Тренер Людоеда
Шрифт:
Наверное, у каждого любителя спорта бывает свой звёздный час хотя бы раз. Наворожила мне фортуна, я забил четыре гола, и мы выиграли со счётом четыре один.
Через три дня около полудня, в тот момент, когда мы готовились ехать домой, на пороге нашей кафедральной комнаты возник секретарь декана Ольбер.
– Господин профессор, – адресовался он ко мне с уважительной дрожью в голосе, – звонили из администрации, вас немедленно хочет видеть ректор.
– А вот и герой матча, испортивший настроение главначштаба! – приветствовал меня ректор
– На кабинете министров по моему предложению решили назначить вас тренером сборной страны по футболу, – сказал, улыбаясь Фофана. – Поздравляю!
– Но, господин министр, я же завкафедрой математики, какой из меня тренер? – запротестовал я, поворачиваясь к нашему министру.
– Тем более, тем более, вы сумеете научить наших ребят мыслить на поле, играть-то они и сами умеют. Заодно государство сэкономит деньги, ведь вам не нужна вторая зарплата, в вашей стране не так, как у империалистов, ха-ха-ха!
– Нет, я вынужден отказаться.
– Об этом не может быть и речи, дорогой друг! Уже доложено президенту, вы же не хотите в тюрьму?
В тюрьму я не хотел, поэтому стал по совместительству тренером.
– Ага, сказал Виктор, узнав об этом. – Вот и доигрался. А ты слышал, что вчера папаша-президент отрезал ухо министру труда и зарплаты?
– Как это?
– Сам любишь повторять «как-как – да и…» Вызвал того к себе, сказал, что зарплата исчезла, а труда не видно, и чесанул клинком ему по уху! Отец нации…
Мне стало неуютно.
Глава 5. День независимости
По средам у меня с утра в университете лекций не было, поэтому моя «гопсборная», как я её называл, спозаранку добросовестно, но с видимой неохотой, отрабатывала незамысловатые тактические задумки, заимствованные мною из арсенала Палыча, нашего тренера в бытность мою московским студентом.
Сделав знак Сулею, второму тренеру, подгонять ребят, я ушёл на край поля к беговой дорожке и сел на барьер прыжковой ямы с водой для стипль-чеза, которая, слава богу, была без воды, а значит и без комаров.
Почти тут же мимо пронеслась лёгкая сухощавая фигура.
– Эй, Роберт! Крикнул я ему вслед. – Причаливай на перекур!
Сделав круг, Роберт присел рядом.
– Что нового в вашем корпусе мира? – поинтересовался я. – Где красавица Дайана? В воскресенье утром придёшь?
– Отвечаю по порядку, – сказал Роберт, слегка растягивая гласные с ужасным американским акцентом. – В корпусе всё по-старому, а у меня новоселье, получил виллу, в субботу бал-маскарад, приглашаю тебя, будут блины по-русски. Дайана уехала в провинцию, но к субботе вернётся и тоже придёт на пати. А утром каша будет?
Однажды мы с Виктором угостили Роберта манной кашей, это Виктор иногда делал такой завтрак по воскресеньям, когда наш повар Жан не работал, и с тех пор Роберт полюбил её патологически.
– Будет, будет, Виктор обещал.
– Тогда приду.
Послышался скрип тормозов, визг шин по асфальту, и в ворота
– Сразу видно, что не своя машина, а казённая, – сказал я. – Смотри, свернёшь шею.
– Мне на роду не то написано, – засмеялся он. – Роберт, привет.
– Слушай, – это опять ко мне, – завтра же праздник, день независимости!
– Ну и что?
– Как что? Папаша будет принимать парад и демонстрацию. Вот тебе пропуск на диптрибуну, поглядишь вблизи отца нации.
– Да в гробу я его видал! А парад и демонстрацию тем более! Насмотрелся я этого добра в Западной Африке!
– С ума сошёл! Там посол будет, что он скажет, не увидя нас, он же знает, что по протоколу мы должны быть.
– Делать ему больше нечего, только нас проверять.
– А я бы пошёл, – сказал Роберт, да кто ж мне билет даст? От наших, наверное, будет посол и Джо Билдинг.
– От наших ещё наверняка Серёга будет, – засмеялся я. – Где Джо, там и Серёга. Возьми, Роберт, мой пропуск и сходи.
– Ни-ни, – ужаснулся Виталий. – Он же именной, на, держи, а я побежал!
Он впрыгнул в авто, даванул на газ и исчез в столбе пыли.
– Очень торопится, – сказал Роберт.
– Ты стайер, а он спринтер, – заметил я, – другой темперамент.
Утром за завтраком Виктор выглядел весьма хмурым.
– С левой ноги встал? – спросил я.
– С правой, с правой… Ты знаешь, что он пришёл к власти переворотом?
– Ну и что? У них тут переворот – сезонное развлечение. К тому же, он сместил своего кузена. Подумаешь, семейное дело!
– Да он же был начальником генштаба!
– Какая разница?
– Солдафон, значит, самодур. А история с румынкой из ансамбля…
Эта история прогремела если не на всю Африку, то на окрестный регион. Случилась она за год до нашего приезда. Оказался тут в столице на гастролях какой-то румынский фольклорный ансамбль. Папаша почтил их концерт своим присутствием и положил глаз на солистку. Той же ночью президентские головорезы доставили её во дворец, а наутро народу было объявлено, что у папаши теперь ещё одна временная жена, не то седьмая, не то восьмая по счёту. Первая-то была из местных, единственная официальная, сопровождавшая его на церемонии и в загранпоездки. Некоторые из временных жён уже отпущены за ненадобностью, но всех детей он оставлял себе, и было их во дворце числом уже более двадцати.
– Ничего, я не солистка…
– Всё равно, не нравится мне, что ты туда один едешь.
– А я и не один… Ты со мной.
– Ха, я! Кто мне пропуск даст именной?
В этот момент из кухни послышалось сдавленное хихиканье Жана вперемежку с хрюканьем и шипеньем старенького транзистора, стоявшего у него там на холодильнике.
– Что у тебя, Жан? – крикнул я.
– Да брось, – отмахнулся Виктор, – он же на пальчик смеётся, только покажи.
Из-за косяка кухонной двери выглянула широкая лоснящаяся физиономия с плутоватыми глазами.