Тренер Людоеда
Шрифт:
– Так, – произнёс я глубокомысленно, – что должен делать умный белый человек в подобной ситуации?
– Умный белый человек должен прислониться к косяку двери, за которой находится лестница, ведущая наверх, – ответил Виталий.
– Правильно, декан, – сказал я. – Давай, продвигайся в нужном направлении на необходимое расстояние.
У косяка мы нашли практически весь наш белый интернационал во главе с проректором.
– Я вижу, месье Каню, университет на высоте, – заметил я, обращаясь к нему.
– Что вы хотите, профессор, мы всё-таки мыслящая элита в этой стране, – улыбнулся он.
– Не так громко,
– Да, колоннада впечатляющая, – согласился Каню, бросив быстрый взгляд на живые статуи. – А вы освещаете в прессе церемонию?
– Как бы не так! Мы здесь тоже делегацией от мирового корпуса журналистов.
– От мирового, ни более, ни менее? – удивился я.
– Нас сам папаша так называет.
Тут обе двери опять с треском распахнулись, чуть не размазав по стенке нашу группу, и тот же глашатай с медной глоткой заорал: «Делегация образования быстро входит для приветствия!»
Напор бросившихся остальных членов делегации, которых было подавляющее, в буквальном смысле слова, большинство, почти внёс нас по лестнице в зал для малых приёмов.
Малый зал оказался овальной конфигурации, метров этак тридцать на двенадцать. Мы очутились на некоем подобии подиума, огороженного бархатными шнурами. От этого подиума наискосок и вверх протянулся мостик шириной метра два, длиной метров пятнадцать, обрамлённый статуями слоников из красного дерева с алмазами вместо глаз, застланный толстой ковровой дорожкой. Справа и слева от мостика, как в оркестровой яме, на стульях восседали министры с разодетыми по такому случаю жёнами. В овал, как необходимое дополнительное украшение, вписывались всё те же автоматчики в пятнистой униформе и зелёных беретах. Мостик упирался на противоположной стороне зала в какое-то сооружение, которое я принял за распятие. Оно раскорячилось вверх и в стороны метров на пять и находилось в тени.
– Ну и блямба! – шепнул я Виталию.
– Это крест, – ответил шёпотом он.
– Вот те крест, это же птичка, – убеждённо и простужено захрипел сзади нас Юра.
– Какая птичка? – засомневались мы дуэтом.
– Не знаю, какая, может орёл… или голубь…, но точно птичка.
– А он вроде прав, Виталик.
– Да разве такие птички бывают?
– Ну, стилизованная, может быть. А где папашка-то? – забеспокоился я.
– В жопе, – коротко прохрипел Юра.
– У кого?
– Да у птички же! Ты что, не видишь?
Тут я присмотрелся и просто рот раскрыл. Ну, даёт папаша! Действительно, если эта птичка стоит на хвосте, распахнув крылья, то там, откуда гнусный орёл должен гадить, находится углубление и в густой тени видны только две ноги, а под ними лесенка в три ступени на мостик, задрапированная той же ковровой дорожкой.
– Чего же он в темноте-то сидит? – прошипел я.
– Против снайперов, наверное, – предположил Юра.
– Господи, да какие здесь снайперы?
– А чёрт его знает!
В этот момент ноги нетерпеливо шевельнулись и откуда-то сбоку снова взревел глашатай: «Слово для приветствия от имени делегации имеет проректор Каню!»
Каню выдвинулся на полшага вперёд к самому шнуру. Его приветствие –
Наступила тишина. «Как на кладбище», – подумал я. Пауза затягивалась. Затем с кряхтением папаша вдруг стал выбираться из этой… в общем, из ниши, медленно преодолел спуск из трёх ступенечек и, прихрамывая и опираясь на трость-клинок, начал приближаться к нам по мостику. Остановился почти в двух шагах от Каню и, хотя был он на голову ниже даже меня, не говоря о Виталии, благодаря наклону мостика, принялся поглядывать на нас сверху вниз. «Морда-то сержантская, а не императорская, – подумал я, – глазками так и ощупывает, точно рекрутский набор ведёт».
Но тут он начал ответную речь:
«Господа университетские профессора, спасибо за поздравление. Я рад, что вы меня приветствуете. Я когда понёс бремя верховной власти, сразу сказал себе – надо немедленно сделать университет. Мы великая страна и не можем без университета. А кто этого не понимал, я им поотрезал уши. Нам нужны свои преподаватели и учёные, мы не хуже других можем заниматься ядерной физикой. Вот народ потребовал, чтобы я стал императором. Воля народа для меня закон. На днях мы объявим о сроках церемонии, но подарки начинаем принимать уже сейчас. Можно от организаций и от частных лиц, можно драгоценностями и деньгами, товарами и займами, как угодно. А без университета нам нельзя, я вот с Жискаром встречался, говорил ему «я университет создал, приезжай посмотреть». И Мобуту говорил, и когда в ОАЕ заседал, то всем сказал «первое, что я сделаю – это армию и университет». Да, ещё мы корону императорскую отливаем, так на неё пожертвования тоже можно сдавать. Через дворцовую канцелярию. А университет я люблю, это моё детище. И я надеюсь, что вы хорошо учите моих студентов, ведёте их верной дорогой знаний. Я информирован, некоторые профессора не вполне понимают возложенную на них ответственность и часто делают не к месту безответственные заявления. Я за это могу в тюрьму посадить или наказать как-нибудь похуже. Поздравляю вас с праздником.»
Каню начал благодарить, но глашатай рявкнул: «Все свободны!», и через несколько секунд мы оказались вновь в большом зале.
– Вот это да! – сказал Виталий.
– Знаете, что мне понравилось больше всего? – спросил Юра.
– Что?
– Последняя фраза глашатая.
– Ну, это ещё цветочки, – заявил Виктор, когда дома я изобразил ему всё в лицах.
И он был прав.
Глава 8. Решающий матч
– Слушай, как это тебе Виктора удалось взять с собой? – спросил Сергей, допивая очередную бутылку пива.
– Секрет фирмы, – засмеялся я. – Просто ему очень хотелось посмотреть океан.
– Мне бы полететь с вами вместо Виктора, – меланхолично заметил Володя, вяло отхлёбывая из бокала.
– У тебя неприятности? – вскользь поинтересовался Сергей.
– Да твой приятель Джо навёл на меня своих посольских, чем-то я им понравился, становятся внимательными до назойливости.
– А ты продайся, – посоветовал Виктор, – глядишь и завербуют. Заломишь громадную сумму в долларах – и домой!
– «Мой друг уехал в Магадан, снимите шляпу», – ответил Володя.