Травница
Шрифт:
Словно в тумане он видел чужака-колдуна. Оборотень, которого он ранее не видел. Слышал обрывки слов…
И уже на грани жизни и смерти, словно насмешка, его окутал её запах. Запах той единственной, его истинной. Дарованной луной. И её требовательное: «Не смей умирать!»
Ярр и не смел.
Он тянулся к ней. Всё это время, блуждая между мирами, он шел к ней. И когда пришёл…
Это была насмешка луны!
Человеческая ведьма! Разве мог волк, вожак стаи, связать свою жизнь не с двуликой?
Яррей не мог в это поверить.
Оборотень готов был загрызть любого и в человеческой ипостаси, если он хоть пальцем прикоснётся к его ведьме.
А то, что Ижея будет принадлежать ему, Ярр даже не сомневался.
Вот только...
Нужно было обернуться, хоть раз принять волчий облик. Вернуть своё место в стае до полнолуния, пока стая не отреклась от него. Много чего нужно было, а мысли всё время сворачивали к ней – к маленькой ведьме Ижее, запутавшейся в своих бедах. А самое ужасное, что он не мог рисковать ею. Уже и так волки приходили в деревню. Они будут охотится на неё. И пока Ярр ничего не мог противопоставить даже самому хилому волку.
Оборотень покосился на сундук. Может, там есть хоть что-то о том колдовстве, что связало его волка?! Может, есть зелье, которое снимет это заклятье?!
– Ижка! – послышался за окном противный бабский голос. – Ну сама подумай, кто тебе лучше подойдёт? Он и работящий, и сильный, и… И вообще, не тебе, бесприданнице, носом крутить! А он ходит, порог обивает…
– Баб Явга, - резко отозвалась ведьма. – Не вам считать моё добро и подбирать мне мужа. Моё приданное – моим и будет. А за первого встречного не пойду.
– Ты носом ещё покрутишь – и беду в дом накличешь. Ивек пока терпит твоё упрямство, а если…
Ярр поднялся и осторожно выглянул в окно. Внутри клокотала злость, даже ярость. И только её предупреждение, чтобы во двор не совался и никому на глаза не попадался, останавливало его от того, чтобы выйти и заткнуть бабке рот.
– А если… вот тогда и думать буду, - резко ответила Ижка, - А вам, бабушка, о сердце своём волноваться надо, а не о моих делах сердечных.
Яррей улыбнулся. Добрая, никому в помощи не откажет, а на себе кататься не позволит.
И едва Ижея стала приближаться к дому, снова лег на кровать. Иначе опять ругаться будет. Хоть ему и нравилось, как она ворчала. Как сдувала прядь с лица…
ГЛАВА 12
ГЛАВА 12
Ижка вертела в руках одолженное у Маришки зеркало и не представляла, как подступиться с ним к Яррею. Не скажешь же: «Повернись-ка так, чтобы я на тебя через зеркало посмотрела. Хочу убедиться, что ты не оборотень!»
Глупо как-то. А поймать его отражение, вроде и случайно, всё не получалось. Яррей словно чувствовал – отворачивался.
Да и сама Ижка не на
С самого утра, осмотрев рану чужака, знахарка заключила – вставать уже можно. И расхаживаться тоже. Понемногу. Но только никаких резких движений. Во всём должна быть мера.
Чужак тут же попросил таз и хоть немного воды. Это правильно. Бабушка тоже говорила, что болезни уходят за текучей водой. И лучше бы искупаться в речке, вот только днём нельзя – вдруг кто увидит. А ночью Ижка боялась, что не увидит она, как её подопечный удумает тонуть. Не так она была уверена в его силе.
Потому идею с тазом поддержала. Вот только теперь, глядя, как Яррей обмывается, раздевшись до пояса, травница взгляда оторвать не могла. И какое-то странное чувство растекалось по венам. Почему-то когда лежал чуть ли не в чём мать родила, Ижке не хотелось его разглядывать. А теперь...
Ижея поймала себя на том, что хотелось бы не только смотреть, но и прикоснуться к загорелой коже, стереть капельки воды, свернувшиеся на спине.
А после моргнула и отругала себя. Не о том она думала. Ох не о том…
И всё же настойчивым шёпотом память повторяла его слова: «Не прогонишь – не оставлю!» И сердце стучало так, что казалось, вот-вот вылетит. А ведь что ей было о нём известно, чтобы верить, чтобы так волноваться? Нужно было выбросить эти глупости из головы... а не получалось.
Травница, в который раз за утро, сама себя одёрнула, поправила косу и положила зеркало в бабушкин сундучок. Пора бы начать своим его называть, но всё как-то язык не поворачивался.
Но едва повязала голову платком, как кот вспрыгнул на лавку и затанцевал, прохаживаясь взад-вперёд.
– Мр-мяу! – протянул Малёк, потёршись о спину ведьмы. – Мня-у!
– Что опять? – вздохнула Ижея, понимая, что не к добру кот волнуется.
Яррей насторожённо выглянул в окно. И только после обернулся к Ижее.
Залаял Шустрик – прежде, чем чужак успел что-то сказать.
Ижка цапнула тёплый платок, завернувшись в него на ходу, выскочила из дома, чувствуя на себе взволнованный взгляд Яррея.
У калитки стояла мать Ивека, тётка Дарена. Женщина она была ещё не старая. В прошлом году мужу седьмого ребёнка родила. И снова мальчика.
Вообще, тётка Дарена была не лучшего характера женщина. Мимо неё не проходила ни одна сплетня, ни одна склока, да и сама она часто причиной всяких ссор становилась.
Потому появлению её в своём дворе Ижка не обрадовалась, чтобы не сказать хуже.
Точно из-за сына скандалить пришла.
Но и травница сдаваться не собиралась. Замуж нужно по любви ходить, а не всю жизнь потом от мужа нос воротить.
– Ижейка! Доброго тебе утра! – миролюбиво поздоровалась мать Ивека.
Отчего Ижка немного сбилась с настроя. Как-то не так она представляла себе встречу с Дареной. Чего угодно ожидала, даже что тётка с ухватом на неё побежит, но только не такого.