Трагедия Цусимы
Шрифт:
— Напрасно так полагаете! — отозвался с соседнего стола некий «титулярный». — Не так-то просто скушать! Документик у него есть в кармане такого сорта, что «сам» на мировую пойдет! И не только на мировую — ублажать будет, к награде представит! Это все нам, в штабе, точно известно…
— А ты молчал бы лучше! — резко оборвал его сосед-собутыльник. — Документ-то у Старка, а не у тебя! Смотри, дойдет до… куда следует — от тебя только мокро останется…
«Титулярный» вдруг присмирел.
На другой день, 2 февраля, еще до подъема флага, я был уже на «Петропавловске». Печальные вести: «Боярин» погиб. Приходилось искать места, куда бы
Дело оборудовали блестяще. Я сам служил за рассыльного и носил бумаги из одного учреждения в другое.
— Ну, братец, теперь дело в шляпе! — говорил старый товарищ, у которого я поселился. — Вечером выйдет приказ по эскадре, а о приказе наместника не заботься — он в эти мелкие перемещения не входит. Это предоставлено Вильгельму Карловичу (Контр-адмирал Витгефт — начальник морского штаба наместника.), а он ответил — «препятствий нет». Поднесем «самому» корректуру подтвердительного приказа — пометка зеленым карандашом — и кончено!
— Спасибо, дорогой! Сердечное спасибо! За обедом ставлю Мумм, а теперь пойду повидать К. Может быть, сдача, денежные суммы…
— Так я позову к обеду кого-нибудь из наших? — кричал он мне вслед.
— Зови! Зови! Спрыснем!..
Я нашел К. в запасных комнатах Морского собрания, лежащего в постели, в сильном жару (Лейтенант К. был эвакуирован, но доехал только до Харбина, где скончался.). Одно, что он твердо помнил, это отсутствие на его руках каких-либо денежных сумм.
— Только что начали кампанию, а потому денег никаких. Снабжение, припасы… там должно быть… в книгах… Вы найдёте… — Он, видимо, усиливался вспомнить, привести в порядок мысли, лихорадочно теснившиеся в голове, но его жена, бывшая тут же, исполняя роль сестры милосердия, так красноречиво взглянула на меня, что я заторопился покончить деловые разговоры, пожелать доброго здоровья и уйти.
Дома — чертог сиял. Хозяин, выражаясь эскадренным жаргоном, «лопнул от важности» и устроил обед gala.
— Идет «Решительный»! Место «Решительному»!
— Господа! без каламбуров! «решительно» прошу к закуске! — провозглашал хозяин. — Институтки вы, что ли? Лобызаться, когда на столе свежая икра и водка!
Вышла формальная пирушка.
— Надо откровенно сознаться, по совести, миноносец твой не очень важное кушанье! — басил один из гостей. — Наше, российское, неудачное подражание типу «Сокола»! Ну, а все-таки: хоть щей горшок, да сам большой! Ха-ха-ха!
Под шум общего разговора я рассказал хозяину дома результаты
— Ну и слава Богу! Главное — деньги, а с отчетностями поматериалам кто станет разбираться? Да и куда его? Японцам в руки? — Вино, видимо, несколько развязало ему язык, и он вдруг заговорил торопливым шепотом, наклонившись к моему уху. — Главное: принимай скорее! Завтра же! Подавай рапорт, что принял на законном основании и вступил в командование! Проскочило — пользуйся! Сменять уж труднее! Ну?..Понял?
После полу бессонных предыдущих ночей я спал как убитый, когда почувствовал, что кто-то толкает меня в плечо, и услышал настойчиво повторяемое: Ваше высокородие! А! Ваше высокоблагородие!
— Что такое?..
— Так что вас требуют к телефону из штаба и очень экстренно!
Серый рассвет ненастного дня глядел в окна. Видимо, было еще очень рано.
— Экстренно! Весьма экстренно! — повторял вестовой…
Я вынырнул из-под теплого одеяла и, ежась от холода, подбежал к телефону.
— Алло! Слушаю! Откуда говорят?..
— Вчера вечером вышел приказ о вашем назначении…
— Знаю! Знаю!..
Можете ли вы сейчас вступить в командование? В 7 ч. миноносец должен выйти на рейд… Пары разводят…
(Я посмотрел на часы — 6 ч. 35 мин.!)
— …Там поступите в распоряжение младшего флагмана. Флаг — на «Амуре». Получите инструкции. Как доложить начальнику штаба? Можете ли?..
(Незнакомый миноносец… Черт его знает, какой… Сели — поехали… Какой вздор! Конечно, не могу… — мелькало в голове… но вдруг вспомнился вчерашний разговор — «принимай скорей, проскочило — пользуйся» — и вместо энергичного отказа я крикнул в телефон):
— Конечно, могу! Доложите адмиралу — еду сию же минуту! Дайте к пристани дежурный катер!
При помощи хозяина дома, тоже сорвавшегося с постели на звонки телефона, наскоро побросали в первый попавшийся чемодан все, что находили крайне необходимым, и через несколько минут я уже был на адмиральской пристани в сопровождении вестового, тащившего вещи, а еще минут через пять высаживался на «Решительный».
Меня встретили: лейтенант (минер), два мичмана и механик. Было не до церемоний. Познакомились, и я прямо, не спускаясь вниз, прошел на мостик.
Было 7 ч. утра.
Золотая гора на своей мачте уже держала сигнал: «Решительный», ход вперед!»
— Господи, благослови! — подумал я и скомандовал: —Отдать носовые швартовы!
Миноносец оказался на редкость послушным суденышком. Несмотря на полное с ним незнакомство, я благополучно развернулся в каше судов, заполонявших Восточный бассейн, вышел в проход, обогнул «Ретвизан», окруженный всякими «портовыми средствами», и, сопровождаемый миноносцем «Стерегущий», следовавшим за мной, оказался на внешнем рейде, где ждали нас «Амур», под контр-адмиральским флагом, «Гиляк» и «Гайдамак».
Единственная полученная мною инструкция с «Амура» был сигнал: «Следовать за мной. Держаться на правой раковине».
Пошли в направлении к Талиенвану.
Погода была подозрительная. Пасмурно. Тянул слабый восточный ветер. В воздухе кружились редкие снежинки… Я пригласил на мостик лейтенанта и спросил его: есть ли таблицы девиации компасов? — Он отозвался полным незнанием, так как назначен на миноносец только вчера… Спросил старшего из мичманов, который оказался старожилом — на миноносце уж две недели, — он сообщил, что в эту кампанию никто к компасам не прикасался и магниты стоят по-прошлогоднему.