Трегуна

Ди Карт / D_Kart

— Ой, ну давай, расскажи мне, что это совсем не то, о чем я подумала! Знаешь, сколько раз, сидя на судейском пьедестале, я слышала это от лживых адвокатов, которые в заседании смотрели мне в глаза и пытались скормить очередную миску дерьма, впаривая аргументы о том, как все было на самом деле!

Кеннет поднялся со стула и подошел к Марте. В его глазах сверкнула сталь, и на секунду Марта было даже испугалась этого взгляда. Ей показалось, что сейчас парень вцепится в ее волосы или выколет ей глаза. Но он просто стоял и молча смотрел на нее. Наконец он спросил:

— Вы ограничены во времени?

— Если ты намекаешь на мой возраст, то можно сказать, что в какой-то степени ограничена, — язвительно ответила Марта.

— Тогда садитесь и слушайте.

Все знают эту позорную историю, когда Амира, как бы это покорректнее… Когда она наделала в штаны, придя в очередной раз к Крису заниматься математикой. Я виноват. Не в том, конечно, что у нее прихватило живот. А в том, что после того, как Крис рассказал об этом мне, я растрепал всей школе. Можно долго рассуждать, насколько девятилетний парень должен или не должен

был держать это в тайне… Наверное, правду говорят, что дети в таком возрасте могут быть злыми — не по субъективному мироощущению, а просто в силу факта. Глупые, не знающие, в отличие от взрослого человека, грани между тем, что допустимо, а что запрещено. Да блин, мне было девять лет! Подумаешь, девчонка обосралась! Велико событие! Но не было ни дня, чтобы я не жалел о том, что не удержал язык за зубами. Что случилось, то случилось. Может, это все из-за чувства вины перед Амирой, а может, и нет. Но вскоре эта вина переросла в повышенное внимание к Амире. Со временем я начал замечать, какая она на самом деле чудесная девочка. Красивая, умная… Когда у них с Крисом стали развиваться отношения, я молча ревновал ее к нему. Причем без всякой злости к Крису — он ведь мой лучший друг. Я точно знаю, что и Амира, и Крис понимали, что я к ней неровно дышу, но все делали вид, будто это не так. Всегда удобно не замечать очевидных вещей. Когда нам было лет по семнадцать, я признался Амире в своих чувствах. У нее тогда были отношения не только с Крисом, но и с Алексом. Прежде всего — с Алексом. Я понимал, что она не любит ни меня, ни Криса, а одного только Алекса. Она была помешана на нем, сохла по нему, как кошка. Я уверен, что Алекс позволял ей любить себя. Не знаю, любил ли он ее по-настоящему. Не знаю, любил ли ее Крис так же сильно, безответно и обжигающе, как я. Думаю, что нет. Как-то раз, когда они с Крисом уже съехались, мы случайно встретились с ней на площади. Поболтали о том о сем, и я предложил ей проводить ее до их с Крисом дома. Мы гуляли с ней часа, наверное, два — несколько раз доходили до их дома, но не заходили туда, а продолжали нарезать круги, прохаживаясь по переулочкам. И говорили, говорили, говорили… Как же сильно я желал ее… Не только в плане секса, а вообще. Она была нужна мне, как никто.

— Вы с Крисом еще не надумали жениться? — вдруг выдавил я из себя.

— Да мы и не обсуждали этого никогда, чтобы прям вот так, напрямую, — ответила она. — Наверное, рано или поздно поженимся. Мы же пара.

— Ты так говоришь, словно не хочешь этого.

— Я не то чтобы хочу или не хочу… Слушай, ты лучший друг Криса, а он мой парень, а я тут обсуждаю его с тобой…

— Все в порядке, — сказал я ей, — я ни о чем не расскажу Крису.

— У меня чувство, — вздохнула Амира, — что я приговорена к семье Трегуна и что неизбежен тот день, когда я перестану быть Мейер и примерю их фамилию.

— Но ты им ничего не должна, разве нет?

— Должна? — удивилась она. — Нет, что ты. Я ничего не должна. Это они — мои должники. И Крис, который растрепал тебе о том, что произошло у него дома много лет назад. И его бабушка, которая тоже растрепала. Не об этом, а о том, что мой окончательно утративший всякую надежду на будущее папа заявился к ней в кабинет и предложил взятку. Это преступление, я не спорю. Формально. Но он не убийца, не насильник и не вор! Он был в отчаянии! И единственное, что можно было сделать — это выгнать его из кабинета и забыть об этом! Но так ли она поступила?! Нет! Она настучала на него, и отец оказался в тюрьме… Да, по букве закона это было вроде как справедливо. А по духу? Жизнь человека пошла под откос!

— Амира, у меня ощущение, что ты ненавидишь эту семью…

— Дело не в ненависти. Но это семейство глубоко обязано мне как представителю семьи Мейер. И с моей стороны будет спрос. Я выйду замуж за Криса. И он будет платить по этому долгу. Буквально.

— Тебе нужны его деньги?

— Деньги? Деньги — это меньшее, что я могу от них получить. Но этим я и ограничусь.

Марта была сильно напряжена. Она не могла понять, к чему Кеннет рассказывает ей обо всем этом. Она недовольно бросила парню:

— Если ты думаешь, что открыл мне Америку, рассказав о том, что этой девчонке всегда нужны были только деньги Криса, то серьезно ошибаешься. Я эту прошмандовку раскусила сразу.

Кеннет усмехнулся и продолжил:

— Когда, разговаривая, мы в очередной раз дошли до их с Крисом дома, она сказала, что не хочет идти туда. У меня дома никого не было, и я предложил ей зайти ко мне. Я сказал это, понимая, что она ответит вежливым отказом. Но она неожиданно согласилась. Мы пришли ко мне, я поставил чайник, и мы сидели, пили чай и болтали. До настоящего момента, с тех самых пор, не было дня в моей жизни счастливее, чем тот чудесный вечер. Девушка, которую я отчаянно любил и желал, сидела в десяти сантиметрах от меня и, попивая чай, поглядывала на меня и улыбалась. Не помню точно, как до этого дошло, но мы стали целоваться… Какими же сладкими были ее губы… Я целовал ее, а сам спрашивал себя, понимает ли Крис, какой он счастливчик, раз может целовать ее просто так, как будто это нечто само собой разумеющееся. Не отрываясь от моих губ, она положила ладонь на мою ногу и сжала ее. Удивительно, как я не прорвал себе джинсы в том самом месте, ведь возбуждение было космическим… Она это заметила, почти неуловимым жестом попросила меня встать перед ней и расстегнула мне ширинку. Это был самый сильный оргазм, который мне когда-либо довелось испытать. Знаю, что никогда ничего подобного больше со мной не повторится. Конечно, было немного жаль, что я не смог полноценно насладиться ей и что у нас не было настоящего секса. Но, боже, разве мог я мечтать о чем-то большем!

— Как мало надо для счастья, — язвительно сказала Марта.

— Понимаю, что в тот вечер я навсегда

и бесповоротно нацепился на ее крючок. Но это была женщина, которую я любил больше жизни. И если бы она попросила меня убить для нее, я бы убил. Мы продолжали общаться. Однажды Алекс пришел к нам домой — у него были какие-то дела с Шоном, моим старшим братом. У Алекса зазвонил телефон. Он быстро схватил его и принял звонок, но я успел увидеть на экране, что звонила Амира. И по тому, как они разговаривали, я сразу понял, что Алекс крутит с ней роман. Когда он закончил звонок, я ему рассказал про то, что люблю ее и что у нас с ней был, как бы… интим. Я дурак, знаю. Но мне почему-то очень захотелось, чтобы он знал это. У него тоже было рыльце в пушку, и он не мог меня упрекнуть в чувствах к Амире, ведь он сам был участником любовного треугольника. Или четырехугольника, не знаю… Когда Крис обратился ко мне за помощью в учреждении траста, я проговорился об этом Амире. Без подробностей. Понимаю, это было нарушением адвокатской тайны и этики, но, с другой стороны, это ведь была Амира… Она считала себя имеющей право на активы Криса. И я полагал, что она права. После всей той боли, которую семье Мейер причинила семья Трегуна, она действительно имела на это право. По закону или не по закону — это уже технические моменты. В каждой стране законы свои и свое представление о справедливости. Она заслужила эту справедливость.

— И после этого ты все еще считаешь себя юристом? Человеком, на которого законом возложена обязанность следовать интересам клиента и не предпринимать действий ему во вред? — воскликнула Марта.

— Нет никакой ценности в юриспруденции, если она не обеспечивает баланса интересов — не в силу правовых норм, а по-человечески. Но это не относится к тому, о чем я рассказываю. Шло время, жизнь не топталась на месте. Помните, был период, когда Крис начал чувствовать себя плохо? Его постоянно рвало, у него был необъяснимый упадок сил…

— Помню, — напряглась Марта.

— Мне как-то позвонил Алекс и попросил о встрече. Мы увиделись с ним у меня в офисе. Он был хмурый, и было видно, что нечто не дает ему покоя. Он попросил что-нибудь выпить. Я достал виски и разлил нам по бокалам. Он залпом опустошил свой бокал, и тогда я понял, что разговор будет серьезным. То, о чем мне рассказал Алекс, повергло меня не просто в шок, а в жуткий ужас. Амира крошечными дозами подмешивала Крису в пищу яд. Этот яд, как я понял, имеет свойство накапливаться в организме до тех пор, пока не сдетонирует, как бомба. Она знала от меня, что смерть Криса — это одно из оснований, по которому траст раскрывается, и назначенные бенефициары получают все имущество траста. Понимаете, она хотела убить Криса, чтобы получить все его деньги. Для меня это стало настоящим потрясением. Тогда я спросил Алекса, для чего он все это рассказал мне, ведь он же вроде как за Амиру. Он ответил, что Амира не остановится. И что раз уж я в курсе структуры траста и знаю, при каких обстоятельствах он раскрывается, то, может быть, я смогу придумать какой-то ход, при котором Амира получит деньги Криса, не доводя ситуацию до его смерти.

— А по условиям траста, надо полагать, выгодоприобретатель получает имущество не только в случае смерти учредителя, но и в случае возбуждения против него уголовного дела, — догадалась Марта.

— Именно. И тогда мы с Алексом втайне от Амиры решили это реализовать. Один из детективов департамента по борьбе с коррупцией и экономическими преступлениями — мой однокурсник. Я выдернул его на встречу и как бы между делом рассказал про финансово-юридическую схему, которую наша фирма разработала для компании Криса с целью минимизации налогов. Все анонимно, без имен. Ей-богу, в самой схеме не было ничего криминального, и мы разработали ее с благими намерениями. Но закон — что дышло… Мой однокурсник топтался на месте, и ему крайне необходимо было повышение, а раскрытие схемы хищения государственных средств априори обеспечивало ему дополнительные звездочки на погонах. Схема — она и есть схема. Сместил акценты — вот тебе и хищение… Через партнера своей фирмы я обзавелся контактом одного хорошего частного детектива, который раздобыл адрес киприота, выполнявшего функции номинального директора «Эмеральд Инвестментс Лимитед» — оффшорной компании в структуре холдинга «Visorable Ltd». Я сразу сказал Алексу, что ничего не обещаю, но съезжу на Кипр и постараюсь убедить Константиноса Георгиу подписать заявление, составленное мной таким образом, чтобы из него ясно следовал состав преступления. В этом заявлении киприот от имени компании подробно расписал, в чем якобы заключалась истинная цель схемы. Своеобразная явка с повинной. Я предположил, что киприот за «спасибо» делать этого не станет. На это Алекс ответил, что готов отдать все свои сбережения, лишь бы уберечь жизнь брата от руки любимой женщины. Вот такая дилемма. И когда я добился согласия Константиноса подписать заявление, то сообщил Алексу реквизиты банковского счета киприота. И Алекс перевел ему все деньги, которые у него были. План сработал. Согласитесь, что тюрьма лучше, чем медленная смерть от яда… Получив деньги траста, Амира перестала бы подмешивать Крису отраву. Дальше нужно было лишь уведомить управляющих траста о том, что против Криса возбуждено дело. Но этого и не понадобилось, потому что по стечению обстоятельств именно тогда самолет Криса потерпел крушение. И в силу вступило другое основание раскрытия активов — уход из жизни учредителя траста. Как я потом понял, незадолго до своей смерти Крис изменил условия траста, и вместо выплаты всех денег выгодоприобретатель получал пожизненное ежемесячное содержание. Думаю, он сделал это тогда, когда узнал правду об Алексе и Амире. Лишить ее денег полностью он не мог, ведь у них дочь… Амира была в ярости, когда узнала, что деньги Криса будут выплачиваться ей порциями. Она приходила ко мне в офис, все пытала меня, можно ли как-то получить все деньги сразу. Но условия есть условия. Тут ничего не попишешь. Убей она Криса, ничего бы не поменялось.