Тренер Култи
Шрифт:
– Я понимаю, о чем ты. Разумное замечание. – Он потер макушку и глянул в потолок. – Не знаю, почему раньше об этом не подумал. Хм. – Кивнув собственным мыслям, он поглядел на меня. – Ну, теперь я как минимум знаю, с чего начать.
Поерзав, я выпрямилась и кивнула.
– Вроде все.
Задумчиво щурясь, Гарднер обдумал мои слова и коротко кивнул.
– Спасибо, что рассказала. Буду разбираться, – пообещал он, и я рассудила, что это отличный момент, чтобы побыстрее отсюда убраться.
– Хорошо.
Гарднер бросил на меня удивленный взгляд.
– Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится. А то ты в последнее время выглядишь так, будто хочешь откусить кому-нибудь голову. Не думай, что я не заметил.
Понятно. Нужно научиться лучше держать себя в руках. Приняла к сведению.
Я улыбнулась и кивнула ему:
– Все хорошо, Джи. Но спасибо.
Его лицо чуть смягчилось, а во взгляде мелькнули незнакомые мне эмоции.
– Я тобой горжусь, Сэл. За то, что не побоялась дать ему отпор. Особенно учитывая, как вы к нему относитесь… Просто знай, что ты молодец.
Слышать такие слова от Гарднера одновременно приятно и совестно. Слегка улыбнувшись, я пожала плечами.
– Надо было сразу сказать тебе про девочек, Джи.
– Ничего. Лучше поздно, чем никогда.
Ой ли?
Еще раз попрощавшись, я вышла из кабинета и, забросив сумку на плечо, медленно направилась к выходу. Правильно ли я поступила? Не знаю, но что оставалось делать? Я бы могла еще пять месяцев ходить на цыпочках вокруг немецкого засранца, но то я; другое дело, что от него страдали все остальные.
Я столько раз возвращалась от Гарднера, что помнила дорогу как свои пять пальцев. Два коридора, потом лифт – все знакомо и просто. Перекатываясь с пятки на носок, я ждала, пока откроются двери лифта, и вдруг услышала тихий скрип линолеума под чужими кроссовками. В самом звуке не было ничего особенного: в кроссовках здесь ходили практически все, кроме игроков в день матча и женщин на каблуках. Но когда я заметила кроссовки RK из ограниченной серии, черные с ярко-зеленой прострочкой, то напряглась.
Подняла взгляд.
Разумеется, тот же чертила, про которого мы только что разговаривали.
Подсознательно я потянулась проверять, не растрепались ли у меня волосы, но вовремя остановилась. «Он срет, не забываем». И вообще, какая разница, что у меня с волосами? Да никакой.
Он остановился в метре от меня, и наши взгляды пересеклись. Я кашлянула. Вблизи его глаза оказались неожиданно ясными: медово-карими с легкой примесью болотной зелени. А взгляд – цепким, острым, внимательным и невероятно, невероятно тяжелым.
Боже, охренеть, каким же он был высоким. Какие мышцы скрывались под небесно-голубой рубашкой-поло. Я снова посмотрела ему в глаза и поняла, что он все еще на меня смотрит. Смотрит, как я разглядываю его.
Черт.
«Он
«И писает. Хватит. Заканчивай!»
«Ты на собственном хребте притащила его из бара в отель, а он даже спасибо не сказал. Даже не улыбнулся. Только накинулся на тебя с угрозами».
Мне резко полегчало.
Сглотнув, я одарила его самой приторно-сладкой улыбкой, на которую только была способна с наполовину онемевшим лицом.
– Привет, – сказала я, а потом быстро добавила: – Тренер.
Тяжелый взгляд скользнул к номеру на моей футболке, а потом вернулся к лицу. Култи моргнул – медленно и лениво.
Вздернув подбородок, я моргнула в ответ, натянув самодовольную неискреннюю улыбку.
Двери лифта звякнули и открылись; с видом человека, которому общение с жалким ничтожеством вроде меня стоило как минимум десяти лет жизни, Култи произнес:
– Здравствуй.
Мгновение мы смотрели друг другу прямо в глаза, а потом я вскинула бровь и вошла в лифт. Култи двинулся следом и занял место в самом дальнем углу.
Сказал ли он еще что-нибудь? Нет.
А я? Тоже нет.
Уставившись прямо перед собой, я ждала окончания самых неловких тридцати секунд в моей жизни.
За свою жизнь я поняла, что главная проблема общения с парнями – то, что они не умеют держать язык за зубами. Никакая сплетница не сравнится с мужчиной в компании пары друзей, вот серьезно.
Но я сама виновата. Честно. Сразу должна была догадаться.
Отец, брат и его друзья обучили меня реалиям мужской дружбы, но я забыла эти сакральные знания.
Я сама виновата, что доверилась Гарднеру.
Тренировка даже не успела закончиться; мы с командной защитницей только доиграли матч один на один, и я шла к краю поля, чтобы не мешать остальным. За своими мыслями о том, что можно было сделать по-другому, чтобы быстрее забить мяч в ворота, я совсем не обращала внимание на окружение, и тут кто-то вырос прямо у меня перед носом.
Просто шагнул в сторону, преграждая дорогу своим массивным телом.
Точно не Гарднер. Когда я играла, я видела его на другом конце поля, а в штабе было всего трое мужчин. Только двое из них – слишком хорошими людьми, чтобы так грубо вставать у меня на пути.
Немец. Король всея идиоток. Ну разумеется.
Как только наши взгляды пересеклись, я все поняла.
Гарднер – заботливый, прямолинейный ублюдок – сболтнул немцу, что это я про него рассказала.
Сердце забилось в ушах.
Ему даже не пришлось говорить, что он все знает: по взгляду стало понятно. Он даже бровью не повел, когда я отчитывала его за отца, но было видно: в этот раз мои слова задели его за живое. Подобные люди не любили, когда их критикуют. Куда их, таких идеальных…