Третье нашествие марсиан
Шрифт:
– Может, это освежит вашу память?
– медленно сказал я и выложил на стол даже в сумраке кабинета сияющий энап.
Лошаков странно хрюкнул, потянулся рукой к груди, я даже встревожился, не сердечный ли приступ у человека, но директор уже справился с нервами.
– Вот поганец!
– сказал он.
Это он о сыне, конечно же. Сразу допер, откуда у меня марсианская штучка могла объявиться. Я еще раз убедился, что в начальники чего бы то ни было просто так не попадают - требуется способность к быстрому анализу и хорошая реакция на внешние раздражители. И еще умение вычленять главное
– Ну, допустим, - собрав себя в кулак, заговорил Лошаков.
– Допустим, я заходил в баню и увидел… гм… все царящее там безобразие. Но кто вам сказал, что я причастен к сокрытию преступления? Согласен, наш электрик по умыслу или от глупости … э-э-э… поджарил марсиан. Я-то здесь при чем?
– Ключик, ключик, Геннадий Федорович, - напомнил я.
– После того, как трупы вывезли, кто-то должен был закрыть дверь на ключ. И сдается мне, что это была не уборщица. Там, по вашему собственному признанию, были вы. А после того, как вы закончили, скажем так, уборку, то по хозяйственной и очень полезной в иных случаях привычке заперли дверь. Кто вам помогал? Один вы бы не справились. Вам помогал электрик Васильев?
Ступаков покусал нижнюю губу, обдумывая линию дальнейшего поведения.
– Дождешься от него!
– с раздражением и досадой бухнул он.
– Ведь даже ничего не сказал, сволота этакая! На рыбалку умотал, от греха подальше. Это я сам заглянул. Инициативу, идиот, проявил. Я ведь за хозяйство отвечаю. Увидел, что там делается, и мне плохо стало. Думаю, пропали мы. И о марсианах подумал, и о городе… Все правильно! Мне бы всё так и оставить, а я, дурак, решил, что лучше будет, если они просто исчезнут. Просто исчезнут, понимаете?
– И что же вы сделали?
– продолжал нажимать я. Наступал момент истины, все должно было объясниться именно сейчас. Клиент созрел для признания, и додавить его нужно было именно в этот момент, пока он не пришел в себя.
– Что я сделал?
– Лошаков откинулся на спинку стула.
– Воды у вас нет? Только не простой, - остановил он майора.
– Я всегда пью минеральную.
Сделав несколько глотков из принесенного Ступаковым стакана, он уже значительно легче продолжил:
– А что я мог еще сделать? Побежал к свату, ты его, Ваня, знаешь, Семену Барыкину, его сын на моей дочери женат. Побежал я к нему, а к кому же еще, у него "Витязь" с кузовом, крытым тентом. Рассказал ему все, помянули мы наших гостей, марсианские пески им будут пухом… Ах, Венька, вечно он лазит, где не надо! И мне, дураку, выкинуть бы эту дрянь! Чего, спрашивается, пожадничал? Да что теперь, - он безнадежно махнул рукой.
– Вечером мы потихонечку подъехали к бане, я каждого заранее в мешок полиэтиленовый упаковал, покидали мы всех в кузов и вывезли…
– Место захоронения показать можешь?
– снова вступил в разговор майор.
Лицо директора банно-прачечного комбината исказила странная усмешка.
– Ну, чего молчишь?
– прикрикнул Ступаков.
– Я же все равно сейчас Барыкина дерну. Он тебя покрывать не станет, все выложит.
Видимо, майор Ступаков родственника директора бани знал хорошо, Лошаков печально вздохнул и тихо подтвердил:
– Этот выложит. Этот все
– Так где вы их закопали?
– майор явно брал реванш за вчерашний день, когда он ничего не добился от электрика.
– В карьере на Зырянке?
– Да нет никакой могилы, - Лошаков на глазах худел, словно воздушный шарик иголкой проткнули.
– У Семена ферма в Кутузове, он свиней выращивает. Им и скормили. Свиньи даже в весе резко прибавили…
– Всех?
– вырвалось у меня.
Директор банно-прачечного комбината поерзал на стуле, потом безнадежно махнул рукой:
– Все равно Семена допрашивать будете. А у него вода в заднице не удержится. Кусочек сами попробовали. Уж больно съедобно пахло - чистый деликатес!
Мы со Ступаковым остолбенели, медленно переваривая сказанное.
– И… на что это похоже?
– прервал наступившую тишину майор.
– На крабов, - уже покорный судьбе Геннадий Федорович Лошаков вздохнул.
– И чем-то белый гриб напоминает.
– Так вы его под водочку?
– насмешливо и нервно поинтересовался майор.
– Под "Марсианскую горькую"?
– Я такой гадостью душу не травлю, - с достоинством возразил Лошаков.
– Под пиво "Толстяк" употребили.
Казалось, что, признавшись во всем, директор обрел свою прежнюю вальяжность.
– Дорабатывай, - сказал я майору, чувствуя спазм в желудке, и вышел в коридор. Сотрудники милиции, идущие по коридору, поглядывали на меня с пугливым любопытством. Так всегда смотрят на проверяющих, никто ведь не знает, чего от них можно ожидать. Отойдя к окну, я по сотовой связи набрал номер генерала. Мой телефон показал, что связь осуществляется в режиме скремлера. При таком режиме для любого постороннего слушателя, включая операторов связи, наш с генералом разговор превращался в набор шипящих и булькающих звуков, понимали друг друга лишь я с моим собеседником. Я даже удивился, подобный режим Лютоплатов использовал не часто. Коротко я доложил результаты своей работы. И удивился, когда Лютоплатов явственно хихикнул:
– Значит, под "Толстяка"?
– Исключительно для пробы, - доложил я.
– Основное - свиньям.
– Не передохли?
– поинтересовался генерал.
– Говорит, наоборот, даже в весе прибавили, - грустно сообщил я.
Радоваться, честно говоря, нечему было. Признания людей у меня, считай, имелись, с вещественными доказательствами хоть и не густо было, но что-то использовать я мог. Не было самих марсиан, а без этого все произошедшее марсианам могло показаться беспардонным враньем. Но что поделать, все обстояло именно так.
– Обеспечь секретность, - приказал генерал.
– Материалы дела передашь следователю здесь. Подозреваемых сегодня же отправишь в область, в наш изолятор. Вещественные доказательства еще раз просмотри. Протокол осмотра свинофермы обязательно сделай, обеспечь осмотр животных приличным ветеринаром, после чего пусть немедленно всех их режут к чертовой матери!
Крестьянин, живший в глубине моей души по линии деда, попробовал сопротивляться.
– К чему такая спешка, товарищ генерал? Не сезон ведь еще! Осенью и порежут!