Траектория судьбы
Шрифт:
Из чисто «мужских» занятий я предпочитаю рыбалку и охоту.
Первая рыбалка – в детские годы с самодельной удочкой с берега реки Локтевка в Курье. Иногда приносил домой и рыбку, как говорят в таких случаях: «кошке на обед». В юности в Казахстане рыбачил с друзьями на озере Балхаш. Там уж уловы были серьезные. На подмосковном полигоне рыбачили на реке Оке и на Москва-реке. В Ижевске – на пруду или на реках Кама и Белая.
В начале 1950-х годов в нашем ижевском пруду было очень много рыбы. Особенно щук. Иногда летними ночами на щук рыбачили дедовским методом: с лодки острогой. Ходили с бреднем, ставили сети. Но все это не для того,
Иногда на рыбалку ездили всей семьей на своей «Победе». Отправлялись за сотню километров от Ижевска и ночевали в машине или в палатке. А с самого раннего утра на надувной лодке плыли к речным заводям или затонам. Если встречался нам плавучий островок («лабаза», как у нас говорят), то выходили из лодки и рыбачили с него. Самый большой улов был именно в таких местах.
Помню, как в Одессе на Черном море мы с дочерями рыбачили с лодки на простую леску с множеством крючков. Безо всяких червей, безо всякого хлеба ловили какую-то рыбешку этими «самодурами», как их там называли. Причем, вылавливали сразу по 5–7 штук. А потом, на берегу нам каким-то особым образом их мариновали – через несколько минут можно было есть…
Где я только ни рыбачил?! И в озерах, и в морях, и в океанах. Везде по-своему интересно. Но главное удовольствие, конечно, получаешь от общения с живой природой. Как на рыбалке, так и на охоте.
К охоте я пристрастился еще до призыва на службу в армию, когда жил в Казахстане. Много было интересных и, я бы сказал, опасных случаев в этом увлечении и в те времена, и позже. Но рассказать хочу лишь о трех – самых необычных, запомнившихся на всю жизнь.
Работая в политотделе Туркестано-Сибирской железной дороги на станции Матай, я познакомился и подружился с заядлыми охотниками. После каждого выезда на охоту они так интересно и увлекательно вспоминали об этом, что невозможно было остаться равнодушным. Своей «охотничьей болезнью» они заразили и меня – начал я с ними по выходным дням выезжать с ружьем на природу.
К охоте мы всегда готовились тщательно, заранее предусматривая все возможные неожиданности. Но, как оказалось, всего не предусмотреть…
Однажды поздней осенью мы решили организовать охоту на перелетную дичь. Договорились за соответствующую плату в сов хозе о выделении двух лошадей, запряженных в телегу, и вчетвером выехали к большим водоемам с камышовыми зарослями. Там, как нам казалось, был наиболее вероятен пролет уток.
Остановились на берегу какой-то речки. Подготовили все для ночлега, сделали из камыша шалаш и решили разведать обстановку в окрестностях нашей стоянки. И разошлись, как полагается, по разным направлениям…
Я отправился туда, где виднелись самые густые заросли камыша. Путь был неблизким и неприятным. Дул холодный ветер и в тихих мелких заводях около самого берега реки уже стала появляться прозрачная корочка льда.
В камышах ветра почти не чувствовалось. Удаляясь вглубь этих зарослей, я хотел определить их протяженность, чтобы найти наилучшее место для завтрашней засады. Но я все шел и шел, а камышам и конца не было. Вокруг все было настолько однообразным, что мне вдруг показалось – я хо жу по кругу. Может быть, я потерял ориентацию? Остановившись, начал внимательно приглядываться к месту и… обнаружил под ногами свои же следы от резиновых сапог.
Что делать? Решил оставлять метки, кое-где заламывая
Всерьез испугавшись, я начал кричать и стрелять, чтобы хоть как-то подать друзьям сигнал. Но все бесполезно… Ни крики, ни стрельба не вызывали ответных действий моих спутников, которые, как потом выяснилось, делали то же са мое. Принимаю решение: нарезать камыш, развести костер и таким об разом коротать время до утра. Но тут же словно кто-то подсказал: «Костер ты не разведешь, у тебя нет спичек». Тогда решил из наре занного камыша сложить копну и, забравшись на нее, переспать. Кроме того, с ее высоты мне, быть может, удастся разглядеть место нашей стоянки.
Начав срезать камыш ножом, сразу же понял: и эта затея не осуществима. Камыш был выше меня почти в два раза, и его надо было бы рубить топором, как дерево. Но топора, к сожалению, у меня тоже не было.
В запасе у меня оставалось всего три патрона, а впереди – холодная, полная неизвестности ночь. Через камыш было видно лишь небольшую часть неба. Как ночная болотная птица выпь – стою, глядя на первые неяркие звезды, и думаю: что же мне делать?..
И вдруг мой слух уловил далекий выстрел. Тут же даю ответный. Жду. Вот выстрелы все ближе и ближе… Наконец, слышу групповой залп: это и есть ориентир моего выхода из плена!
Пробираясь сквозь за росли камыша, я бесконечно сочувствовал диким животным, которые всю жизнь проводят в этих суровых условиях: руки мои были сплошь порезаны, на лице – множество царапин. Но я так был возбужден, что не ощущал никакой боли. Главное: друзья где-то близко!..
Когда, наконец, я вышел на небольшую поляну и почувствовал приятный запах дыма от разведенного костра, мне показалось, что все трудности позади. Но не тут-то было: нас разделяла речная протока! В вечерней темноте эта преграда выглядела довольно зловеще: поверхность воды пугала своей абсолютной чернотой.
Почти не видя друг друга, мы все-таки уже могли переговари ваться. Товарищи посоветовали мне перейти протоку вброд. Но один вид той черной воды приводил меня в трепет – ведь я не умел плавать. А эта река представлялась мне в ту ночь совершенно бездонной…
Но что оставалось делать? После долгих уговоров я согласился рискнуть. Зашел по грудь в воду и вдруг почувствовал, как ноги в тяжелых сапогах все глубже и глубже погружаются в тягучий ил. Испугавшись, возвратился на свой берег и крикнул друзьям: «Лучше умру на берегу, чем в этой тряси не!» Вскоре ночной холод и мокрая одежда вызывали такую дрожь во всем теле, что я решил снова забраться в воду: там было гораздо теплее, чем на берегу.
Друзья решили испробовать следующий вариант спасения: переб росили веревку и посоветовали привязаться к ней – с ее помощью они хотели перетянуть меня на другой берег. Но как только, подбадриваемый их криками, я дошел до уже известной мне глубины, страх взял свое: с необыкновен ной проворностью я принялся развязывать узел этой, как мне каза лось, предательской веревки.
Поняв наконец-то, что мне самому не выбраться из этого речного плена, один из охотников переправился на лошади на мой берег. Но теперь уже я не хотел выходить из согревающей меня воды. Наконец, не уговоры друзей, а их доб рая брань заставила меня сделать это…