Трагический эксперимент. Книга 4
Шрифт:
Начальник инженерной школы прапорщиков полковник Ананьев, назначенный ответственным за оборону Зимнего дворца, разработал план действий. Но план тут же начал рушиться. Артиллеристы Константиновского училища раздумали защищать Временное правительство, покинули дворец и увели свои орудия. Удержать их не удалось. Собрались уходить и казаки:
– Когда мы сюда шли, нам сказок наговорили, что здесь чуть ли не весь город с образами, да все военные училища и артиллерия, а на деле-то оказалось… Вас тут даже Керенский, не к ночи будь помянут, оставил одних.
Первые случаи расхищения спиртного
В тот же день толпа пьяниц разгромила пивоваренный завод на Обводном канале. Причём погром начали солдаты 4-го Железнодорожного батальона, который был направлен… на охрану пивзавода. К солдатам присоединились местные выпивохи. В общей сложности на завод ворвалось несколько сотен человек.
Но самую большую пьянку в Петрограде закатили 7 ноября, когда власть в городе окончательно перешла к большевикам. И произошло это в том самом Зимнем дворце, который, по распространённой легенде советских времён, брали доблестные красногвардейцы и восставший народ. Сам штурм – отдельная тема для разговора. Но вот то, что главной его целью для многих революционных солдат и красногвардейцев стали винные погреба царского дворца, – истинная правда. Многие, ворвавшись во дворец, искали дорогу не к помещению, где находились министры Временного правительства, а к подвалам, где хранились вина для царского стола. Там они нос к носу сталкивались с юнкерами, которые первыми добрались до выпивки. Но боестолкновений в подвалах не зафиксировано – вина хватало всем.
Сразу же после штурма Зимнего перепился его первый караул из солдат Преображенского полка. Их тут же заменили солдатами Павловского полка, но и они вскоре еле стояли на ногах.
Решили поставить охранять спиртное наиболее сознательных – рабочих-красногвардейцев. Но их сознательность испарилась после первой же бутылки. По вечерам в окрестностях Зимнего раздавался клич: «Допьём романовские остатки!» С «пьяными штурмами» винных погребов Зимнего дворца удалось справиться лишь после того, как отряд моряков во главе с комендантом Смольного Мальковым прикладами переколотили все хранившиеся в погребах бутылки, а пожарные насосами откачали получившийся «коктейль» в Неву.
При этом самые ненасытные пьяницы становились на четвереньки и горстями хватали пропитанный вином снег из канав вокруг Зимнего.
По Зимнему дворцу бродили группы пьяных офицеров. Они уже ни во что ни верили и ничего не хотели делать. Полковник Ананьев сообщил: – Сейчас получен ультиматум с крейсера «Аврора», ставшего на Неве напротив дворца. Матросы требуют сдачи дворца, иначе откроют огонь из орудий. Правительство хочет отпустить всех желающих уйти. Само же остаётся здесь и от сдачи отказывается.
При наличии войск и решительности командиров оборону во дворце можно было держать довольно долго. Но не было ни того ни другого. В Зимнем дворце царил хаос. Юнкера, немногочисленные защитники Временного правительства, не
Полковник Ананьев извиняющимся тоном сказал поручику Синегубу:
– Саня, я вынужден сдать дворец. Не кипятись. Беги скорее к Временному правительству и предупреди… Скажи: юнкерам обещана жизнь. Это всё, что пока я выговорил. Для правительства я ничего не могу сделать.
В пустынном коридоре на полу валялись винтовки, гранаты, матрацы. Всего несколько юнкеров продолжали охранять правительство. Но всё было кончено. Дворец перешёл в руки большевиков.
Появилась, по описанию Синегуба, «маленькая фигурка с острым лицом в тёмной пиджачной паре с широкой, как у художников, старой шляпчонке на голове». Это был прапорщик Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Октябрь 1917 года был его звёздным часом. По поручению Петроградского военно-революционного комитета он руководил захватом Зимнего дворца и арестом Временного правительства. Он громким голосом произнёс: – Товарищи, капиталистическая власть, власть буржуазная, у наших ног! Товарищи, у ног пролетариата! И теперь вы, товарищи пролетарии, обязаны проявить всю стойкость революционной дисциплины! Я требую полного спокойствия!
Пётр Пальчинский, заместитель министра торговли и промышленности, сообщил юнкерам решение правительства: сдаться без всяких условий, подчиняясь силе. Некоторые юнкера не хотели сдавать оружие: – Прикажите открыть огонь! – Бесцельно и бессмысленно погибнете, – последовал ответ. «Октябрьский переворот, – вспоминал последний начальник Петроградского охранного отделения жандармский генерал Константин Глобачёв, – произошёл легче и безболезненней, чем Февральский. Для меня лично в то время, по существу, было всё равно, правит Керенский или Ленин. Возникла некоторая надежда на то, что усиливающийся в течение восьми месяцев правления Временного правительства развал наконец так или иначе приостановится».
Пока брали Зимний дворец, в половине третьего ночи в Смольном институте открылось экстренное заседание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. На трибуну вышел председатель совета Лев Троцкий:
– От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует!
В зале началась овация.
Решающую ночь октябрьского восстания Троцкий провёл на третьем этаже Смольного. Оттуда он руководил действиями военных частей. К нему пришёл член ЦК Лев Каменев, который возражал против восстания, считая его авантюрой, но счёл своим долгом быть рядом в решающую минуту.
– Отдельные министры подвергнуты аресту, – продолжал Троцкий. – Другие будут арестованы в ближайшие часы.
Зал опять зааплодировал.
– Революционный гарнизон, состоявший в распоряжении Военно-революционного комитета, распустил парламент.
Шумные аплодисменты.
– Нам говорили, – продолжал Троцкий, – что восстание гарнизона вызовет погром и потопит революцию в потоках крови. Пока всё прошло бескровно. Мы не знаем ни одной жертвы. Власть Временного правительства, возглавлявшаяся Керенским, была мертва и ожидала удара метлы истории, которая должна была её смести. Обыватель мирно спал и не знал, что одна власть сменялась другой.