Трегуна
Шрифт:
— Бабушка, все в порядке, — все с той же сухостью в голосе сказал Алекс.
— Да, — очнулась Марта от своей импровизированной молитвы, — ты прав! Все в порядке. Сейчас люди по тридцать лет живут с вирусом!
— Неужто? — усмехнулся Алекс, поднося ко рту сигарету. — То есть через тридцать лет мне будет… мне будет шестьдесят два года. А тебе ведь побольше сейчас, да? А вот теперь представь, что ты умерла бы в шестьдесят два и о-о-ой сколько всего не успела бы застать. Ту же Мию или этот наш разговор, который мы сейчас ведем.
— Алекс, но ведь и тридцать лет
— Эти десять лет мне надо еще как-то умудриться прожить, — тихо сказал он.
— Мой хороший, самое опасное — опустить руки. Мы имеем то, что имеем. И с этим надо жить. И если на твое лечение придется пустить все мои деньги, я без сомнений это сделаю!
— Спасибо, бабушка, — посмотрел на нее Алекс и всхлипнул. — Обидно и глупо, что у нас с тобой все наладилось только тогда, когда мою жизнь уничтожили и укоротили.
— Лучше поздно, чем никогда, — ответила Марта. — А по поводу жизни я тебе сказала. Надо жить и смотреть в будущее с оптимизмом. Только так, слышишь?!
— Слышу, — опустил голову Алекс и затушил сигарету.
— И не кури. Зачем тебе это, — ласково сказала бабушка.
— Ты права, — ответил внук.
— Алекс, — помедлив, сказала Марта, — могу я задать тебе один вопрос? Он касается твоего брата.
— Задавай, — безразлично ответил Алекс.
Марта ненадолго задумалась, формулируя в голове вопрос, чтобы он прозвучал деликатно, но за секунду до того, как открыть рот, она посмотрела на внука — изнеможенный, раздавленный, он казался ей таким потерянным и беззащитным, что Марта лишь произнесла: «Нет. Ничего. Я передумала». Алекс на это никак не отреагировал.
Глава 19
На следующий день Марта позвонила человеку от Мак-Ивора, который помог ей ознакомиться с уголовным делом Криса, и сообщила ему еще об одной небольшой просьбе.
— Только есть некоторая особенность, — сказала Марта в трубку, когда услышала, что человек сможет ей помочь. — Мне нужно, чтобы это было инкогнито. Нигде не должно фигурировать и следа того, что я к нему ходила.
— Вы требуете от меня невозможного, Марта, — с осторожностью в голосе заметил мужчина.
— Пожалуй. И поэтому звоню именно вам.
Кеннет лежал на кушетке в камере и читал книгу. Примечательно, что когда он активно практиковал юриспруденцию, то испытывал панический страх упустить свою квалификацию, и поэтому даже во внерабочее время не выпускал из рук планшет с актуальной судебной практикой, причем даже по тем делам, которые не входили в круг его профессиональных интересов. Сейчас же, когда на кону стояла его свобода, он словно забыл, что является юристом. Он проглатывал книги Макса Вебера, Харуки Мураками и Чехова, и в его голове не было места юриспруденции. В какой-то момент он даже поблагодарил судьбу за то, что она устроила ему такую встряску, которая помогла остановиться, взглянуть на себя и постараться перезагрузиться. В том, что по результатам суда он
Зашедший в камеру офицер кивком головы приказал Кеннету подняться и проследовать за ним. Он ввел парня в маленькую комнату для допроса и закрыл дверь с наружной стороны, оставив Кеннета один на один с незнакомой пожилой женщиной.
— Здравствуйте… — недоверчиво произнес Кеннет.
— Здравствуй, Кеннет Бейнер, — сказала женщина. — Как поживаешь?
— А вы кто? — удивился молодой человек. — Кажется, я где-то вас видел, вот только не могу понять где…
— Я бабушка Криса, твоего лучшего друга.
По спине Кеннета пробежал холодок. Он настороженно посмотрел на нее и медленно опустился на одно из стоящих возле стола сидений.
— А зачем вы пришли ко мне, не пойму? — все так же испуганно проговорил парень.
— Я пришла посмотреть тебе в глаза — в глаза человека, с подачи которого моего внука едва не упекли за решетку. И я рада, что сейчас вижу в твоем взгляде то же непонимание, тот же искренний страх, который я читала в глазах Криса, когда на него как снег на голову упало это абсурдное обвинение.
Кеннет уставился на Марту, будто она говорила о чем-то таком, что является для него большой неожиданностью.
— Не смотри на меня так, — строго сказала Марта. — Ты думаешь, что ты весь такой умный, что облапошил всех? Тебе не давали покоя успехи моего внука?
— При чем тут успехи… — попытался сказать Кеннет.
— Но, как видишь, — невозмутимо продолжала женщина, — на каждого зверя найдется свой волкодав. Хорошо тебе теперь в его шкуре? Нравится?
— Вы… — медленно повернул к ней голову Кеннет, — вы подстроили мое дело… Вы… Вы!!!
— Да, чуть не забыла, — сказала Марта, — Аманда Фокстер просила поцеловать тебя в лобик. Как и Амаль Коба.
— Вы… Это все вы… — у Кеннета на лице возникла горькая улыбка. — Боже… А ведь в какой-то момент мне реально начало казаться, что у меня не все в порядке с головой, и что эти галерейные сделки мне просто причудились… Вы понимаете, что совершили преступление?!
— Я? — усмехнулась Марта. — Преступление? Ты имеешь в виду, что я нарисовала на бумаге и оживила во плоти Амаля и Аманду, а твои подписи чудесным образом оказались на контрактах, по которым легализовались преступные доходы?
— Какой же вы ужасный человек…
— Конечно, я само исчадие ада! А ты — архангел! Ты ангелочек, который своими ангельскими пальчиками составил заявление о преступлении, поместил свое непорочное тельце в самолет, привез его в Никосию, снизошел с трапа и явился Константиносу Георгиу. Ты благословил его на подписание заявления, впутал, сукин ты сын, сюда моего старшего внука, и твоими молитвами департамент возбудил против Криса дело о якобы хищении государственных средств!
— Какая же вы дура, — плача, засмеялся Кеннет. — Старая набитая дура, которая, не разобравшись в том, что произошло, не поговорив даже со мной, рубанула с плеча и подставила меня… А еще судья…