Трагическая любовь атамана Артема

Марценюк Валерий Пантелеймонович

— А это правда, Михаил, что Артем Онищук организовал большую банду и промышляет разбоем на Тывровщине?

С тайной надеждой на негативный ответ спросила Эльза.

— И куда же здесь правду деть, Эльза. Я знаю твое отношение к Артему, да и у меня была надежда, что те инструкции, которые он получал от полковника Карого, им не выполнялись. Но после того, как он появился в августе во главе отряда и начал разбойничать, те сомнения совсем и навсегда исчезли, — развеял тайную надежду Эльзы Михаил.

Темная задумчивость легла на лоб Эльзы. Значит,

Артем не соблюдал их договоренности относительно отхода от повстанчества, снова взялся за оружие. Понятно, что и ее неопровержимая вина в этом была, потому что не подавала она Артему никаких вестей с того летнего вечера, когда они так быстро расстались. Она же обещала уладить ситуацию и известить об этом Артема через семью Кулибабчуков. Но здесь неждано-негадано из Харькова вызвал ее для срочных чекистских дел Евдокимов. И Эльза, совсем забыв о своих недавних обещаниях, как на крыльях полетела к объекту своего давнего и тайного увлечения — Ефиму Евдокимову.

Вследствие этого Эльзе нужно теперь решать, на чьей она сейчас стороне. Понятно, что после тех встреч с Евдокимовым, когда она Артема и их встречи за пять месяцев почти забыла, решение Эльзы не трудно было предвидеть. Да и казалось ей теперь та любовь с расстояния почти в полгода времени чем-то не совсем реальным, и очень уже похожим на предыдущие, почти забытые, кратковременные революционно-полевые романы. И уже совсем тускнел образ Артема, когда на ум Эльзы приходили воспоминания о Ефиме.

Собравшись на ночное заседание коллегии губчека, немногословные члены коллегии Кузьма Горин, Михаил Констандогло, комендант ЧК Тибор Киш и член чрезвычайной комиссии Иван Гарин, были поражены смелой жестокостью плана Эльзы Грундман. Эльза, которая в последнее время, по просьбе начальника секретно-оперативной части Всеукраинской ЧК Ефима Евдокимова, была временно откомандирована в Харьковскую ЧК, недавно вернулась с директивами по ликвидации банд, которые действовали на территориях Винниччины [23,24].

После выслушивания мыслей Констандогло и Грундман относительно плана ликвидации отряда Артема Онищука, присутствующие ожидали на реакцию главы Подольской ЧК Леонида Заковского. Держа в руках зажженную папиросу, он тем временем задумчиво рассматривал что-то за окном кабинета.

— Ну, а если Артем не поверит нашим обещаниям. Он же не такой дурак, чтобы надеяться на повторную амнистию? Знает, что повторных амнистий мы не практикуем. Тех, кто вторично стал бандитом расстреливаем, — произнес, в конце концов, Заковский — Понимаешь, Эльза, на что ты идешь?

— Я уверена, что лично мне он поверит. Не может не поверить, он хитрый, но я все таки женщина, и его перехитрю.

Заковский встал из-за стола, немного хромая на раненную ногу, подошел к окну затянутому легкой изморозью. Потом медленно вернулся и подошел поближе к Эльзе. Рука Заковского ласково легла на ее хрупкое плечо.

— Конечно, мы все понимаем, какой риск это будет для тебя, Эльза. Но Артема нужно за всякую цену обезвредить. Учитывая же ваши предыдущие отношения, шила

же в мешке не утаишь, он поверит разве что только тебе одной. Придется все же рисковать, чтобы через эту личную свою жертву довести преданность делу революции, — продолжил глава ЧК свою речь.

— Но как мы сообщим Артему, что ты снова появилась в Виннице и хочешь с ним встретиться?

— Я думаю, что это можно сделать через его сестру Татьяну и ее мужа Ивана Кулибабчука, которые проживают в Колюхове и знают меня, как невесту Артема. Когда-то мы с Артемом обговаривали такую возможность, — продолжила свою мысль Эльза.

— Я думаю, что Иван знает, где находится Артем и передаст ему мое письмо.

— Вот и хорошо! Завтра же отправляем гонца в Колюхов, — Заковский встал из своего кресла, — а теперь все свободны.

Загремели стулья, чекисты, поправляя свои ремни и надевая фуражки и кожанки, один за другим, выходили в коридор. Последними из кабинета вышли Констандогло и Грундман, которые вместе пошли в кабинет Михаила уточнять дальнейшие детали плана действий.

На следующий день в Колюхов помчал посильный с письмом от Эльзы Грундман к Артему Онищуку. В том письме Эльза приглашала Артема прибыть в Винницу. Она ставила в укор Артему, то, что он забыл их договоренность пересидеть где-то в подполье неблагоприятный период, а снова пристал к повстанчеству. Однако, все еще можно исправить и ей таки удалось убедить Заковского начать с Артемом переговоры об амнистии его лично и отряда.

Лунного декабрьского вечера молчаливыми улицами Винницы, которые уже потихоньку отходили к сну, в обратном направлении снова промчал таинственный всадник, глухо грохоча копытами коня по каменной мостовой. По коню, который тяжело дышал, было видно, что дорога выдалась не очень близкой. Всадник остановился возле ворот Подольской губчека, и, не слезая со своего коня, постучал по ней ручкой нагайки. Когда в приоткрытом отверстии входной калитки показалась голова часового, всадник тихо произнес осипшим голосом:

— Пропусти меня к Эльзе, письмо ей имею от Онищука.

В своем письме Артем в свою очередь ставил в укор Эльзе, что она тоже его забыла, потому что уже почти полгода не было от нее никаких вестей. Однако, он все же согласен начать переговоры с губчека, но только при условии того, что губчека предварительно пришлет к нему для переговоров саму Эльзу.

Такое требование Артема было, конечно, предусмотрено планом Эльзы и коллегии губчека. С одной стороны он имел желание лично встретиться со своей «невестой», чтобы понять насколько изменилось за это время ее отношения к бывшему «жениху». А с другой стороны он мог бы тогда оставить Эльзу в своем отряде в качестве заложницы, чтобы гарантировать свою жизнь при не достижении согласия в переговорах. Единственно чего не знал Артем, это того, что этот коварный план коллегии Подольской ЧК, разработан и предложен непосредственно самой Эльзой Грундман, и состоял он в том, чтобы за любую цену выманить его в Винницу, а там арестовать.