Трещина во времени
Шрифт:
– Держи! – громко шепнул Кельвин, и они с Мэг вместе прыгнули вперед, схватили Чарльза Уоллеса за руки и оттащили от края платформы с креслом.
Незнакомец скривился, а его голос прозвучал как-то сдавленно, словно кулачки Чарльза Уоллеса вышибли из него дух.
– Скажи, пожалуйста, почему ты это сделал?
– Потому что ты – это не ты! – отвечал Чарльз Уоллес. – И хотя я пока не знаю, что ты такое, но ты… – он ткнул пальцем в человека в кресле, – не тот, что вроде бы разговаривает с нами! Прости, что я тебя ударил. Я просто не думал, что ты настоящий. Я решил,
– Очень умно, не так ли? – отдалось в мозгу, и у Мэг возникло странное и неприятное чувство, будто она уловила злорадную усмешку.
– Я вовсе не так уж умен, – сказал Чарльз Уоллес, и Мэг снова ощутила, как потеет от страха его ладошка.
– Ну что ж, тогда попробуй угадать, кто я такой, – игриво предложил голос.
– Я и так пытаюсь это сделать! – голос Чарльза Уоллеса звенел от натуги.
– А ты посмотри прямо мне в глаза. Посмотри в них поглубже, и тогда я все тебе расскажу!
Чарльз Уоллес нерешительно оглянулся на Мэг и Кельвина, но буркнул себе под нос:
– Я должен.
С этими словами он устремил взгляд своих чистых голубых глаз на человека в кресле. Мэг не было до него дела: она следила за младшим братом. И моментально заметила, каким рассеянным стал его взгляд. Зрачки делались все уже и уже, как будто он смотрел на яркий свет, пока не уменьшились настолько, что пропали совсем. И теперь его глаза превратились в две бледно-голубые лужицы. Он высвободил руки из ладоней Мэг и Кельвина и на негнущихся ногах потащился к платформе с креслом.
– Нет! – закричала Мэг. – Нет!!!
Но Чарльз Уоллес продолжал медленно шагать вперед, и она понимала, что брат ее не слышит.
– Нет! – упрямо закричала она и ринулась следом.
Девочка не рассчитала и врезалась в малыша что было сил. Он был намного легче и рухнул ничком, жестоко ударившись головой о мраморный пол. Рыдая, она опустилась рядом с ним на колени. Через минуту Чарльз Уоллес, словно придя в себя после потери сознания, покачал головой и сел.
Медленно его зрачки снова расширились до нормального состояния, и даже кровь прилила к побледневшим щекам.
– Мне это не нравится! – теперь голос человека в кресле был направлен только на Мэг, и в нем звучала холодная угроза. – Да будет вам известно, девушка, что если я рассержусь, то от этого не поздоровится вашему отцу! Советовал бы вам быть более покладистой, если вы вообще хотите его увидеть!
Мэг прибегла к тому приему, который обычно срабатывал, когда ей нужно было отвлечь своего классного наставника, мистера Дженкинса, от мыслей о наказании. Она потупилась и заговорила совершенно невпопад жалобным голосом:
– Я стану лучше соображать, если поем. Мы все умираем от голода! Уж если вы все равно собираетесь нас наказать, может, хотя бы покормите сначала?
И снова в ответ на ее слова голос в мозгу взорвался холодным смехом.
– Какая же ты нелепая! Ну что ж, тебе повезло, милочка: ты сумела меня рассмешить,
– Да, – отвечала Мэг.
– Ну еще бы, кому хочется пухнуть от голода! – отвечал незнакомец. – Но как бы ни был неприятен для меня такой метод воздействия, ты же понимаешь, что сама вынудила меня прибегнуть к нему своей дерзостью!
– Да я и сама бы не прикоснулась к вашей протухшей жратве! – Мэг все еще полыхала от ярости – точно, как в кабинете у мистера Дженкинса. – Только отравиться мне не хватало!
– О, безусловно, наша пища, приготовленная из синтетических материалов, не может сравниться с той кашей из бобов, бекона и прочей дряни, которой вы привыкли набивать свои желудки! Но хотя она сама по себе не имеет вкуса, благодаря минимуму приправ вы получаете все ощущения, как от той же жареной индейки.
– Да что бы я сейчас ни съела, меня все равно вывернет! – заверила Мэг.
Чарльз Уоллес, все еще держась за руки Кельвина и Мэг, шагнул вперед и спросил:
– Ладно, что дальше? Вступление слишком затянулось. Не пора ли заняться делом?
– А мы именно этим и занимались, пока твоя сестра не устроила тебе сотрясение мозгов в самом буквальном смысле! Хочешь попробовать снова?
– Нет! – закричала Мэг. – Нет, Чарльз! Прошу тебя! Позволь, это сделаю я! Или Кельвин!
– Но это единственный в мире маленький мальчик, чья нервная система достаточно развита для таких опытов! Если ты попытаешься связаться со мной, твои нервные клетки взорвутся от перегрузки.
– А у Чарльза нет?
– Надеюсь.
– Но все равно не уверены?
– Я никогда ни в чем не уверен.
– Значит, не стоит и пытаться.
– Полагаю, ты должна уважать его право принимать решения самостоятельно.
Но Мэг с привычным упрямством, которое так часто приносило ей новые неприятности, продолжала докапываться до сути:
– Вы хотите сказать, что ни я, ни Кельвин не в состоянии постичь, кто вы такой?
– Вовсе нет! Я этого и не утверждал! Просто вы не постигнете этого таким образом, как я бы хотел – не то чтобы мне вообще этого хотелось. Ага, вот и вы! – откуда-то из тени четверо мужчин в черных смокингах вынесли на свет стол. Он был застелен белой скатертью, как обычно накрывают сервировочные столы для обслуживания номеров в отелях. Из металлической посудины на этом столе поднимался ароматный пар: пахло и правда жареной индейкой.
Мэг снова поразило ощущение какой-то фальши при виде смены обстановки. Да, на этом Камазоце дела явно шли не лучшим образом.
И снова голос в ее мозгу взорвался холодным смехом.
– Конечно, это не настоящий запах! Но разве хуже настоящего?
– А я вообще его не чувствую, – сказал Чарльз Уоллес.
– Знаю, молодой человек, и теперь ты представляешь, чего лишился. Вся наша еда покажется тебе не вкуснее песка. Но я бы предложил тебе пересилить себя. Будет мало проку, если твои решения будет диктовать чувство голода.