идет о загородном жилье, сезонном или постоянном. Доля постоянного медленно, но неуклонно растет, и это самая радостная новость.
Расчеты Каганского еще крайне осторожны. Строятся не только дачники и владельцы садовых соток, строятся не попавшие в его расчеты постоянные сельские жители (а это свыше четверти населения страны) — да так, как не строились никогда в отечественной истории. И такая деталь: Каганский произвел свои вычисления в 2003 году, исходя из «десятилетия», но частная строительная лихорадка («шквальная застройка», как выражаются журналисты) началась не в 1993 году, а минимум в 1989-м. Вдобавок, она получила новое ускорение в последние три года, последовавшие за расчетами Каганского. Это видно из того, что потребление цемента в России за 2001-2004 гг. увеличилось, по данным компании INFOMINE, на треть, причем увеличение идет по нарастающей.