Траектория судьбы
Шрифт:
…А через день ей надо было лететь в Москву.
Погода в те дни стояла нелетная. Игорь дважды провожал ее в аэропорт и, возвратясь, всякий раз говорил: «Ну, завтра улетит обязательно».
В нашей семье было заведено: если кто-то уезжает, перед выходом из дома надо непременно «на дорожку» присесть.
Два дня мы аккуратно присаживались, а на третий Наташа с ходу открыла дверь, и они с Игорем стали быстро спускаться вниз. Наташа с сумкой через плечо, Игорь тоже что-то такое нес.
Раньше я никогда не выходил за порог, когда кто-либо
Иду на кухню, смотрю в окно.
Вот они садятся в такси, вот машина трогается… И снова та же мысль: неужели – в последний раз?!
Иду в свой рабочий кабинет, бессмысленно перебираю бумаги, и все жду обещанного звонка.
Ведь Наташа говорила: как только объявят рейс, она посадит Игоря в такси и тут же мне позвонит.
Резкий звонок нарушил тишину квартиры. Беру трубку и слышу голос дочери: «Папочка, погода снова нелетная, сдаю билет и завтра уеду поездом». Ну и хорошо, поездом так поездом.
В тот день на дорогах был сильный гололед…
На обратном пути Наташа села рядом с таксистом, Игорь с вещами устроился на заднем сиденье. При выезде на главную дорогу молодой водитель делает крутой правый поворот, машина плохо слушается, вылетает на встречную полосу и попадает боком под бампер тяжелого автофургона. Тем самым боком, где сидела Наташа…
Сильный удар выбрасывает машину далеко в поле.
Таксист по инерции давит на газ, ревет мотор. В машине шок, а вокруг начинается тревога и суета. В автофургоне были пассажиры. Они тут же выскочили из машины на дорогу и стали открывать заклинившие двери такси. Подбежали люди из других машин. Наташу вытащили из такси и понесли к первому попавшемуся автомобилю, чтобы срочно отправить в город.
Игоря с вещами посадили в такси, которое ехало за ними следом: в аэропорту, рассказал потом внук, они подошли к стоянке одновременно с молодой парой и даже минутку полюбезничали, уступая друг другу очередь. И вот Игорь один, теперь уже без Наташи, едет с ними…
В доме у нас раздается звонок, открываю дверь и вижу только Игоря с вещами. Спрашиваю внука: «А где же Наташа?..» Он до того перепуган, что еле произносит: «Мы попали в аварию. Наташу, наверно, увезли в больницу».
Наступают мучительные минуты ожидания: вот-вот она появится, вот-вот…
Это как бы само собой разумеется. А как иначе?
То и дело выглядываю в окно, потом тороплюсь к двери и приоткрываю на всякий случай, оставляю щелку, чтобы ей не пришлось там стоять перед звонком… Сейчас появится Наташа, вот-вот!
Но ее нет и нет…
Начинаю обзванивать больницы. В одной из них мне объясняют: сегодня выходной день, дежурит только больница «Ижмаша». Это больница нашего завода, и находится она как раз у дороги из аэропорта. Но там мне уже дважды отвечали, что к ним моя дочь не поступала…
Звоню сыну, звоню друзьям: подскажите,
Набираю номер 02, а мне отвечают: «Возможно, ваша дочь в морге ижмашевской больницы». Как обухом по голове: рука перестала слушаться, не могу справиться с телефонным диском. Игорь сам звонит Виктору, потом моему старому другу генералу Неверову: «Николай Иванович, пожалуйста, приходите к нам».
Втроем помчались в больницу, и всю дорогу как сквозь вату я слышу их слова: «Успокойся… это ошибка… сам понимаешь, это ошибка».
Вот и больница. Нас куда-то ведут, открывают мертвецкую, где лежат неопознанные трупы. Все во мне сопротивляется, все кричит: куда мы пришли? Зачем?! И тут увидел Наташу… лежит на покрытом цинком стеллаже: почему они сюда ее принесли? Почему оставили одну среди мертвых?!
Что же это, если не страшный сон, не наваждение, в котором оказались мы все – бедная Наташа, я, Виктор с Николаем Николаевичем, врачи и сестры?..
Бросился к дочери, обнимаю и повторяю одно и то же: «Наташа, дочка, ведь ты живая, зачем ты здесь?.. Сейчас мы уедем отсюда, доченька, сейчас…» Слова сына и слова друга до меня почти не доходили. Только прорывалось как будто очень издалека: «Тебе надо успокоиться… нет больше Наташи… смириться, слышишь? Нет больше…»
Как это – нет? Вижу на руке Наташи под браслетом часов бумажку. Дрожащими пальцами разворачиваю и сквозь слезы читаю: «Неопознанный мальчик 15… 17 лет».
Наташа была невысокая, худенькая, и в дорогу она надела джинсы со свитером, дубленку и мужскую шапку-ушанку. Обула сапоги и заправила в них джинсы…
Так она родилась, как я пошутил когда-то, «Васей, Васенькой» и ушла из жизни «неопознанным мальчиком».
Похоронили мы ее рядом с матерью. На памятнике у Наташи выбиты цифры: «1953–1983». На ее могиле почти все время лежат свежие цветы. Приносят брат, сестры, племянники, друзья… Для всех для них у нее хватало тепла.
Моя дочь погибла 13 ноября. В народе число 13 называют «чертовой дюжиной»… А мне до этого все казалось, что тринадцать – это счастливая для меня цифра. Везучая. Потому что в течение стольких лет новые образцы моего оружия с номером 13, как правило, проходили всесторонние испытания без каких-либо замечаний, «без сучка и задоринки».
В дороге я любил тринадцатое место, об этом многие знали. Не раз, бывало, когда депутаты от Удмуртии заходили в Ижевске в вагон, чтобы ехать в Москву на сессию, тут же кто-нибудь нарочно громким голосом объявлял: «Не забывайте, тринадцатое место не занимать! Оно пожизненно закреплено за конструктором!»
Я так ко всему этому привык, что иногда даже дни рождения с десятого ноября переносил на тринадцатое. И вот не какое-либо другое число, а именно это оказалось для всех для нас роковым: из жизни так нелепо ушла Наташа. И боль о ней вместе со счастливыми воспоминаниями – все это теперь и в самом деле «закреплено» за мною пожизненно…