Трансильванские часы

Нигро Дон

ХАРКЕР. Это означает, что вы мне не верите.

ВАН ХЕЛСИНГ. Нет у меня оснований не верить вам. Но мне нужно знать больше. Почему бы вам ни рассказать всё, а потом, возможно, я сумею вам помочь. (ХАРКЕР молчит. ВАН ХЕЛСИНГ и СЬЮАРД переглядываются. ВАН ХЕЛСИНГ сидит на столе рядом с ХАРКЕРОМ и начинает набивать трубку табаком). Я считаюсь блестяще образованным человеком, знаете ли. У меня столько дипломов, что я потерял им счет. Я знаю всё о том, чего Джек никогда не слышал и, возможно, не захочет ничего услышать, во всяком случае,

большую часть, но если честно, всё это образование только усугубляет мое невежество, Джонатан, так что, вы где-то и правы, не доверяя мне. Но в одно я верю. Я верю, что Господь поможет нам победить любое зло. В это я верю, Джонатан. Искренне верю. И единственное оружие, которое есть у нас, бедных, невежественных профанов – это правда. Мы должны быть очень смелыми и очень осторожными, чтобы всегда говорить правду, как мы ее понимаем, или у нас не будет ни единого шанса. Теряя правду, мы теряем то, что делает нас свободными, а потом вновь воцаряется хаос.

(Раскуривает трубку, выдыхает дым, терпеливо улыбаясь, доброжелательно смотрит на ХАРКЕРА, который на мгновение встречается с ним взглядом, а потом отводит глаза).

ХАРКЕР. Они не хотят правды. Они называют тебя безумцем и сажают под замок.

ВАН ХЕЛСИНГ. Или заставляют принять яд, или распинают. Да, я знаю, что происходит с теми, кто говорит правду. Мы держимся за посредственность с дерьмом во рту, и бросаем камни в пророка с медом и вином. Здравомыслие изобретено мертвыми маньяками. Но мы в любом случае должны искать правду. И какой мы делаем выбор?

ХАРКЕР. Вы думаете, я безумен.

ВАН ХЕЛСИНГ. Наоборот. Может, Джек полагает вас безумцем, но, если это так, я думаю, он ошибается. Мне представляется, что вы боитесь, а бояться вы не должны.

ХАРКЕР. Я вам не верю.

ВАН ХЕЛСИНГ. Я говорю правду, а вы мне не верите. Вы такой же, как люди, записавшие вас в безумцы. Скажите мне правду, и мы снимем этот диагноз.

ХАРКЕР. Не сможете вы его снять.

ВАН ХЕЛСИНГ. Я не знаю, смогу или нет, пока вы не расскажите мне свои историю. Посмотрите на меня, Джонатан. Я вам лгу? Я похож на других людей?

ХАРКЕР (смотрит на него. После паузы). Нет. Не похожи вы на других людей.

ВАН ХЕЛСИНГ. Тогда расскажите, чего вы боитесь. Расскажите. Чего?

ХАРКЕР. Снаружи. Заглядывает внутрь.

ВАН ХЕЛСИНГ. Кто? Где?

ХАРКЕР. На дождливых улицах, кровоточат. Те, кого прокусывают. Юные, нежные, их высасывают, и они пропадают.

ВАН ХЕЛСИНГ. Высасывают что? Кто это делает? Тот, кого вы встретили в вашем путешествии? О чем вы говорите? Конкретнее?

ХАРКЕР. Извилистая.

ВАН ХЕЛСИНГ. Что?

ХАРКЕР. Там, куда я ездил.

ВАН ХЕЛСИНГ. Дорога?

ХАРКЕР. Да.

ВАН ХЕЛСИНГ. Понятно. Опишите ее. Направление?

ХАРКЕР. Вверх. К гребню.

ВАН ХЕЛСИНГ. Чего? Холма? Горы?

ХАРКЕР. И звуки. Внутри движение взад-вперед.

ВАН ХЕЛСИНГ. Внутри чего? Какого-то транспортного средства? Кареты? Куда вы ехали?

ХАРКЕР. Пятнышко света, с обеих сторон высокая трава, словно согнутые

руки, покачивание взад-вперед, движение сквозь тьму, и все мокрое.

ВАН ХЕЛСИНГ. Где? В каком месте?

ХАРКЕР. На перекрестке дорог, сказала нянька, сверток на земле, волки и синее пламя, болезненные ощущения от ночной поездки. Я лгу?

ВАН ХЕЛСИНГ. Я так не думаю. Лжете?

МИНА (из спальни, тихо). Джонатан.

ХАРКЕР. Мертвые путешествуют быстро. Мина здесь?

ВАН ХЕЛСИНГ. Кто?

ХАРКЕР. Я видел пустые комнаты. Мина?

ВАН ХЕЛСИНГ. Кто такая Мина?

СЬЮАРД. Его жена.

ХАРКЕР. Где она? В мясной лавке?

СЬЮАРД. Чуть позже она придет, чтобы повидаться с вами.

ВАН ХЕЛСИНГ. Где пустые комнаты?

ХАРКЕР. В замке. Что это за запах? Ваша одежда чем-то пахнет?

ВАН ХЕЛСИНГ. Я моюсь каждый день. Если вы хотите увидеть Мину, расскажите нам о замке с пустыми комнатами. Продолжайте.

ХАРКЕР. Возница помогает мне спуститься на землю. (Становится темнее. Слышен слабый ветер и стоны, невнятный шепот). Его руки большие и холодные, моя рука в том месте, которого он коснулся, холодеет и зудит. Он уходит.

ВАН ХЕЛСИНГ. И где вы?

ХАРКЕР. Я стою в пустом дворе, воет ветер и волки, детство, ночной страх холодит шею, сердце выскакивает из груди, шуршание листьев по брусчатке, и все прекращается. (Тишина. Потом тихое рыдание). Далеко в прошлом, в будущем, где-то, что-то похожее на рыдание, мерцание звездного света, я стучу. (Тихий стук. Рыдание смолкает). Чем это вы пахните?

ВАН ХЕЛСИНГ. Старыми голландскими печами, табаком и шнапсом, теплым и хорошим, как рождественская ель. Я – ваш друг, продолжайте, продолжайте.

МИНА. Джонатан.

ХАРКЕР. Мне нужна Мина.

СЬЮАРД. Зачем?

ХАРКЕР. Хочу сжать в руке ткань ее одежды. (Тихий смех ЛЮСИ и ПЕГ).

ХЬЮАРД. Детство какое-то.

ХАРКЕР. Мне без разницы, что вы об этом думаете. Я хочу сжать в руке ткань ее одежды. За время моей болезни я повзрослел. Знаю, что важно.

ХЬЮАРД. Поэтому вы едите мух, Джонатан?

(Снова смех. Звуки замка становятся громче).

ХАРКЕР. Я не ем мух. Вас это не касается.

ВАН ХЕЛСИНГ. Забудем об этом. Расскажите мне о замке.

ХАРКЕР. Мина?

ВАН ХЕЛСИНГ. Джек теряет терпение, Джонатан.

ХАРКЕР. Я больше не хочу быть безумным.

ВАН ХЕЛСИНГ. Это хорошо, потому что я тоже не хочу, чтобы вас считали безумным. Я хочу, чтобы вы вернулись к Мине, поэтому расскажите нам все, что вы знаете о замке. Тогда вы сможете увидеть Мину и сжать в пальцах все, что пожелаете. Договорились?

ХАРКЕР. Нет.

ВАН ХЕЛСИНГ. Джонатан, если вы не расскажете нам, что произошло в замке, доктору Сьюарду придется запереть вас с мужчиной, который думает, что он – орангутанг. Вам это не понравится, Джонатан. Он сдерет с вас кожу, как с банана, и вы уже никогда не увидите Мину.