Трепет
Шрифт:
Веда кивнула головой, соглашаясь со своими мыслями и кусая губу так сильно, что удивительно, что не пошла кровь.
Если она остановится сейчас, она никогда не узнает, кто же на самом деле ее номер десять. Единственный, кто в ту ужасную ночь десять лет назад был самым жестоким. Самым безжалостным. Самым беспощадным. Единственный, кто, казалось, упивался каждый криком, который срывался с ее губ, каждой слезой, которая катилась по ее щеке, и мольбой, которая разрывала сердце. Единственный, кто становился еще более твердым внутри нее каждый раз, когда она показывала
Веда втянула воздух.
Она должна продолжить, хотя бы для того, чтобы выяснить его имя и покончить с ним навсегда.
И тогда, она, наконец, будет свободна.
Она наконец-то станет той женщиной.
Женщиной, которая заслуживает Гейджа Блэкуотера.
Все еще бормоча проклятия, Веда, наконец, сделала шаг по направлению к своей спальне, к своему мужчине, затем еще один, борясь со слезами, которые жгли глаза, когда она начала раздеваться.
Она позволила своей нетерпеливости взять на собой верх. Она должна была затратить больше времени, чтобы выучить расписание Конга. Ей следовало потратить на это еще один месяц, а, может, два или три, чтобы узнать больше о его жизни.
Но болезнь внутри нее, тьма, которая, кажется, уменьшалась только тогда, когда она мстила кому-то из десяти мужчин, из-за которых эта тьма поселилась в ней. И эта болезнь делала ее нетерпеливой. Становясь все сильнее, каждый день, каждый час, каждую секунду. Тьма словно распространялась по ее коже. Это было так естественно для ее тела, все равно, что перепончатые ноги или амблиопичный глаз (Прим. Амблиопия, «ленивый глаз» — различные по происхождению формы понижения зрения, причиной которого преимущественно являются функциональные расстройства зрительного анализатора, не поддающиеся коррекции с помощью очков или контактных линз). Просто факт из ее жизни. Просто часть ее.
В течение долгого времени она была уверена, что тьма никогда не исчезнет.
До тех пор, пока она не отомстила Тодду Локвуду месяцем раньше. Проделав с ним то же самое, что она не смогла провернуть сегодня с Конгом. Увидев, как в глазах Тодда Локвуда словно исчезла существенная часть его, когда врач сказал ему, что его член больше никогда не будет функционировать, как раньше, Веда почувствовала, как свет, который покинул его, проник прямо внутрь нее, и она светилась, словно Рождественская елка.
Свет был таким ярким, что убедил ее, хоть и на секунду, что с ней может быть все в порядке. Возможно, она будет в порядке, отомстив лишь одному мужчине, который украл часть ее души. Может, этого хватит, и она оставит других в руках судьбы. Возможно, думала она, она может остановиться на Тодде Локвуде.
Она посмеялась про себя, и все еще брела по направлению к спальне. Было глупо так думать. Тьма, которая прочно поселилась внутри нее в восемнадцать лет и существовала и процветала в ней в течение десяти долгих лет, не исчезнет так легко. Не без борьбы. Она знала, что ей придется бороться до самой смерти.
Она должна всех их прикончить, забирая крошечный лучик света внутри каждого из них
Конечно, этого будет достаточно, чтобы изгнать тьму внутри. Должно быть
Она даже не осознавала, что хмурилась в темноте, каждый новый предмет одежды покидал ее тело и со звуком падал на пол с каждым шагом, который она делала. Она дошла до своей спальни, теперь уже полностью голая, и посмотрела на него.
И она почувствовала это. Снова.
Она задалась вопросом, как она умудрялась все время забывать об этом.
Наблюдать за людьми, которые заставили ее страдать, было не единственной вещью в ее мире. В ее жизни была еще одна вещь, которая приносила в ее жизнь свет тысячи солнц.
Мягкая улыбка появилась на ее губах, когда она пошла к кровати.
Гейдж все еще крепко спал, лежа на животе и отвернув голову от двери, глубоко дыша во сне с тихим храпом, который всегда дразнил его губы, но так и не срывался с них. Его сильная спина вздымалась, когда он вдыхал, и расслаблялась, когда выдыхал. Его мускулистые руки были под подушкой, широчайшие мышцы спины казались более заметными, чем когда-либо. Они создавали высокие бугры под его кожей, которая светилась под лунным светом, пробивающимся сквозь шторы, так же, как и вся остальная кожа на его теле, когда она взглянула на него.
Она на цыпочках подошла к кровати, чувствуя, как его тепло окружает ее все сильнее с каждым шагом, до тех пор, пока она не забралась в кровать рядом с ним так тихо, как могла.
Он не пошевелился.
Она прикусила нижнюю губу, когда опустила взгляд на его большую спину, потом на его задницу, половина которой была прикрыта ее красными простынями.
Ее дыхание замедлилось. Сердце, которое не переставало громыхать в ее груди с тех пор, как она убежала из дома Конга, успокоилось. Ее пальцы сами собой скользнули по простыни по направлению к нему, хватаясь за его талию и переворачивая его.
Он пошевелился во сне, но не проснулся, когда она перевернула его на спину, разглядывая его твердую грудь, восемь кубиков пресса и тонкую полоску волос, которая исчезала под простынями.
Она знала, что скрывается под этими простынями.
Настоящий свет в ее жизни.
Она с жадностью стащила простыни вниз по его бедрам, чувствуя, как ее тело мгновенно отреагировало, когда она увидела его член. Даже когда он был неэрегированный, она не могла сомкнуть пальцы вокруг него. Она знала, что несколько жестких поглаживаний рукой, затем пару раз хорошо облизать, и он увеличится в три раза, заставляя любую женщину задуматься, смогут ли они обхватить этого монстра. Подходит ли он для них.
О, он еще как подходит. Он доказал это. Веда облизнула свои губы. Его член не только подходил ей, словно был создан для ее киски, но всегда делал ее жизнь лучше. Более спокойной. Более легкой.
Каким-то чудом ей удалось удержаться от того, чтобы пробраться между его мощных, мускулистых бедер, вобрать головку его неэрегированного члена в рот и сосать до тех пора, пока он не станет твердым. А затем расположить его твердость между ее ног, что заставит ее забыть о том бардаке, который она устроила в своей жизни этой ночью.