Травма
Шрифт:
Мышцы почти не чувствовались - прозрачные, слабые, как у трёхлетнего ребёнка. Вот она, настоящая Брита. Вот с чего придётся начинать. Брита повела по-мальчишески крутыми плечами и беззвучно рассмеялась, держась обеими руками за раковину. Болит. Секция 8 потянулась за лежавшей на краю ванны губкой и опустила её в воду. По комнате растёкся дурманящий запах ароматических масел.
Всю жизнь мечтала об этой боли.
Металлическая рука на фоне белой простыни казалась чем-то чужеродным, вторгшимся извне. Тонкая, размером только чуть больше живой, покрытая тесно подогнанными матовыми пластинами, становящимися всё
Но сейчас Невада почему-то взяла именно её. Аккуратно, стараясь не потревожить закрывающий плечо гипс, взяла двумя руками, подержала немного и опустила обратно.
Сзади незаметно, как они умеют, подошла доктор.
– Мадам, ему сейчас нужен отдых. По крайней мере, в ближайшие несколько часов.
– Конечно.
– Прежде чем отвернуться, Невада ещё раз посмотрела на спящего Блайта. В больничной рубашке и на подушках - такой милый, надо бы сфотографировать.
– Сколько, вы говорите, займёт восстановление?
– Теоретически, он сможет ходить уже завтра, нужно будет только периодически менять повязки. Но с его сотрясением я бы не советовала прогулки ещё по крайней мере неделю.
Врач была женщиной лет сорока в хрестоматийных очках без оправы, с забранными в пучок на затылке волосами. Вежливая улыбка, умный взгляд.
– Вы оправдываете рекомендации. Мне много рассказывали о вашем особом подходе.
– Спасибо. Я рада, что вы цените именно это.
Достаточно умный, чтобы видеть, когда человек не желает лишних вопросов. И лишнего внимания. Бесценная рекомендация. Я в долгу.
– Тогда, пожалуйста, позвоните мне, когда он придёт в себя. Я вам больше ничего не должна?
– Нет, мадам Блумфилд, что вы. Всё включено в предоплату.
Если бы все так же хорошо понимали мир, как она. Невада обернулась к Блайту. Он во сне повернул голову и задрал подбородок вверх; изо рта стекала ниточка слюны. Полежи здесь с умным доктором, бестолочь ты моя. А у меня важные дела. Важнее, чем ты думаешь.
В золотых буквах на двери сквозила роскошь. Просторный вестибюль перед кабинетом пах свежевымытым полом и чем-то хвойно-морским. Охранник в конце коридора косился на полицейскую форму Лито. С 52 этажа открывался захватывающий вид на город.
Сергеев приподнялся в кресле.
– Ну, и что ты на это скажешь?
Глава 3. I am the Swan Queen
Не ожидали? А это снова я, из затерянных глубин. Ха-ха. Что я тут делаю? Я ведь вроде бы дитя тёплого ветра, солнца и... Хех.
Здесь темно. И немного сыро. Не люблю район Спайр, тут совсем нет хороших крыш. Зато довольно тепло, не то, что в моей прошлой каморке. Всё равно мне там нравилось. Чувство, как будто оставила там что-то дорогое. Тем более, у меня теперь есть время подумать. Я в темноте, тут бегать негде, прыгать некуда...
Во всём этом есть что-то неправильное. Если знаете, что - пишите. Только не ждите ответа, я ведь виртуал, помните? :)
Ваша У.
Вот она, последняя.
Я смотрю на неё и не дышу.
Последняя. Здесь всё, пока что. Но битва не окончена, даже на сегодня. Не знаю, будет ли у этой битвы конец.
Отодвигаю решётку вентиляционного люка и выбираюсь наружу. Нет, не окончена. Но в такие дни мне немного легче. То, что постоянно давит изнутри, отпускает, отступает куда-то вглубь. Вокруг - свежее весеннее утро. Останавливаюсь посреди тротуара и закидываю голову, нежусь в лучах рассвета. Прохожие не обращают на меня внимания. Я из тех людей, грязных, диких, заросших, на кого не смотрят, что бы они ни делали - говорили сами с собой, пели песни, спали прямо на улице. У этого есть свои плюсы.
Они здесь, у меня на дисплее, все двенадцать. Ещё раз пересчитываю расположенные по кругу точки. Всё, что просто в изготовлении, либо надёжно, но малоэффективно, либо наоборот - ломается от простого дуновения. И тогда держись подальше. Но на такие случаи и есть я. Всё прекрасно работает.
Иду дальше по тротуару, не оборачиваясь. Меня зовут Уинстон Бёрнс. Иногда я слышу голоса ангелов - или кого-то ещё, я не знаю. Чаще всего они приходят за миг до того, как в спину ударяет упругая волна воздуха. Они говорят мне о том, что я и так давно знаю. Но, возможно, забыл бы, если бы не они. Никто на меня не смотрит, никто меня не знает, никто в этом насквозь истлевшем городе не догадывается, что я делаю и зачем. Но это ничего не меняет, всё в порядке, как всегда. У меня есть цель.
На массивном письменном столе лицом к двери сидела большая фарфоровая жаба. Слева от неё стоял позолоченный письменный прибор с длинной тонкой перьевой ручкой и нефритовой чернильницей. Справа лежала новая, не потёртая папка с золотым корешком. Поверх неё - пресс-папье, фаянсовый бюст мужчины в парике. Вставленное в центр столешницы толстое стекло казалось прозрачным, но сквозь него ничего не было видно.
– Итак, по какому вы делу?
Человек по ту сторону стола улыбнулся и положил собранные в замок руки на стекло. Ему было около сорока лет, возможно, больше. Зачёсанные назад длинные молочно-льняные волосы подчёркивали вытянутые снизу вверх черты лица.
– По вопросу о доступе на станцию Спайр. Должна заметить, что мне пришлось пройти уже через три инстанции.
– Как необычно! Тысячи людей каждый день не задаются вопросом, как попасть на станцию, они идут - и попадают! А вам, чтобы справиться с такой простой задачей, понадобилось дойти до самых верхов. Невероятно.
На краю стола, прямо перед папкой, стояла треугольная табличка с золочёными буквами, как на входной двери: "Александр ЛЮК, Исполнительный директор".
– Речь идёт об обыске 3 уровня, подкласс "а". Это значит, что могут быть досмотрены все служебные помещения, не принадлежащие к...
– Не утруждайте себя, я знаю процедуру, лейтенант. Я всё же имею честь быть директором этой компании... Кстати, позвольте поинтересоваться: Ксэ - это имя или фамилия?
Ксэ молчала. Люк изучал её внимательными светло-серыми глазами. Нет ответа.
– Хотя извините, что это я спрашиваю, не стали бы вы представляться именем, право-слово, лейтенант, - вальяжно промурлыкал Люк.
– Так что вы говорите? Обыск?
– Да.
– На станции, принадлежащей "Сабрекорп"?
– Да, "Спайр".