Трещины и гвозди

Альто Элин

– Повезло, что не растяжение связок, да, Мартин?

Парень молчаливо кивает, облокотившись на белоснежную стену.

Медсестра порхает по кабинету в поисках эластичного бинта, не переставая говорить:

– Два растяжения за месяц – это перебор, Лайл. Появишься с растяжением еще раз – пойду к твоему тренеру и попрошу, чтобы тебя отстранили от тренировок. Ты себя не бережешь.

Адрия переводит взгляд на Мартина, а тот закатывает глаза и хмурится. В это краткое мгновение, в раздражительности по поводу чужих нотаций, она узнает в нем себя – то же недовольство,

та же отстраненность. Только ему хватает ума не спорить с медсестрой вслух.

Та, наконец отыскав бинт, принимается фиксировать ногу Адрии. Роудс вздрагивает от болезненного прикосновения, но быстро вспоминает, что не должна выдавать свою боль. Поджимая губы, она медленно выдыхает через нос. Глядя в сторону, ловит на себе изучающий взгляд Лайла. Не наглый, оценивающий или плотоядный, как привыкла. Какой-то другой взгляд.

Медсестра резко поднимается, чем заставляет их обоих взглянуть на нее:

– Ну а теперь позвоним твоим родителям.

Адри почти подскакивает на месте, подаваясь вперед:

– Не надо родителям!

– Милая, таков регламент. Если что-то случилось, мы должны сообщить родителям.

Наспех подбирая слова, Роудс беспомощно смотрит на женщину, которая уже направляется к компьютеру.

– Не надо! – вырывается раздраженный вскрик.

Мартин смотрит на нее с интересом.

Он вмешивается спустя пару секунд, когда медсестра, дернув плечами, готовится зачитать лекцию о том, что так положено по протоколу.

– Мисс Льюис, – Лайл отлипает от стены, выступая вперед. – Вы же сами сказали, что ничего страшного?

Приближаясь, он склоняется над женщиной, и Адрия уже не видит его лица, но слышит, как серьезно звучит его голос, а стальные нотки впиваются в слух, задевая нервы:

– Вы ведь не звонили моим предкам, так в чем проблема?

Медсестра поджимает губы:

– Лайл, это другое. Твой отец – уважаемый человек, и мы знаем, что не стоит беспокоить его зря. Это же тренировка.

– Это тоже тренировка. – Мартин кивает в сторону Роудс, на долю секунды встречаясь с ней взглядом.

Адрия молчит, хмуро вникая в происходящее.

– Мартин, – женщина качает головой и берется за компьютерную мышку. – Так не положено. Родители юной леди должны забрать ее. Не ковылять же ей домой одной!

– Отец все равно не приедет, он в другом штате, – огрызается Адрия, порядком раздражаясь от происходящего. Разве не хватило ей сегодня унижений? Теперь еще нужно доказывать чересчур заботливой улыбчивой женщине, что она не хочет видеть своего отца. Понижая голос, она бурчит себе под нос: – Он бы не приехал в любом случае.

– Милая, но кто тебя довезет?

Адрия знает, что произойдет дальше. Все случится, как в дурацких фильмах по телевизору, – Мартин Лайл предложит свою помощь, и в этой тупой неловкой ситуации Роудс почувствует себя еще более тупо и неловко.

Она видит, как Лайл раскрывает рот, но опережает его, обрывая на первом звуке:

– Мартин. Мартин отвезет. Правда? – Адрия щурится, препарируя парня требовательным взглядом.

Лайл на пару мгновений теряется, но потом хмыкает, согласно качнув головой.

–

Отвезу.

Медсестра меряет их обоих взглядом и, глубоко вдохнув, отрывает руку от компьютерной мышки.

– Хорошо, только вы оба – без глупостей. На больную ногу не наступать, отлежаться несколько дней и вставать по самочувствию. Все понятно, милая?

Адрия быстро кивает, собираясь как можно скорее покинуть этот кабинет.

Мартин вновь подхватывает ее под бок, хмурясь и заглядывая в глаза. Они шепчутся на выходе из кабинета:

– Я?

– Это ты виноват.

– Ты сама рухнула на землю, а я почти победил.

– Какого черта, я была впереди! И вообще… – Адрия осекается, мотнув светлыми волосами, собранными в тугой хвост. – Разве не ты полез играть в героя-спасителя?

Мартин удовлетворенно усмехается, раскрывая дверь в вечерние сумерки:

– Я собирался предложить такси, Роудс.

Адрии кажется, что предательский румянец преследует ее всю дорогу от медпункта до машины Лайла, от стоянки школы до пригорода, где во тьме среди полей скрывается ее фамильное ранчо.

Лучше бы она действительно вызвала такси, если бы только были деньги. Не пришлось бы неловко мяться на заднем сиденье с вытянутой ногой и затравленно осматриваться по сторонам, думая, как она докатилась до такой жизни, – ехать в машине Мартина Лайла и делать вид, что так и запланировано. А еще куда унизительнее другое – вдруг подумать о том, что Мартин «твой отец – уважаемый человек» Лайл увидит, где она живет, и будет потом распускать о ранчо еще больше сплетен, пока сюда не начнут ходить целые экскурсии старшеклассников, желающих поскалить зубы и придумать новые поводы для шуток. Про неказистое деревянное здание, в котором Адам Роудс, уголовник и без пяти минут рецидивист, учит Адрию жить по понятиям. Или про пару покосившихся амбаров с выцветшей крышей и захороненным внутри достоинством Роудсов.

Резко наклоняясь вперед, Адрия заставляет парня вздрогнуть от неожиданности.

– Останови здесь, – говорит она тоном, который не терпит споров.

Но Мартин Лайл любит поспорить:

– Ты серьезно? Здесь чертово поле.

– Ага, – невозмутимо отвечает Адрия. – Дальше я дойду.

– Ты чокнутая, Роудс. – Мартин совершенно не воспринимает ее слова всерьез. – Это бред.

Оборачиваясь, он хмурится.

Адрия с вызовом глядит на него из полутьмы салона.

– Лайл, останови чертову тачку. Какое тебе дело?

– Такое, что мисс Льюис настучит на меня, если узнает, что я бросил тебя посреди поля.

– То тренер, то мисс Льюис, почему тебе все угрожают?

Мартин огрызается, меняя тональность:

– Роудс, я не выпущу тебя из тачки, пока не скажешь, где твой дом.

Адрия закатывает глаза. Напроситься на эту поездку оказалось проще, чем ее закончить. Наспех сочиняя ложь, она злобно произносит:

– Меня заберет тетя, она уже едет. Так что останови тачку и высади меня здесь.

Мартин смакует эту мысль несколько секунд, но, сверкнув в отражении зеркала хмурым взглядом, качает головой: