Травля. Как искоренить насилие и создать общество, где будет больше доброты
Шрифт:
Как показывает статистика, подростки подвергаются травле намного чаще, чем думает большинство из нас. Или чаще, чем мы готовы это признать. Согласно данным Американской национальной ассоциации школьных психологов, примерно один из семи школьников – либо зачинщик травли, либо ее жертва. Я полагаю, что детям, родителям и педагогам нужна б'oльшая свобода в совместных обсуждениях того, что на самом деле происходит в жизни подростков. Прежде чем к такому конструктивному обсуждению приступим мы сами, необходимо устранить два препятствия – неосведомленность и безразличие. Во-первых, если мы не знаем, что такое травля, какие роли разные персонажи играют в этой трагедии и как разорвать круг насилия, невозможно искать эффективные решения. Во-вторых, если нас оставляет равнодушными, что кого-то травят, если нас
Эмпатия, симпатия и сопереживание
Мы всегда можем проявить доброту, даже когда нет любви.
Люди, общаясь, не обязаны испытывать приязнь, но они должны уважать друг друга и вести себя по отношению ко всем окружающим в соответствии с этим. Мартин Бубер, еврейский философ, один из выдающихся религиозных мыслителей XX века, образно называл это «встреча меня и тебя». Видеть в другом «тебя» означает уважать его уникальность и индивидуальность, но в то же время признавать нашу взаимосвязь и взаимозависимость. Как ни парадоксально, на самом деле индивидуальность и общность – две половинки одного целого. Мы одновременно являемся «я и ты» и при этом «мы».
Сочувствие чужому горю, боли и желание их облегчить мы называем состраданием. Это больше, чем эмоция или мысль. Это и понимание, и ощущение, и отчетливое стремление сделать что-то с целью помочь. Богослов и писатель Мэттью Фокс сказал: «Сострадание – это не сантименты, а восстановление справедливости и акт милосердия». Без справедливости и акта милосердия мы останемся в рамках переживаний, печали и огорчения. Другими словами, сострадание действенно.
Движущие силы сострадания – эмпатия и симпатия. Их часто ошибочно воспринимают как нечто взаимозаменяемое. Это не так, во всяком случае в контексте проблемы, которую мы обсуждаем. Эмпатия – резонанс, эхо, переживание чужой эмоции как своей, а симпатия – чувство устойчивой эмоциональной предрасположенности к кому-либо. Данные чувства гармонируют, но они разные. И эмпатия, и симпатия очень важны. Для детей эмпатия – воспроизведение чужой эмоции – начало процесса осознания, что все мы, так сказать, сделаны из одного теста. Симпатия в данном случае – это в немалой степени печаль или тревога в ответ на чьи-то страдания и несчастья. Эмпатия помогает через общность чувств создать ощущение «мы», а симпатия – «я и мы» через два самостоятельных переживания, связанные одно с другим. Чем сильнее у ребенка развиты эмпатия и симпатия, тем активнее он будет сострадать жертве травли.
При этом эмпатия (внимание!) может быть искаженной, извращенной или отрицаться. Агрессоры часто не лишены эмпатии, то есть чувства жертвы они воспринимают, но вместо того, чтобы войти с ними в резонанс, продолжают дальнейшие мучения и находят в этом радость.
Так же легко может быть искажена идея симпатии. Безусловно, симпатия – это не просто жалость или огорчение по поводу чужих бед. Это намного более сильное чувство. Это глубокая печаль и забота о чужом благе. Такие проявления симпатии иногда называют глупой сентиментальностью или мелочной опекой, но все не так, если мы говорим об искренней реакции на чью-то боль. Да, она может быть и ложной, и даже извращенной. Когда человек хочет казаться сопереживающим, но на самом деле не открыт для чужой беды, его реакция – отсутствие отклика – будет, как правило, искусственной и/или покровительственной. Обманщик выдаст себя пафосными словами, снисходительным тоном, он притворяется, но вовсе не жаждет облегчить боль жертвы. Такая демонстрация симпатии – просто акт самолюбования. Сотрудник школьной администрации, произносящий слова соболезнования после того, как ученик школы покончил с собой из-за травли, но ничего или практически ничего не сделавший, дабы эту травлю пресечь, – вот воплощение ложного сочувствия. Агрессоры могут извиняться перед своей жертвой («Прости, если обидел тебя», «Я никого
Эмпатия и симпатия могут стать верхней точкой эмоционального напряжения, способной, что называется, превратиться в точку невозврата, особенно при большой трагедии, такой как, например, стрельба в школе, когда те, кто сильно сопереживает и сочувствует, ощущают себя беспомощными, а ситуацию безнадежной. Подчас эмпатию и симпатию и вовсе отрицают: дескать, жертвы сами создали свои проблемы или даже «заслужили» страдания либо еще проще – они не такие, как мы.
Оба этих чувства также могут быть подавлены гневом. Если подросток из числа жертв все-таки наносит ответный удар, сочувствие к нему может трансформироваться в разочарование и возмущение, которые мы испытываем из-за боли, причиненной и обидчикам, и зачастую случайным людям. Разрушительная жажда мести может поглотить и эмпатию, и симпатию.
Ключевое слово – «презрение»
В травле главное не злоба. И не конфликт как таковой – его часто просто не бывает. Главное – это презрение, полное пренебрежение к тому, кого считают никчемным или недостойным уважения. Травля, как и болезнь, может быть легкой, умеренной или тяжелой, но и презрение может варьировать, причем намного шире – от игнорирования до ненависти. Предубеждения, лежащие в основе этого презрения, часто бывают вызваны глубоко укоренившимися взглядами, привитыми дома, в школе и в обществе. Предвзятость или предубеждение могут быть использованы агрессором, чтобы утвердить и оправдать презрение к кому-то из сверстников либо целой группе.
Презрение позволяет обращаться с жертвой сколь угодно жестоко, не испытывая ни сострадания, ни сочувствия, ни стыда. Агрессор больше не воспринимает жертву как «ты». Для него жертва превратилась в «оно», нечто такое, что ниже человека, недостойно добрых чувств, зато представляет собой прекрасную мишень для насмешек, а потом и унижений и мучений.
В Ларами, штат Вайоминг, двое молодых людей после ни к чему не обязывающего знакомства отвезли Мэттью Шепарда за город, в безлюдное место, где привязали его к изгороди, избили, ограбили и оставили умирать на холоде. Они оправдывали себя тем, что Мэттью был геем.
В Джаспере, штат Техас, трое молодых людей, предложив Джеймсу Берду подвезти его домой, уехали с ним в лес, жестоко избили, а затем привязали цепью за ноги к пикапу и тащили по проселочной дороге три мили, пока тот не умер. Позже один из этих молодых людей сказал, что да, «забава» вышла неудачной, но Берд ведь был черным.
В Литлтоне, штат Колорадо, третьеклассницы бросили свою сверстницу в канаву и засыпали грязью. Учительница сделала им выговор, после чего заводила ухмыльнулась: «Но она и так черная и страшная – мы просто делали ее еще чернее и страшнее».
В каждом из этих случаев травля началась не с физической агрессии – она началась с дегуманизации жертвы – гей, чернокожий, уродливая. В глазах агрессоров жертва превратилась в «оно», не заслуживающее никакого уважения.
Такое пренебрежение всегда базируется на трех мнимых психологических преимуществах, дающих, по мнению агрессоров, им право глумиться над другими, причем они получают удовольствие от той боли, которую испытывают жертвы. Эти «преимущества» реализуются под конкретными лозунгами, и если хоть один из них звучал в школе, где учатся ваши дети, или в их окружении, значит, почва для травли подготовлена.
1. «Мы в своем праве!» Это декларирование привилегии и права руководить, доминировать, подчинять себе других. И оскорблять их.
Среди знакомых ваших детей есть группа, чувствующая, считающая себя выше других или действующая в соответствии с этим убеждением? У ее членов имеются ритуалы и традиции, которые укрепляют представление о том, что некоторые люди более ценны и значимы – и, следовательно, более достойны? Бейте тревогу!
2. «Они не такие, как мы!» Это нетерпимость к любому отличию (иной = низший) и, стало быть, декларирование того, что другие недостойны уважения.