Трэшачок. Сборник рассказов
Шрифт:
Он схватил девочку за ноги и дернул на себя.
Эля завизжала и начала пинаться ногами. Худой снова ударил ее по лицу. На этот раз сломал ей нос. Кровь брызнула на футболку с Микки Маусом.
Проводница в своем купе грохнулась на грязный пол и даже не проснулась. Она храпела и пердела во сне. Девчачий крик разносился по вагону.
Около туалета открылась дверь купе, и оттуда выглянул парень.
Шестнадцатилетний Мартин возвращался домой после концерта группы «Флейта Антихриста».
Он зашагал по вагону и остановился у купе, откуда доносился плач
– Помогите!
– Заткнись, шлюха! – Звук удара. – Замолчи!
Мартин потянул дверь, но та оказалась заперта. Он постучал.
– Откройте. Иначе я вызову полицию.
Худой выпрямился над Элей и ударился головой о верхнюю полку. Он все пытался стянуть спортивные штаны с девочки, но та сопротивлялась. Под глазом Эли наливался синяк. Нос был свернут набок. Одно ухо опухло, как свежий оладушек.
– Черт, сука. Кого там еще принесло? – выругался Худой. – Отвали, пацан, я тут со своей дочерью разбираюсь. Это наше дело.
– Помогите! – закричала Эля, и Худой зажал ей рот рукой. Он обхватил ее голову, чтобы она не дергалась. Эля начала задыхаться. Она била Худого руками и ногами.
– У нас все в порядке, – сказал Худой.
Мартин прислушался. За стуком колес он не мог различить, что происходит в купе.
– Я зову полицию! – сказал он, и в этот момент в купе раздался мужской крик.
– Сука!
Сначала Эля укусила его, а затем изловчилась и ударила по набухшим от спермы яйцам. Одно из них лопнуло.
Худой на секунду ослабил хватку. Эля в этот момент смогла протянуть руку и схватить со стола нож. Она воткнула его в ногу насильнику, и тот заорал еще громче.
Мерзкие объятия разжались, и Эля одним махом допрыгала до двери, даже не подтянув спущенные штаны. Она начала поворачивать замок, но он не поддавался.
Она плакала и молилась Богу, она проклинала этого ужасного человека и обещала, что никогда больше не будет прогуливать уроки и называть Настю Абрамову дурочкой за ее спиной. Хотя Настя, конечно же, заслуживает и более страшного слова.
Худой, пошатываясь, поднялся с койки и потянулся к Эле.
– Ты, сука, нарвалась.
Эля сообразила, что поворачивает защелку в другую сторону. Она тут же исправила свою ошибку и открыла дверь.
Мартину предстала страшная картина. Из купе выскочила взлохмаченная девочка. Лицо опухло и покрылось синяками, из носа текла кровь. Эля подтянула штаны и бросилась по коридору в конец вагона. Она бежала и ревела. Потом споткнулась и растянулась на полу.
На койке в купе сидел мужик со спущенными штанами. В его грязно-желтых трусах торчал кол, а в ноге – нож. Худой яростно кричал, как забытый на плите чайник.
Мартин не растерялся. Он прыгнул вперед и наступил ногой на хрен мужика, будто давил гнилой апельсин.
Худой взвыл от боли. Он кричал так громко, что перекричал вой всех волков в тайге.
А Мартин ударил еще раз. И еще.
И еще.
– Вот тебе, мудило! – закричал Мартин. – Этот орган тебе больше не понадобится.
Худой рухнул на пол. Кровь из бедра
Мартин сжал кулаки от злости. Он выглянул в коридор. Эля поднималась с пола. Ее качало из стороны в сторону.
«Может, сотрясение?» – подумал Мартин.
– Ты в порядке? – крикнул он.
Но он и так видел, что она была не в порядке. Мартин мысленно наслал все болезни от чесотки и поноса до уремии и альвеолярной мягкотканой саркомы на этого проклятого насильника.
– Я не дам тебя в обиду, – сказал Мартин, – можешь позвать проводника? А я пока постерегу эту гниду.
Эля кивнула, продолжая содрогаться от стонов. В ее душе пылал пожар. Она на трясущихся ногах направилась в первое купе.
– Что же ты за тварь такая!
– А ты что… герой выискался, – стонал Худой, – знаю я вас. Выпендрился перед сукой, и сам ее потом трахнешь. Спаситель херов.
Мартин подумал, что пока нет полиции или свидетелей, он может наказать этого мудилу, и пнул торчавший из ноги нож. Тот вошел еще глубже, и Худой снова заорал. Насильник выкрикивал ругательства, не щадя голосовых связок.
Мама Мартина дала ему это имя не в честь Рикки Мартина, а в честь любимого напитка. В свои 16 лет Мартин насмотрелся на таких ублюдков, как Худой. Грязные вонючие алкаши, которые приходили к нему в дом и лапали его мать за зад. Парень часто спал на полу на кухне, потому что в однокомнатной квартире диван доставался только взрослым, которые полночи заучивали междометия.
Мартин любил свою мать. Она была хорошая. Если не пила. Когда к ней приходили друзья-алкоголики и спаивали ее, то она превращалась в тупоголовую свинью. Начинала хрюкать, выражаться, как вахтовики, и трахаться со всеми подряд. Мартин ненавидел алкоголь. Он ненавидел мартини. Ненавидел свое имя.
Но больше всего он ненавидел таких баранов, которые напивались и распускали свои грязные руки.
Парень плюнул на Худого, затем пнул в лицо. Нос мужика хрустнул. Но из-за боли в паху тот не заметил, что ему только что сломали нос.
– Подонок! Мудак! – сказал Мартин.
Он выглянул в коридор.
– Что там? – спросил он.
Она высунулась из купе проводника. Загримированное для фильмов ужасов лицо (синяки, глаза на мокром месте) сообщило:
– Она спит. Она пьяная.
Эля тяжело дышала и всхлипывала. Но больше не ревела.
Поезд стал замедлять ход.
Мартин посмотрел на наручные часы, которые он выиграл у одного из собутыльников матери в карты. Он знал эту остановку. Тут никто никогда не выходил, и проводники не открывали двери. Ближайший населенный пункт был в двадцати километрах. И место это северные народы называли не иначе как проклятым болотом, а иногда и мертвыми топями. Каждый год тут исчезали люди. Не было ни одного лета, чтобы в проклятых болотах не пропал охотник или ягодник. Среди коренных жителей Севера ходила легенда, что здесь бродит злой дух и забирает с собой в мир мертвых заблудших путников.