Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
Шрифт:
Имеется еще одна версия. После моего назначения в нескольких СМИ было опубликовано интервью саратовского губернатора Д. Аяцкова. Аяцков сообщил, что во время консультаций Сергея Кириенко с региональными лидерами саратовцам практически удалось провести заместителя Аяцкова, Вячеслава Володина, на пост министра по региональной политике.
Но «…благодаря поддержке Егора Строева на этот пост был все же назначен нынешний министр Сапиро». Аяцков уверен, что здесь решающую роль сыграл возраст последнего, видимо, сочтенный аксакальским. Как сообщил Аяцкову Сергей Кириенко, именно возраст г-на Сапиро «позволит ему легче решать северо-кавказские дела» [20] . Назывался и комбинированный вариант: «…по
20
Нагорных И. Газ. «Коммерсантъ». 1988, 14 мая. № 84 (1487).
21
Там же.
С Сергеем Кириенко, 1999 год
Как говорят дипломаты, ни подтвердить, ни опровергнуть эти версии я не могу. Есть, правда, одна закономерность. Все вероятные «рекомендующие» знали меня «в деле».
Министр – должность политическая. Он должен иметь свою выверенную, выстраданную политическую линию, программу. Его святая обязанность реализовывать эту программу, не оглядываясь на каждый шорох, не перекладывая на кого-то ответственность. Только тогда он, простите за высокопарность, может «полезным быть народу». Только при этом он соответствует своему высокому званию.
Что бы о них сейчас ни говорили, именно так поступали Е. Гайдар (либерализация экономики), А. Чубайс, М. Зурабов (монетаризация льгот) [22] . Из них только А. Чубайсу посчастливилось не только захватить плацдарм, но и довести боевые операции до победы (приватизация, реформирование РАО ЕС). Остальные «полегли», захватив первый рубеж. По моему убеждению – с честью. Чего не могу сказать об их многочисленных коллегах, годами ходивших вокруг да около «неприступных крепостей» или, того хуже, пришедших на готовое и презрительно оценивающих тех, кто торил им дорогу.
22
В менее драматической ситуации, но с таким же трудом сегодня «гнут свою линию» А. Кудрин (стерилизация нефтедолларов), А. Сердюков («экономическое» реформирование армии), А. Фурсенко (единый государственный экзамен)…
Можно возразить: бывают периоды, когда нет необходимости в радикальных реформах, в необходимости «бросаться на амбразуру». С первым с большой натяжкой могу согласиться. Со вторым – увы, нет. Где-где, а в управленческой деятельности всегда найдется ситуация, когда одно и то же принятое решение на ура воспринимается одними, с протестом – другими. Взять ту же сочинскую олимпиаду и ее экологическую составляющую…
Я пришел в правительство, в министерство со своими предложениями, со своей федеративной политикой. Эти предложения базировались на анализе конфликтных ситуаций, возникающих внутри Пермской области, между регионами, регионами и федеральным центром. У меня имелась уникальная возможность оценить эти конфликты как с позиций «регионала» (спикера областного парламента), так и «федерала» (председателя комитета СФ). При таком подходе можно было претендовать на объективность.
На своих «смотринах» при беседах с С. Кириенко и В. Христенко, а позднее – обсуждая наиболее острые вопросы федеративных отношений с первым заместителем главы
А вот теперь пришла пора вернуться к названию этого раздела. В российском фольклоре имеется масса вариантов двух бесхитростных сюжетов, в которых обыгрывается фраза: «А вы что подумали?» [23] . Чтобы читатель подумал правильно, поясняю: под Днем Победы в моем случае подразумевается тот, что «праздник со слезами на глазах».
Насчет «праздника» вопросов, думаю, не возникает. Назначение федеральным министром было двойным праздником.
23
Первый. Выйдя из кабинета Сталина, маршал Жуков (вариант: Рокоссовский) произносит: «Сволочь усатая!». Немедленно докладывают Берии (Поскребышеву). Далее диалог:
– Так кто у нас «сволочь усатая»?
– Конечно, Гитлер. А вы что подумали, товарищ Берия?
Второй сюжет из «сериала» о Вовочке, который загадывает своим взрослым оппонентам слово из трех букв, а затем, видя их растерянность, подсказывает:
– Мир! (вариант: дом). А вы что подумали?
Во-первых, потому, что стать членом правительства России суждено не многим. Это означало покорение одного из самых высоких пиков власти, это действительно была ПОБЕДА.
Во-вторых, победа и радость по ее случаю оказались неожиданными.
Думаю, что заслуженными, но все же неожиданными.
В-третьих, направление, которое мне доверили возглавить, было интересным и ответственным, совпадало с изложенным выше моим представлением о работе в правительстве.
Но не будем забывать о сопутствующих этой радости слезах.
Слеза первая. Начиная с 1990 года, я плавно (!) двигался вверх в относительно стабильной (!) среде. Восьмой, шестой, первый заместитель губернатора, спикер… Постепенно нарабатывались знания, опыт, связи. На всей этой дистанции для окружающих (управленческого аппарата, представителей бизнеса, прессы, избирателей) ты – хороший или плохой, но всем известный, свой…
В Москве я оказался «известным и своим» лишь для небольшой группы высшего руководства. Для всех остальных я был «неизвестным профессором» и бывшим спикером из Перми (или Пензы?).
Любой министр не может быть хорош для всех. Но он не может достичь успеха, не имея поддержки хотя бы ощутимого общественного меньшинства. Общественная поддержка конкретного лица базируется на его известности, репутации, как говорят банкиры «кредитной истории». В мае 1998 года в Москве моя «кредитная история» была белым листом. На ее заполнение требовалось время. Для того чтобы приобрести друзей, требуется много времени, чтобы нажить врагов – гораздо меньше. У меня времени оказалось так мало, что я даже не успел обзавестись серьезными врагами.
Слеза вторая. Профессорская ипостась хороша высокой степенью свободы. Да и во власти, особенно последние четыре года в ЗС и СФ, я обладал большой независимостью. Тому подтверждение – отзыв подписи под Договором об общественном согласии, непростые отношения с губернатором (Г. Игумновым)…
В должности министра только по исполнительной вертикали, кроме президента, я был жестко подчинен еще дюжине руководителей (глава администрации президента, пять его заместителей, председатель правительства и четыре его заместителя, секретарь Совета безопасности)… Перед ними я должен был представать «по первому свистку». Были еще около двух десятков должностных лиц, формально мной не командующие, но которых, как говорится, тоже не пошлешь…