Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.
Шрифт:
В августе 1863 года великий князь был смещен, а новая администрация постаралась по возможности перенести и на Царство Польское методы, практикуемые Муравьевым.
Весной 1863 Бакунин с большой помпой взялся провернуть сюжет, много позже, в 1905 году, повторенный Г.А. Гапоном и столь же блистательно проваленный: организовал доставку морем оружия повстанцам — в данном случае на немецкую территорию близ устья Немана. Экспедиция завершилась тем, что значительная часть участников десанта при высадке с парохода погибла в бурном море, а никакого оружия восставшие, естественно, не получили.
Эта история привела к малоизвестному и таинственному изгибу в судьбе Бакунина. Он в 1863 году долгое время торчал в Стокгольме и стал там инициатором разнузданной антироссийской агитации, начавшей причинять
441
В. Полонский. М.А. Бакунин (новые материалы). // «Красный архив», т. 17, 1926, с. 144.
В результате родился документ, содержащий подборку красочных эпизодов из жизни Бакунина — начиная с кражи часов у товарища еще в артиллерийском училище, за что он был изгнан из армии, включая паразитический образ жизни на шее у престарелых и больных родителей и завершая бегством Бакунина летом 1861 года из Сибири, где он нарушил честное слово не бежать, прихватил чужие деньги и бросил на произвол судьбы собственную жену. Кульминационным моментом стали, естественно, цитаты из знаменитой «Исповеди» Бакунина, с которой он обратился к Николаю I, вымолив в результате замену крепости сибирской ссылкой (его отправили туда уже позднее — с санкции Александра II): «Покаянные ноты, самобичующие признания, униженные мольбы, льстивые уверения, — все это было заботливо отобрано и действительно производило на читателя (да и сейчас производит) потрясающее впечатление», [442] — отметил даже публикатор этого документа в «Красном архиве» в 1926 году. С такой оценкой невозможно не согласиться.
442
Там же, с. 144–145.
Завершалась рукопись III Отделения такой фразой: «Бакунин в своей «исповеди» сравнивает себя с Дон-Кихотом. Напоминаем читателям, что ламанчский рыцарь, несмотря на свои смешные похождения, не переставал быть никогда честным человеком». [443]
На рукописи стоит резолюция Александра II, разрешающая публикацию. Однако эти материалы не были изданы ни в 1863 году, ни в 1870-м, когда снова поднимался вопрос о публикации. Неужели у руководителей III Отделения возобладали мотивы гуманизма и они постеснялись порочить честь славного революционера и безжалостно губить его репутацию? Трудно в это поверить!
443
Там же, с. 154.
Последующие факты биографии Бакунина прекрасно согласуются с предположением о том, что он был ознакомлен с возможностью публикации данных материалов, достоверность которых было нетрудно подтвердить при любом объективном разбирательстве — после чего с таким подлецом, каким в действительности и был Бакунин, не стали бы иметь дело даже самые аморальные революционные политиканы.
Нетрудно понять и суть соглашений, достигнутых Бакуниным с III Отделением: Бакунин едва ли стал тогда секретным сотрудником, но зато в 1863 году он категорически порвал с российскими делами, переключившись на международные, в частности — ударился в интриги против Маркса в «Интернационале», провозглашенном
Практика, однако, в очередной раз показала, что с Бакуниным невозможны никакие соглашения: в 1869 году, познакомившись с С.Г. Нечаевым (о нем ниже), Бакунин снова вдруг ударился в российскую политику. Отсюда — и возобновление в III Отделении вопроса о публикации компрометирующих материалов. И снова они не были опубликованы!
На этот раз, вероятно, Бакунину так легко не удалось отвертеться от шантажа, и, в отличие от 1863 года, жандармы не стали требовать его абстрактного отхода от российских дел, но постарались заполучить нечто более конкретное. Едва ли сомнительные моральные принципы Бакунина создавали ему иммунитет от сотрудничества с полицией!
После участия в восстании анархистов в Лионе в сентябре 1870 года Бакунин одновременно с П.Л. Лавровым, бывшим его идеологическим антиподом, поселился в Цюрихе, ставшем центром пропаганды среди русских студентов, обучающихся за границей — пока царское правительство категорически не запретило в 1873 году российским подданным учиться в Цюрихском университете (подчинились далеко не все!). Получали там революционное напутствие и молодые энтузиасты, специально приезжавшие из России на поклон к эмигрантским светилам — П.А. Кропоткин, С.Ф. Ковалик и другие.
Именно в это время, в 1872 году, и Нечаев был выслежен русскими агентами в Швейцарии, в результате чего произошел его арест и выдача России — нетрудно поэтому предположить, почему же царские ищейки и теперь пощадили Бакунина.
В 1874 году Бакунин снова, уже в последний раз участвовал в крупных акциях европейских анархистов, но в следующем году отошел от всякой политики, тяжело болел и умер в Берне в июне 1876 года.
В 1864 году военные действия в Польше завершились полной победой царской России, но перелом, обусловивший этот исход, наметился и оказался вполне понятным уже к началу лета 1863 года.
8 июня 1863 А.В. Никитенко записал в дневнике: «Меры Муравьева начинают приносить плоды: восстание в губерниях, ему вверенных, почти прекращено». [444]
Будущий революционер, пока только очевидец происходящего, В.К. Дебогорий-Мокриевич, писал в автобиографии: «В юго-западном крае «поляк» и «пан» почти синонимы (помещики Подольской, Киевской и Волынской губ. почти все поляки), так что польское восстание в нашем крае являлось по существу «помещичьим восстанием», немудрено поэтому, что крестьяне отнеслись к нему враждебно». [445]
444
А.В. Никитенко. Указ. сочин., с. 339.
445
Деятели СССР и революционного движения России, с. 58.
Печальные итоги происходящему в России и Польше подвел в июле 1863 года соратник Д.И. Писарева Варфоломей Зайцев (1842–1882). В его статье шла речь об итальянском народе, но всем, привычным к тогдашней манере изъяснений в подцензурной прессе, все было предельно ясно: «Народ глуп, туп и вследствие этого пассивен; это, конечно, не его вина, но это так, и какой бы то ни было инициативы с его стороны страшно ожидать. Он всегда скорее готов, как неаполитанские лаццарони, идти рядом с наемными швейцарцами грабить и убивать мирных жителей и противодействовать свободе страны. Поэтому благоразумие требует, не смущаясь величественным пьедесталом, на который демократы возвели народ, действовать энергически против него, потому что народ в таком состоянии, как в Италии, не может, по неразвитию, поступать сообразно с своими выгодами». [446]
446
В. Зайцев. Биографический листок. // «Русское слово», № 7, 1863, с. 39.