Трегуна

Ди Карт / D_Kart

В дверь постучали. Мария поднялась со стула, погладила внучку по голове и пошла открывать. На пороге стоял бородатый высокий парень. «Чем я могу вам помочь?» — спросила женщина. Парень ничего не ответил, а лишь улыбнулся. На лице Марии дрогнула жилка, глаза наполнились слезами, она пошатнулась на месте и оперлась о дверной косяк. «Крис… Сынок… Ты? Ты жив? Жив? Это ты? Жив?!»

* * *

— Жив? Или это сон? — испуганно шептала Мария. — Это же сон был?

Перед ней стоял Джозеф. Рядом с мужем находился маленький Алекс и не переставая плакал.

— Джозеф?

Он жив? Крис жив? Умоляю!

Муж покачал головой, заплакал и вышел из комнаты.

— Мамочка, — всхлипывая, Алекс приблизился к ней и вцепился в нее своими ручками, — а Крис что, теперь превратился в звездочку, как дедушка Роберт, и будет тоже светить нам сверху?

Мария испуганно посмотрела на него, поднялась с кровати и на словно не принадлежащих ей ногах пошла за Джозефом. Он стоял у окна, широко расставив руки на подоконнике.

— Джозеф, — аккуратно коснулась Мария спины мужа, — куда его увезли?

— На почту, — язвительно прошипел муж.

Она разрыдалась, вцепилась в него руками, но он не пошевелился.

— Я так виновата, — сквозь всхлипывания шептала она.

Джозеф отдернул руку, высвободившись от жены, и пошел за телефоном, чтобы позвонить своей матери.

— Да, Джозеф, — ответила ему Марта.

— Мам, ты должна к нам приехать. Надо с Алексом посидеть, — сухо сказал он.

— Сын, у меня сейчас заседание начинается, это часа на полтора, поэтому, как только я…

— Мама, брось к чертовой матери свое заседание и немедленно приезжай. Надо посидеть с Алексом, я сказал. Жду.

Он положил трубку. Те полчаса, пока он ждал мать, шли долго, и так было даже лучше для Джозефа — можно оттянуть момент, когда они с Марией приедут в морг, куда увезли Криса.

Наконец Марта зашла к ним в дом.

— Что стряслось? — испуганно спросила она, увидев не перестающую рыдать сноху и находящегося словно в оцепенении сына.

— Алекс расскажет, — сурово бросил матери Джозеф, а затем приказным тоном обратился к жене: — Собирайся, поехали.

Мария и Джозеф молча ехали в машине. Мария безразлично смотрела сквозь окно на проплывающие перед глазами здания. Вдруг, повернувшись к мужу, она спросила:

— Сколько я спала?

— Почти сутки.

— Я была без сознания?

— Видимо, — не поворачиваясь к жене, скупо ответил муж.

— Джозеф, я, наверное, сейчас скажу странную вещь… Но у тебя было такое, чтобы тебе привиделась целая жизнь?

— Не понимаю, о чем ты.

— Наш Крис вырос таким умницей, ты бы только видел…

Джозеф наконец-то повернулся к жене и непонимающе посмотрел на нее.

— Мария, ты не в себе, — сказал он.

— А Мия? — встрепенулась Мария. — А как же Мия? А где же она, моя девочка?!

Джозеф, не отвечая, лишь тяжело вздохнул и с безнадежностью во взгляде покачал головой.

На этом огромном столе Крис казался совсем крошечным, будто ему был не годик с небольшим, а всего несколько дней. Медсестра сочувственно погладила Марию по спине и посмотрела на Джозефа взглядом, в котором стояли искренние сочувствие и боль.

— Можно попросить вас всех уйти? — не отрывая взгляда от тела сына, шепнула Мария. — Я хочу побыть с ним одна. Переодеть в его любимую пижамку. Я взяла ее с собой. Со слониками.

Медсестра

кивнула, открыла дверь и направилась к выходу, легонько подтолкнув Джозефа, чтобы он тоже покинул помещение.

Мария долго стояла, склонившись над столом, и гладила холодное тело своего сынишки. Она улыбалась ему, говорила с ним тихо и ласково, как всегда разговаривала, когда он лежал перед ней на диванчике и внимательно смотрел на нее своими большими ярко-синими глазками. Она провела ладонью по его головке, перебирая пальцами светлые волосики на макушке, и то и дело целовала его в лобик и в щечки. Наконец она достала из сумки пижаму и стала нежно одевать в нее Криса. «Вот так, маленький мой. Давай ручку. Давай, давай. Вот умничка, мой хороший. Да какой же у нас умничка растет! Сейчас мы застегнем все пуговки, и наш мальчик будет нарядный-пренарядный, красивый-прекрасивый, как женишок! Давай теперь штанишки. Суй ножку. Суй, суй. Вот так, вот умничка». Одев сына, она взяла его на руки и крепко прижала к себе, поцеловав его в макушку. Потом она стала легонько покачивать его на руках и тихо, почти шепотом, запела:

Спит тигрёнок, мягкой лапкой Маму бережно обняв. В теплой маленькой кроватке Дремлет друг его, жираф. Непослушный оленёнок Тоже спит и видит сны. Свесив ушки, спит зайчонок, Спят лисички, спят слоны. Спит давно проказник мишка, Засыпает в море кит, Даже ёжик-шалунишка Лег на травку и сопит. Спит мышонок, хвостик спрятав, Улыбаясь под луной. Спят зверята, спят ребята, Спи и ты, котенок мой.

Допев колыбельную, она нежно посмотрела на сына, еще раз поцеловала и шепнула: «Спи, мое счастье. Спи, мое солнышко».

Положив сынишку обратно на стол, она медленно вышла из комнаты. Стоящий в коридоре Джозеф подошел к ней и обнял.

— Мария, процедура есть процедура, поэтому с тобой хочет поговорить офицер полиции. С ним будет психолог, чтобы тебе было легче.

— Хорошо, — тихо ответила Мария.

«Офицер, мы готовы», — позвал кого-то Джозеф. Из-за угла вышел средних лет мужчина, а рядом с ним была девушка, должно быть, психолог, которая первой подошла к Марии и с сочувствием во взгляде взяла ее ладони в свои руки.

— Миссис Трегуна, я офицер Харди, — представился мужчина. — Не могу передать словами, как мне жаль, что в вашей семье случилась эта трагедия. Как вы понимаете, я обязан задать вам несколько вопросов, чтобы с точки зрения документов все было в порядке.

— Конечно, — безразлично кивнула ему Мария.

— Это Елена, она психолог. Она будет присутствовать в ходе нашей беседы и оказывать вам всяческую поддержку.

— Спасибо, — сказала Мария.

— Тогда пойдемте. Тут есть небольшая свободная комнатка, где нам никто не помешает.