Трактир на Мясницкой
Шрифт:
– Вот меню, – произнес официант медленно и печально, как если бы принимал соболезнования.
– Благодарю вас, – ответил Володя, глянул на умирающего официанта и принялся листать меню. Через пару минут он сказал: – Принесите мне, пожалуйста, «Чикен барбекю».
– И мне то же самое, – доверился я вкусу Володьки.
– Нету, – развел руками официант.
– Ну, тогда мне пиццу «Цезарь», будьте любезны, – не теряя оптимизма, произнес Володя.
– И мне «Цезаря», – не преминул я напомнить о себе.
– Нету, – сказал официант
– А что есть? – уже не выдержал Володя.
– Есть «Фунги» с сыром «Моцарелла», грибами и чесноком; «Стелла» с грибами и ветчиной, чесноком и петрушкой, и «Лючия»…
– А что в ней, в этой «Лючии»? – не очень вежливо поинтересовался Володя.
– Соус «Лючия», сыр «Моцарелла», перец болгарский, куриное филе, грибы, томаты… Еще чеснок и петрушка, – мрачно ответил официант.
– Хорошо, – сказал Володя. – Давайте «Лючию». Две порции, – добавил он, глянув на меня. – И водки триста граммов… – Тут он снова глянул на меня и спросил: – Вы, Аристарх Африканыч, какую водку предпочитаете кушать в это время дня?
– Я предпочитаю в это время дня кушать «Русскую рулетку», – ответил я.
– Значит, еще нам принесите триста грамм «Русской рулетки», – сказал Коробов. – Или опять «нету»?
– Нету, – грустно ответил официант.
– А какая есть? – спросил Коробов, давясь то ли от возмущения, то ли от смеха.
– Есть просто «водка люкс».
– Хорошо, несите просто водку люкс, – согласился Володя и заржал в голос. Настроение у него явно поднялось.
Официант ушел исполнять заказ.
– М-да-а, – протянул следователь по особо важным делам, отхохотавшись, – сервис и обслуга на грани фантастики. Или советские времена вернулись? Сейчас нам принесут теплую водку и резиновую пиццу, похожую на подметку, которую нам не удастся разжевать; да еще и с сыром далеко не «Моцареллой», и филе, которое окажется с неудобоваримыми хрящиками и прожилками.
Володя оказался все-таки не прав. Советские времена не вернулись. Водка оказалась холодной, в запотевшем графинчике, вполне приличная на вкус, а пицца, хотя тесто и оставляло желать лучшего, была целиком и полностью удобоваримой. Особенно хорошо приготовлено было куриное филе: оно таяло во рту, и в нем отсутствовали прожилки и хрящи.
– Что, ошибочка в прогнозах вышла? – спросил я Володю и усмехнулся.
– Ыае, – ответил Коробов с полным ртом, что, очевидно, означало «бывает».
– Я вот все думаю, а не к Аделаиде ли Марковне ездил наш отставной зэк и домушник Скворцов? – произнес я. – А что, вполне возможно.
– Уа оа, – произнес Володя опять с полным ртом.
– Что?! – Мурашки побежали у меня по спине, и я быстро спросил: – Что ты сейчас сказал?
Володя дожевал, проглотил и произнес:
– Сука она.
– Точно, сука, – замер я.
– Ты что? – посмотрел на меня Коробов. – Отомри!
Это удалось мне не сразу:
– А знаешь, что перед тем, как испустить последнее дыхание, произнес Голубев? – в упор посмотрел
– Что? – спросил он, и мое волнение передалось ему.
– Он сказал «уа», – промолвил я. – То есть «сука».
Коробов помолчал. Потом произнес:
– Ты думаешь, это он про Аделаиду говорил?
– А про кого еще-то, – сказал я как само собой разумеющееся.
– Ну, может, это он про мужика какого-нибудь говорил… – не очень уверенно сказал Володя.
– Да про какого мужика! – вознегодовал я. – Голубев что, на зоне помирал, что ли? Это Птаха, как бывший зэк, мог говорить про мужика, что он сука. А Голубев? – Я победоносно посмотрел на следователя по особо важным делам. – Нет, не судимый и не отбывавший срока шеф-повар Владимир Сергеевич Голубев имел в виду именно женщину. И эта женщина – Аделаида Максимова. Установив ее родственную связь с домушником Скворцовым, у нас может появиться уже реальный подозреваемый. Кстати, ее девичья фамилия не Скворцова, нет?
– Пожалуй, Старый, ты прав, – задумчиво произнес Володя. – Сегодня же как приеду в Москву, наведу справки об этой Аделаиде.
Мы допили водку, доели пиццу и отправились обратно в Москву. Настроение было превосходным.
Глава 8
Счастье возможно, или Это она
– Ну, что, Старый. Судя по твоему виду, заключительная передача программы «Кому достанется “Добрыня”» все же состоится, – шеф не спросил, а, скорее, констатировал, что для него было в порядке вещей. – Хотя ресторан «Добрыня» и не достанется никому, верно?
– Верно, Гаврила Спиридонович, – ответил я бодро. – Сейчас вот только мой друг отзвонится, и все будет хоккей…
Но Коробов не звонил.
Мы со Степой отсняли материал со мной, где я на камеру рассказал о своей поездке в Рузу. В архиве нашлись кое-какие кадры о Рузе. Немного, правда, но районная больничка и городской отдел полиции с памятником Ленину на них имелись.
Пошли в монтажную комнату, все, что можно было, собрали, но на полноценную передачу это, естественно, не тянуло. А Коробов так и не звонил.
Потом я немного поболтал с Катюшкой, что вела программу для женщин «Ты – богиня». «Программа, которая приносит счастье» – так позиционировала Катюшка то, что выдавала стабильно по субботам на экраны телевизоров для женщин и девушек вот уже третий год. Рубрик в ее программе было навалом. Например, была рубрика «Вкусняшки», где Катюшка рассказывала о вкусных и малокалорийных блюдах и давала их рецепты. Была рубрика «Твоя карьера» с советами и рекомендациями, весьма дельными, что и как нужно делать, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Рубрика «Мысли позитивно» имела упор уже на психологию, а рубрики «Секреты красоты» и «Новинки моды», названия которых говорили сами за себя, помогали девушкам и молодым женщинам выглядеть и вести себя так, чтобы мужчины самостоятельно укладывались у их ног в аккуратные штабеля.