Траурный эндшпиль
Шрифт:
— Это танк, — ответил я. — Скорее всего, немецкий.
— Т-4, (1) — пояснил Берсон. — Вроде бы модель «С» или «В», но не ручаюсь.
— Хорошая кафешка была, — вздохнула Шув.
Следы ожесточённой битвы были буквально повсюду: на асфальте россыпями лежат гильзы от ППШ-41, МП-40, гильзы от винтовки Мосина и Кар98к, ямки от разорвавшихся гранат и снарядов, осколки стекла и пулевые выбоины в стенах — непримиримые враги принесли свой конфликт с собой…
Тел вокруг нет, но обнаружилось несколько обглоданных костяков в здании. Скорее всего, это был экипаж танка.
Сам танк, к слову, был
— ПТРС? — уточнил я у Берсона. — Оно вообще могло пробить лобовую броню танка?
— Если только в упор, — пожал тот плечами. — Вообще, могло.
Танк ограблен — пулемёт и патроны отсутствовали, как и все снаряды. Труп механика-водителя тоже вытащили.
— Как он оказался в городе? — спросил я.
Козьмин и Берсон лишь пожали плечами.
— Эту штуку можно как-то с пользой задействовать? — поинтересовалась Шув.
— Едва ли, — покачал я головой.
— Так нахрена мы тратим время и смотрим на неё? — спросила она.
— Идём дальше, — решил я.
Меня интересовала судьба моста Красного Курсанта. Коммунары смотрели на него с дрона и утверждали, что на нём какая-то странная баррикада, на которую я хотел посмотреть. Ещё я хотел глянуть на пристань яхт-клуба.
Весьма маловероятно, что там осталась хоть одна яхта, ведь в первые дни массам людей, одновременно, в голову пришла идея уйти морем, где точно можно выжить. Но чем чёрт не шутит?
Проходим под мостом и двигаемся по Петровскому проспекту, мимо детсада, через Петровский парк. Видимо, объекты на Петровском острове именовал какой-то фанат Петра I, потому что здесь даже пруд Петровский, и стадион, и кафе есть такого же имени, и детсад, не удивлюсь, если тоже назывался Петровским…
— А они здесь от души повоевали, — хмыкнула Шув.
В парке, который тоже назывался Петровским, обнаружился странный двухбашенный танк цвета хаки, подбитый, а также однобашенный танк цвета фельдграу.
— М3 «Ли» и Т-2, — идентифицировал технику Берсон. — У последнего ходовая разбита.
Но это было и так понятно, потому что из брони немецкого танка торчало основание снаряда. Конкретно в нижней лобовой детали, где, как я полагаю, должна располагаться трансмиссия.
— А так разве бывает, что снаряд остаётся торчать? — спросил я у Берсона.
— Неоднократно видел такое, — ответил тот. — Там ходовая часть, поэтому снаряд легко пробил броню, но ходовка его остановила. Так бывает.
— А М3 «Ли» — это же не наш? — уточнил я.
— Ленд-лиз, — пожал плечами Берсон. — Много чего привезли. И британские «Матильды» с «Черчиллями», и американские М3 «Ли» с М5 «Стюарт». Нормальные танки, хоть и похуже наших «тридцатьчетвёрок» и «Климов».
Мы достигли моста Красного Курсанта и я сразу же увидел в тепловизор какие-то тёплые объекты на крышах заправки и катка.
— Готовимся к бою, — приказал я. — Похоже, это черти.
Примечания:
1 — Т-4 — так в советской классификации именовали Panzerkampfwagen IV, то есть «бронированную боевую машину 4». Это средний танк бронетанковых войск Третьего
Глава пятнадцатая. Дрова
/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, у моста Красного Курсанта/
— Отступаем в здание! — скомандовал я, когда понял, что плотность огня противника слишком высока.
Боеприпасов черти не жалеют, кажется, будто у них там где-то за кадром пара грузовиков, набитых цинками с патронами, но и отступить я не могу. Это ведь вырожденные.
Каждый вырожденный может быть обменян по очень выгодному курсу, на усиление масок и на хорошее расположение богов. Это причина рискнуть и задержаться.
Черти же продолжили обстрел, ни на секунду не снижая накала, а мы отступили в здание какой-то медицинской клиники.
— Сколько их — кто-нибудь посчитал? — спросил я, на долю секунды выглянув в окно.
— Не меньше двенадцати, — ответил Берсон. — Может, отступим? Они точно не собираются преследовать нас.
Резон отступить был, но мне так не хотелось упускать подобную возможность…
— Сейчас, попробую кое-что, — сказал я и снял со спины РПГ-7.
У нас шесть выстрелов с 82-миллиметровыми минами — по две у меня, Константина и Осипа, поэтому можно нанести кое-какой ущерб.
Заряжаю выстрел в гранатомёт, взвожу его и вновь ненадолго выглядываю из окна, чтобы шлем успел оценить дистанцию. Вырожденные почти мгновенно реагируют интенсивным огнём. До здания катка сто пятьдесят пять метров, а до заправки не более двухсот пятидесяти…
Это хороший повод испытать дальнобойность подобных выстрелов, ведь на большие расстояния я ещё не стрелял. Вот и узнаем.
Пару раз выглядываю из окна, чтобы добавить немножко нервозности врагам, после чего падаю на кафельный пол и проползаю к соседнему окну.