Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством
Шрифт:
Вот ситуация, когда почти все возможно — и все возможности политически фиктивны. А нам теперь видится, если что-либо не произошло, тут замешан обдуманный саботаж или тайный заговор. Мы не умеем распознать той властной путаницы. Нам кажется, будто все было ясно и предопределено наперед.
Нарождается странная предопределенность, когда реально действовать могут только люди с крайних полюсов. Но именно с крайних позиций ничего прочного нельзя сделать. Одновременно являются слабые лидеры, как Милюков, ставший во главе кадетской партии, зная, что это не его путь.
82. Почему Столыпин потерпел фиаско?
— Сейчас модно к месту и без места вспоминать Петра Аркадьевича Столыпина. Он у нас и в великомучениках, и в наставниках. Я не против. Но когда сегодня цитируют его слова, обычно бессмысленно, я бы советовал лучше задуматься над его поражением. Почему Столыпин потерпел в России фиаско?
Для меня поражение Столыпина отчасти сопоставимо с поражением нэповского Ленина. В конце концов, мы извлекаем уроки или мы их не извлекаем? Нам безразличен опыт русских людей, потерпевших поражение? Или мы настолько себя обеспечили, застраховали от будущей капитальной неудачи, что опыт поражений для нас уже бесполезен?
От демократов сегодня уходят не только люди, но и проблемы.
83. Столыпин как интеллектуальный оппонент ленинской концепции партии
— О столыпинщине и я писал в свое время весьма поверхностно. Потом понял, что Столыпин — это серьезно даже с точки зрения самого Ленина. Чем для Ленина был весьма умный Витте? Ничто, персона самодержавной политики. А Столыпин был его серьезный проблемный оппонент. Он мог переиграть, отняв у революции шанс. Оценка Ленина, что «Столыпин прогрессивней либералов», означала его признание сомасштабности Столыпина себе и своей концепции революции. Столыпин вышел на интеллектуальное поприще, которое ленинизм пытался отвоевать для мировой революции. Это было очень, очень серьезно.
84. Была ли столыпинская альтернатива осуществима?
— Ленин вовсе не исключал наперед успеха Столыпина. Он полагал, что экономически реформа Столыпина прогрессивнее кадетских аграрных проектов.
Позиция Ленина определялась двумя моментами теоретического порядка: во-первых, Столыпинская реформа означает такой рывок вперед, при котором уже бесполезно повторять старые лозунги. С этой точки зрения левые большевики с Богдановым стали для Ленина опасны, рискующими превращением социал-демократии в радикальную секту, оттесняемую на политическую обочину.
С другой стороны, и государственный строй империи катастрофически отставал от начатого Столыпиным. Столыпинская версия «модернизации по-прусски», делая сильные шаг по германскому пути в экономике, не могла их политически дополнить по-прусски. Решающее слово остается за царем, его окружением и консерваторами двора. Это заставляло Ленина отклонять «ликвидаторские» умонастроения партийцев, считавших,
Надо заметить, что мировая война 1914 года станет и конкурсом моделей модернизации. Крах потерпели страны, которые далеко продвинулись по «прусскому пути», как Германия и Австро-Венгрия, либо только вступали на него, как Россия. Революция случилась только в странах прусской модели развития. Столыпин действовал смело, но внедрял в России неустойчивую модель. Его реформа стала последним шансом старой России, и она же дала новый шанс русской революции. Столыпин в конце концов сработал на Ленина.
Конечно, тут не было запрограммированной неудачи. У Ленина есть маленькая заметка, где он тонко замечает: равнодействующая пока неясна. В соотношении двух шансов — последнего шанса империи и шанса революции в империи — не было гарантированного результата. Активность малых групп приобретала большое значение — вплоть до роли отдельных людей. Разве убийство Столыпина — маловажный факт в группе фактов? Это существенно так же, как соотношение сил в революционном лагере, включая фигуру Ленина.
Важно и кто был против. С. Ю. Витте в это время был против Столыпина. Консервативные круги в Государственном совете были против, а Витте был лидером консервативного крыла Госсовета. Помимо личных амбиций играла роль и догадка, что столыпинская ломка не отдалит, а приблизит революцию. Умный Витте вполне мог так думать. И по замыслу, и по логике Столыпинская реформа рассчитана была на ограниченное во времени преобразование тотального масштаба. Решалась проблема, не решенная за четыре века исторического существования России! Но каким же путем решалась?
Скажем, из общины за годы реформы вывели полтора миллиона семей крестьян: это много или мало? Конечно, для нескольких лет это много. А то, что две трети семей остались в общине, много или мало? Весомы и полтора миллиона вышедших из общины, и не менее весомы две трети оставшихся, которые этому сопротивляются. Сами не вышли и противятся всем, кто хочет выйти.
Сопротивление крестьян фокусируется на землеотводе. Какого сорта земли и куда уводят? Пока есть община, она сама перераспределяет земли. Вот тебе в одном месте кусочек хорошей земли, в другом — кусочек похуже, в третьем месте совсем плохой, дальноземелье прибавляется.
Но выход из общины — это увод земель из нее. Даже при частичном выходе ты уводишь с собой землю, а увод земель деформирует всю общинную структуру. Тем более что реформа осуществлялась привычными административными ухватками. Крестьяне сопротивлялись не абстрактной концепции реформы — они противились уводу земель и нажиму, который оказывали на них власти. Резкие случаи протеста, вызвавшие подавление военной силой и расстрелы, связаны были с тем, что из общины не давали выйти желающим. Вот где было столкновение и конфликт. Я не говорю уже о грубых случаях: общины, где давно не было передела, одним законом прямо перевели под раздел — простым административным порядком.