Трефовый интерес
Шрифт:
– Я книжки читаю, – сказала Лиза.
– Книжки? Разве ж это интересно?
– Конечно. Вон сколько у меня. – Она с гордостью указала на книжный шкаф. Марина посмотрела на нее с удивлением.
– Это что, целый шкаф и все книги?
– Конечно. Смотрите, вон Пушкин, Тютчев, Маяковский. А там, пониже, Бальзак, Драйзер.
– Как это вы их всех по фамилиям помните? – не поверила Марина.
– Кто ж их не помнит? – засмеялась Лиза. – Это писатели с мировым именем.
– Ну вы, однако, даете! – Марина решительно поставила чашку на стол. – Никогда таких людей не видела. У нас с Артюхой дома книжек десять есть. И у Катьки
Она зашлепала по полу к двери. Лиза вышла следом – проводить.
– Работы у вас тут начать и кончить, – проговорила Марина, осматриваясь. – Дом-то на ладан дышит. Крышу надо чинить. Бревна гниют, пропитывать нужно. Я б Артюху вам прислала, да он и дома почти не бывает. А приедет – напьется, только и делов у него, что в постели храпеть.
Лиза молчала. Ей было неприятно слушать Марину. Будто она и так не знает, что дом у нее старый и требует вложений! Но что поделать, если в Сомове работников раз-два и обчелся.
– До свиданьица. – Марина стала спускаться с крыльца. Лиза хотела было захлопнуть за ней дверь, но тут она остановилась и обернулась: – Слушайте! И как мне раньше в башку-то не пришло!
– Что? – не поняла Лиза.
– Ну вы ж книжки так любите. А у нас аккурат две недели как библиотекарша померла, баба Глаша. Старая была. А книги обожала, вот прям как вы.
– В Сомове есть библиотека? – не поверила Лиза.
– Есть. Да какая! Мы с подружками еще в школе в нее бегали. Компьютеров тогда не было, телик мамки смотреть не разрешали. Вот и ходили в библиотеку, кто-то читал, а я просто картинки разглядывала.
– Интересно, – проговорила Лиза. – Надо будет сходить, глянуть.
– Зачем глянуть? Работать идите! И нам польза, и вам веселее будет. И денежка хоть какая. Деньги, они лишними не бывают.
– А возьмут меня? – усомнилась Лиза. – Я ведь человек новый, считай посторонний. И образования у меня специального нет.
– Какое там образование, – отмахнулась Марина. – У бабы Глаши три класса было, а она свое дело знала. Вы сходите к председателю сельсовета. Он на соседней улице живет. Дом кирпичный, двухэтажный. Поговорите с ним, он вас быстро оформит.
Марина запахнула пальто и побежала по тропинке к калитке, оставив Лизу в сомнениях. Работать библиотекарем после должности старшего инженера? Снова стать нужной, приносить людям пользу… Интересно, что за библиотека в Сомове? Небось четыре полки, пятьдесят книжек?
Лиза вернулась в дом. Щи успели остыть, но после чая с пирогом есть не хотелось. Она села к столу, задумчиво подперла щеку ладонью. А ведь медсестра права: сейчас она отмоет дом, наведет порядок. А дальше что? Заняться огородничеством? Стоять все лето кверху задом на грядках? Нет, это совсем не ее. Что же тогда? Вокруг одни деревенские, все заняты с утра до ночи. Небось и поговорить будет не с кем. А тут какая-никакая, да работа. Раз существует библиотека, есть и читатели. Лиза сможет помочь им выбрать книги по вкусу, что-то подсказать, объяснить…
Она встала и подошла к комоду, на который вчера поставила Женькину фотографию. Он смотрел на нее и улыбался. В уголках губ залегли
– Ну что ты думаешь по этому поводу? – спросила она у Женьки. – Молчишь? Боишься, что не справлюсь? А я справлюсь. Вот увидишь! Из меня выйдет отличный библиотекарь.
Ей показалось, что Женька смотрит как-то по-другому, ободряюще. Он слышал ее! И хотел показать, что верит в ее успех. Лиза вздохнула, уже привычно погладила фотографию, отошла от комода и принялась убирать со стола. Она твердо решила, что сходит к председателю и попросит себе новую должность. Будто в ответ на ее мысли за окном громко прокукарекал петух.
8
…Михайловна смотрела на постояльцев с полубрезгливой жалостью: мать честная, ну и доходяги! У бабы не лицо, а сплошные скулы, обтянутые синеватой, бескровной кожей. Только глаза и светятся, горят, точно у голодной, бездомной кошки. И девчонка жмется к мамке, платьишко короткое, срам, такие в деревне не носят. Коленки торчат расцарапанные. Ножки, как прутики. Шейка, точно у цыпленка, коснись – и переломится.
– Ну что зыришь, Антонина? Веди гостей в дом. – Председатель хмуро оглядел пустой двор и взялся за ручку одинокого чемодана, стоящего у крыльца. – Давай, давай. – Видя, что Михайловна колеблется, он слегка подтолкнул ее в бок.
Та ожила и что-то бормоча себе под нос, засеменила в горницу. Позади, стуча по полу костылями, тяжело прыгал на единственной ноге председатель. За ним, почти неслышно, плелись мать и дочь. Михайловна привела их в чистенькую, светлую спаленку.
– Вот, что ли. Располагайтесь. – Она кивнула на кровать.
Женщина тихо проговорила:
– Спасибо. – И осталась стоять у порога.
Девчонка по-прежнему жалась к ее боку и молчала. В глазах у нее стояли слезы.
– Ну, я пошел. – Председатель бухнул чемодан на чисто вымытый дощатый пол. – Смотри, Тонь, жильцов не обижай. Узнаю что, накажу.
Он повернулся и так же грузно запрыгал по скрипучим половицам обратно к дверям.
– Фронтовик? – спросила глазастая, дождавшись, пока затихнут его шаги.
– Фронтовик, – подтвердила Михайловна. – Теперь уж бывший. Отвоевался, сокол. Ну а вы откель будете?
– Из Ленинграда, – едва шевеля губами, ответила женщина.
– Блокадники небось. – Михайловна с гордостью выговорила сложное слово.
– Да, – прошелестела гостья.
– Голодали небось.
– Да.
– Ну, господь с тобой, – смягчилась Михайловна. – Откормим вас. Картохи в подполе осталось немного. Огурчики соленые есть. Мяса-то мало, почитай все отобрали для фронта. Зато гречу не тронули. И пшеницы малек я припрятала. Зорька молока дает, будешь девку свою отпаивать. Глядишь, и тело нагуляет. Как звать-то вас?
– Меня Ольга. Ее Светлана. – Глазастая обняла дочку.
– Имена хорошие. – Михайловна одобрительно покивала. – Ну, вы располагайтесь, мешать не стану. Воды, если нужно, в бочке возьмите. Стряпать сама можешь, продукты я тебе выдам. А так, коли чего – спрашивай, подмогну.
– Спасибо, – тихо сказала Ольга.
Михайловна ушла, с трудом переставляя распухшие ноги в огромных, не по размеру, валенках. Ольга еще немного постояла у порога, затем прошла в комнату и без сил опустилась на кровать. Светка примостилась рядом, нахохлившись, как испуганный воробышек.