Трень - брень
Шрифт:
– Я про цвет.
Гражданин снова помедлил, помолчал, и покашлял, и еще дальше откинул голову.
– По-моему, довольно приятный серый цвет.
– Что вы, я рыжая, - прошептала Ольга.
– Рыжая?
– Гражданин торопливо погладил ее по голове.
– Все равно. Извини, я дальтоник. Я не различаю краски.
– И вы никогда не видели рыжего цвета?
– Никогда.
– И вот эти листья вам кажутся серыми?
– Да... Они серые...
– И вам не страшно?
Гражданин
– Страшно? Напротив. Мне лично кажется нелепым и нездоровым все видеть в различном цвете. Это, знаешь ли, раздражает. Я лично думаю, что все нервные заболевания у нас происходят от пестроты жизни. Да, да...
– И все люди вам кажутся серыми?
– А что тут такого странного?
– Я еще не умею сказать, что именно... Но если подняться вверх и глянуть на людей сверху, то покажется вдруг, что это не люди, а булыжная мостовая.
– Ты говоришь по-детски, - сказал дальтоник.
– Запомни: люди - наше богатство.
– И он пошел, подняв голову, с достоинством и спокойствием человека, выполнившего свой долг.
Ольга постояла немного, раздумывая, потом догнала его.
– Скажите, где дом шестнадцать?
– Дом шестнадцать?
– Гражданин оглядел весь порядок домов.
– Видишь, вон тот, темно-серый. Там во дворе дом шестнадцать.
Ольга головой покрутила. Развела руками.
– Темно-серый? Но на этой улице нет темно-серых домов. Здесь все дома разноцветные. Я сразу заметила: это разноцветный город, только очень поблекший.
Дома от Ольгиных слов приосанились, повели плечами, гордо грудь выпятили.
Стояли дома очень тесно друг к другу, и, боясь, что полопается штукатурка, они проделали эти движения мысленно.
– Да, да, - повторила Ольга.
– Это очень разноцветный город. Даже смешно, что кому-то он кажется серым.
Из подворотни снова вышла девчонка с черными волосами.
– Шубу напялила и дурочку корчит. Тоже мне... Вон красный дом, видишь? Заваливайся во двор, там дом шестнадцать. Недотепа рыжая. Периферия.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Ольга вошла во двор. Переступила границу солнца и будто вспыхнула.
Двор залит солнцем до самых крыш. Темная, почти черная подворотня в стене. Вечная тень осела на ее сводах сыростью. Двор вымощен камнем брусчаткой, - розовым и сиреневым. Камни хорошо прогреваются и тепло свое отдают с легкостью. Между ними свежая, как в июне, трава. Каменная скамейка и каменная треснувшая ваза. В вазе красные астры.
Во дворе было пусто, тихо было. Воробьи добывали свой незаметный корм. Ослабевшие лепестки астр лежали на камнях красными каплями.
И вот в этой теплой тиши раздался вопль:
– Руки вверх!
– С дерева, роняя листья и деревянные пистолеты, свалился четвероклассник Аркашка.
– Р-руки вверх, говорю!
Ольга
– Долго держать?
Аркашка обошел вокруг, ткнул Ольгу деревянным своим пистолетом.
– Не дрожи в локтях, - приказал он.
– От страха дрожишь?
– Зачем от страха? Смешное ведь не бывает страшным.
Аркашка посмотрела на нее косо. Сказал:
– Обожди пока, не уходи.
– Отвернулся, вытащил зеркальце и, глядя в него, скорчил совершенно свирепую рожу.
– Ну, а теперь?
– Еще смешнее.
– Ольга засмеялась, села на скамейку.
– Ты умеешь ушами двигать? У нас в школе мальчишка был, сильно двигал. Еще он умел животом говорить.
Аркашка наставил на Ольгу все свои пистолеты.
– Встань! И не трать слова понапрасну. Они у тебя последние. Ты меня рассказами не разжалобишь. Р-руки вверх.
Ольга встала, чем привела Аркашку в некоторое замешательство.
– Ты слишком серьезно кричишь, - сказала она.
– Это уже не смешно. Убери, пожалуйста, свои дурацкие пистолеты. Не тычь в лицо.
– Не испугалась, скажешь? Так...
– Аркашка заткнул свои пистолеты за пояс. Выхватил из-за пазухи рогатку.
– Руки вверх! Застрелю, не моргну.
Ольга взяла портфель.
– Осторожнее. Ты меня можешь случайно поранить. Где квартира четыре?
Аркашка отступил на шаг, натянул рогатку на всю длину.
– Молчать! Мне уже надоел твой голос. Вопросы задавать буду я. Пол?
– Что?
– Пол, говорю. Мужчина ты или женщина?
– Слушай, я тебя за уши оттаскаю.
– Проклятье, ты опять говоришь?
– Слушай, нельзя ли повежливее?
– Вежливость - язык трусов и подхалимов. Для людей действия вежливость - напрасная трата времени. Впрочем, эти знания тебе уже не сгодятся.
– Дай пройти.
– Отвечай, ты рыжая или перекрашенная?
– Что?
– Сегодня на рыжих облава.
Ольга села на скамейку, опустила руки устало.
– Предупреждаю: если назовешь меня рыжей, за уши оттаскаю.
– Не люблю рыжих.
– Мне твоя любовь не нужна. До любви ты и не дорос еще. Ты сначала научись хотя бы уважать человека.
– Я уважаю людей за дело. А с тобой не моргну - рассчитаюсь.
Ольга вытянула руки вперед.
– Согласна. Со мной уже давно пора рассчитаться. На, вяжи. Арестовывай.
Аркашка подошел вязать, и тут Ольга схватила его за ухо. Сделала она это мгновенно, словно муху поймала.
Воробьи на дереве заскакали с ветки на ветку. Парадные заухали. Водосточные трубы забормотали.
– Не тяни меня за уши!
– вопил Аркашка, хлестал Ольгу резинкой рогаточной, бил по ногам.