Траектория
Шрифт:
Сижу, скромно сложив руки на коленях, тихо проникаюсь благодарностью. Все так же задумчиво подполковник опускает палец на клавишу селектора, видимо, еще не до конца решив, кем же ему пожертвовать.
— Слушаю вас,— раздается из динамика спокойный неторопливый голос.
Кашлянув, подполковник интересуется:
— Павел, если не ошибаюсь, у тебя сейчас не очень много работы...
Из динамика слышится философское:
— Все в мире относительно...
— Вот-вот, зайди-ка ко мне,— косясь на меня, отвечает
Кого он выбрал, для меня отнюдь не безразлично. Ведь с этим человеком нам, похоже, придется провести вместе не один час. Поэтому с интересом ожидаю появления будущего помощника. И вот он входит.
Ничего особенного. В меру худощав, в меру широк в плечах, чуть выше меня ростом, русоволос и совсем молод — года двадцать четыре.
Увидев меня, он едва заметно кивает и подходит к столу начальника. Тот встает и представляет меня, потом своего сотрудника.
— Павел Владимирович Черный, старший лейтенант, оперуполномоченный нашего отдела.
Старший лейтенант одергивает плотный пуловер и сдержанно улыбается, чуть приподнимая уголки тонких губ. Подполковник, в двух словах объяснив нашу общую задачу, напутствует:
— Одним словом, Павел, с этой минуты ты переходишь в распоряжение Ларисы Михайловны...
Кабинет Паши Черного практически ничем не отличается от других подобных кабинетов: два стола, два травянисто-зеленых сейфа, четыре стула, два перекидных календаря и один графин. Все, как везде, только графин поражает первозданной прозрачностью, а больше всего — безупречно чистым стеклянным блюдом, на которой стоит. В том, что Черный — великий аккуратист, окончательно убеждаюсь, когда он опускается именно за тот стол, на котором нет ни единой пылинки.
— Лариса Михайловна, мне кажется, нужно начать с нераскрытых преступлений,— ровным голосом сообщает он.
— Мне тоже так кажется, Павел Владимирович,— соглашаюсь я.
Черный внимательно смотрит, очевидно, пытаясь определить, нет ли подвоха в том, что я называю его по имени и отчеству. Скорее всего, коллеги не балуют его подобным обращением.
— Лариса Михайловна, мне будет удобнее, если вы станете называть меня по имени,— говорит Черный, подтверждая правильность догадки.
Соглашаюсь и прошу его обращаться ко мне тоже по имени. Павел кивает, но вскоре забывается.
— Лариса Михайловна,— говорит он.— Вы посидите, я схожу в информационный центр. Учетные карточки на нераскрытые дела выставляются по фамилиям потерпевших...
— Если потерпевший был способен ее назвать.
— Или при нем найдены документы,— соглашается Черный.
— В нашем случае это исключается. Впрочем, Павел, вы правы. Посмотреть надо.
Пока Паша Черный ходит, разглядываю в меленькое зеркальце свое лицо и никак не могу понять, почему он так упорно величает меня Ларисой Михайловной. Успокаиваю себя тем, что я все-таки, для него
Павел возвращается. Смотрю на его скучное лицо и начинаю подумывать, что попросила у шефа слишком маленький срок на командировку в Омск. Легкими шагами Павел проходит к столу и, достав из заднего кармана новеньких, еще похрустывающих джинсов записную книжку в потрепанном переплете «под крокодила», таким же скучным голосом сообщает:
— Вам, Лариса Михайловна, везет...
Недоверчиво смотрю в его серые с рыжими крапинками глаза.
— Нашел я вашего Данилова Тимофея Дементьевича.... В нераскрытых... К счастью, он жив. Проживает, правда, далековато отсюда, но в черте города.
— Жив?
— Да,— кивает Павел,— и значится в прописке,
— Тогда вообще отказываюсь что-либо понимать,— растерянно произношу я и, забыв, что давно уже начала борьбу с вредной привычкой, лезу в сумочку.— У вас сигаретки не найдется?
Он выдвигает ящик стола, роясь в нею, поясняет:
— Я не курю, но где-то была пачка «Астры», для нашего контингента держу...
То, что курит контингент оперуполномоченного, я никогда не курила. И даже теперь, когда очень хочется, досадливо морщусь.
— Знаете что, Павел,— поехали к Данилову.
— А пыли не боитесь?
— Пыли?
— Я к тому, что, может, лучше для начала посмотреть дело...
Предложение вполне резонное.
— Может, и лучше.
В архиве Паша Черный снимает с полок стопки дел и передает мне, а я ищу то, по которому в качестве потерпевшего значится Данилов Т. Д. Мне хочется чихнуть, стараюсь сдержаться, но бумажная пыль, скопившаяся на документах и папках, так настырно лезет в нос, что я все-таки чихаю.
На удивление смуглый для архивного работника старшина предпенсионного возраста, раскладывающий папки в дальнем углу, ухмыляется:
— Не первый год я тут. Определил: как читать начнешь, сразу нужное попадается.
— Ой, правда! — невольно вырывается у меня, так как именно в этот момент в моих руках оказываются картонные корочки, которые мы ищем.
Материалы нераскрытого уголовного дела о причинении тяжких телесных повреждений гражданину Данилову Тимофею Дементьевичу богатой пищи для размышлений не дают.
Потерпевший был обнаружен с проломленным черепом на следующий день после приезда в Омск. Ранним утром он был найден на проезжей части улицы Съездовской дворником Овчинниковой, которая сразу же вызвала «Скорую помощь». Сознание к Данилову вернулось не скоро, но и прийдя в себя, он ничего вразумительного не сообщил. Помнил только, как распивал спиртные напитки е неизвестными мужчинами в ресторане железнодорожного вокзала и что с собой у него было двенадцать тысяч рублей, полученных в наследство от матери. Денег при потерпевшей не оказалось. .