Трасса в никуда
Шрифт:
— Что за цена? — спросил Даниил, пытаясь скрыть растущее беспокойство в голосе. Но старик лишь пожевал губами, не давая ответа.
В этот момент фура снова проревела, и, казалось, сама земля содрогнулась под её тяжестью. Свет её фар вырвался вперёд, ослепив их на мгновение. Когда свет погас, фура исчезла, словно её никогда не было.
— Всё равно не уйдёте, — сказал старик, и его лицо слегка искажалось в неприязни. — Вы здесь навсегда.
Анна почувствовала, как её сердце сжалось. Это было не просто предупреждение. Это было обручение, словно сама дорога сейчас заковывала их в цепи,
— Вы не можете уйти, — старик повторил слова, как приговор, и за этим последовало странное, почти зловещее молчание. — Всё, что вам остаётся — это двигаться дальше. Или стать частью этой дороги.
Машина снова завелась, как будто сама по себе. Анна и Даниил не могли ничего сделать, чтобы остановить этот процесс. Всё в них, от мыслей до тел, сопротивлялось, но дорога и её правила были неумолимы.
Дорога, которая теперь управляла их судьбами.
С каждой секундой они всё глубже погружались в эту безумную реальность, где всё начинало терять смысл. Анна чувствовала, как туман накрывает её сознание, как если бы сама трасса проникает в её мысли, искажая их. У неё не было времени на сомнения, ведь фура-призрак продолжала преследовать их, как неумолимый кошмар.
Задний свет фар был всё ближе, и каждый взгляд в зеркало заднего вида только усиливал ощущение, что они стали частью какого-то механизма, который нельзя было остановить. Взгляд Даниила не был таким решительным, как раньше. Он тоже ощущал, как эта дорога становилась их тюрьмой.
— Мы должны что-то делать, — прошептала Анна, сжимающая руль так, что её пальцы побелели.
Даниил повернулся к ней. Его лицо было бледным, но в его глазах появилась решимость, которую она раньше в нём не видела.
— Мы пытаемся бороться с чем-то, что не поддаётся контролю, — сказал он. — Но если мы не сделаем этого, если не попробуем что-то изменить, эта дорога поглотит нас. Навсегда.
Он ударил по газу, и машина рванула вперёд. Но, как и раньше, фура не отставала. Она продолжала двигаться рядом, как нечто живое, чьи колёса скользили по асфальту, не оставляя следов. Это было странное ощущение, как будто сама трасса определяла их действия, заставляя их двигаться в её темп.
Анна посмотрела в окно и увидела, как за горизонтом появляется ещё одно чудовищное препятствие — огромная бетонная стена, казавшаяся на первый взгляд несуществующей. Она была ровной и гладкой, не имеющей конца и начала, как сама дорога. Словно граница, за которой не было ничего, кроме пустоты.
— Это ловушка, — сказала она с ужасом. — Мы не сможем пройти через неё. Это конец.
Но Даниил не согласился. Он видел в этом не просто стену, а символ чего-то гораздо большего. В какой-то момент он понял, что дорога не позволяет им уйти. Но она всё же позволяла им выбрать. Или бороться. Или сдаться.
— Мы найдём выход, — твёрдо произнёс он. — Мы пробьём эту стену. Всё, что нам нужно, это верить, что мы можем выбрать.
Фура, словно понимая, что они ускоряются, тоже начала реагировать. Её колёса ревели, а свет фар становился всё ярче. Даниил не мог поверить в это, но в какой-то момент ему показалось, что сама машина становится
— Мы не можем просто продолжать… — Анна замолкла, чувствуя, как её тело пронизывает холод. Слишком поздно. Фура сблизилась настолько, что она почти вонзилась в их машину, сдавив её своим железным корпусом.
И тогда произошла невероятная вещь. В самый момент столкновения, когда они думали, что столкновение неизбежно, всё исчезло. Фура, свет, звуки — всё исчезло в один момент, как если бы сама реальность распалась на тысячи осколков.
Машина, в которой они ехали, снова оказалась на трассе, но уже в другом месте. Всё вокруг было другим. Дорога изменилась. Она стала ещё более тёмной, пугающей, и самой собой. Стена исчезла, а вместо неё теперь были лишь черные, бездонные горизонты.
— Мы не в том месте, — сказал Даниил, и его голос был наполнен растерянностью.
Анна подняла взгляд, и она увидела, что на обочине дороги стоял тот же старик, что и раньше, с безжизненным взглядом. Его глаза не были мертвыми, но они не сводились с них. Он смотрел на них как бы с каким-то глубоким пониманием, как будто знал, что будет дальше.
— Вы не сможете сбежать, — сказал старик, и его слова эхом отозвались в голове.
В этот момент, когда их внимание было сосредоточено на старике, дорога начала изогаться, и перед ними вновь появился тот самый поворот. Но теперь это не был обычный поворот. Это был поворот, который вёл не в другую часть дороги, а в саму пустоту.
Анна почувствовала, как её сердце сжалось, но она не могла поверить в то, что всё это происходило. Этот поворот, этот конец, он не был обычным, как те, что они встречали раньше. Это был последний поворот. И дорога знала, что будет дальше.
Перед ними открывалась бездна — не просто пустота, а нечто, что ощущалось как разрыв самой реальности. Поворот, который должен был быть обычным, стал вратами между мирами, порогом, который разделял их от чего-то, что они не могли осознать. Анна почувствовала, как её дыхание стало тяжёлым, а взгляд пронзал темноту, тянущуюся за поворотом.
— Это не может быть настоящим, — прошептала она, пытаясь отогнать мысли, но они возвращались с новой силой. — Мы не можем пройти через это. Это ловушка.
Даниил, в свою очередь, не верил в то, что всё это было невозможно. Он посмотрел на поворот, на туман, что клубился в воздухе. Он знал, что дорога не прощает слабых. Она не просто требовала от них следовать ей. Она ожидала, что они примут её правила и станут её частью. И если они не могли найти выход, то они действительно станут её частью — бесконечно застрявшими в этих неведомых путях.
— Нам нужно идти туда, — сказал Даниил, не отводя взгляда от поворота. Его голос звучал напряжённо, но решительно. Он чувствовал, что их выбор был важен, но он ещё не знал, что именно он должен выбрать.
Анна молча кивнула, хотя в её голове метались сомнения. Они двигались в сторону этой загадочной пустоты, но каждый шаг был как прыжок в неизвестность, каждое движение ощущалось как нарушение естественного порядка. Трасса не была просто дорогой — это был сущий кошмар, и они стали её частью, неважно, сколько бы времени они пытались сопротивляться.