Третий флот
Шрифт:
— Нельзя переводить Священное Писание! Оно может быть только на латыни!
— Не понимаю, — озадачился шаман. — Это ведь слово Божье. Так? Истина. Так? Ее должно узнать как можно больше людей! Чтобы души спасти! Так?
Николо де Конти с сомнением кивал.
— Значит, эту книгу надо переводить! На все языки мира! Чтобы люди прочитали и спасли свои души. А многие ли знают эту… латынь! Ты знаешь?
— Немного… — после неловкой паузы ответил купец.
— Видишь! У тебя на руках сокровище, а ты не можешь
— Неправда! Я истинный христианин!
— Ты делаешь и говоришь, что тебе велено. Но есть ли истина в самой душе твоей? Постиг ли ты ее сам, через слово твоего Бога?
Токеток снова принялся вещать. Гванук хорошо знал этот талант своего приятеля. Сколько племен он заставлял отворачиваться от собственных божков одними своими словами! Этот западный дикарь тоже не устоит.
— Надо! Очень надо ее переводить! — подытожил Токеток торжественно. — В этом есть высшее благо для людей!
— Ересь, — буркнул себе под нос купец, но громко возмущаться не рискнул.
— Ты дашь нам книгу на время беременности твоей жены, Николо де Конти, — тоном, не терпящим пререкания, заявил генерал. — Я буду только читать ее Токетоку, а потом — верну тебе.
Повернувшись к шаману, Ли Чжонму неприметно подмигнул ему и шепнул по-чосонски:
— Мы переведем ее.
Они разговаривали долго. Николо де Конти и впрямь видел много удивительного в самых дальних краях. Правда, он почти ничего не говорил о своей Венеции, отговариваясь тем, что очень много лет не бывал дома.
Расставались они уже в теплых чувствах. Николо обещал на следующий день приехать в Цитадель вместе с женой. И передать Библию под честное слово. И, уже почти прощаясь с гостем, Ли Чжонму вдруг спохватился.
— Подожди, Николо… Я поначалу так хотел это узнать, да не вышло… А потом уже и неважно стало. Или… Скажи мне, какой сейчас год? По вашему, христианскому летоисчислению.
— 1426-й… — растерянно ответил де Конти. — Сентябрь. Или октябрь — признаться, в этих краях я немного сбился со счета.
— Вот оно что… — глаза Ли Чжонму затуманились, он смотрел куда-то сквозь путешественника. — Ну, ступай. И приводи свою жену.
В последующие дни генерал Ли буквально заперся с Токетоком — они изучали священную книгу далеких христиан. Только от нешамана Гванук и узнавал новости о своем командире. Формозец рассказал, как поразился объемам… Библии. Это оказалась книга с гигантским количеством страниц. И тогда они с генералом решили перевести ту часть, что повествует о жизни младшего бога христиан — о Христе.
— Представляешь, в Библии четыре Евангелия! — увлеченно пересказывал Токиток полковнику свои открытия. — Четыре книги, четыре разных автора, и все рассказывают одну и ту же историю. И каждый немного по-своему…
Они теперь встречались нечасто. И всегда разговор переходил на этого Иисуса
— Представляешь, О, он ведь всё знал! С самого начала знал, какой страшный конец его ждет. Не просто смерть, а мучения и пытки. И то, что ученики от него отрекутся. Всё знал. Но делал, что должно. Никого не попрекнул. Ничего не попытался поменять…
Гванук не очень понял, что так взволновало Токетока. Однако, тот практически рыдал.
…Приближалась зима с ее суровыми бурями и затяжными дождями. Наверное, это и впрямь лучшее время, чтобы сидеть в сухом доме, читать книги и обсуждать их. Гванук, конечно, предпочитал иные развлечения (и всегда готовая к «бою» Белка находилась под рукой), но уважал и чужие вкусы. Однако, очень скоро по Цитадели (а после — и по всему Сингапуру) пошли сплетни о том, что сиятельный заскучал. Затосковал прямо.
— Я вам говорю! — увлеченно говорил Чахун на встрече полковников, которые стали проходить без генерала. — Мир его убивает. Мир! Наш Ли Чжонму создан для проблем и трудностей! Ему, чем хуже — тем лучше. Вспомните Тиндэй, самое начало. Вот!.. А покой его убивает.
Чахун всегда был склонен к излишней мистике, но, кажется, он оказался прав. Ли Чжонму вдруг затребовал к себе местных ученых мужей, начал копаться в истории. Шуршал картами, да не местными! Вздыхал. Потом вдруг явился на верфь, потребовал остановить постройку новой партии «черепах».
— Фрегаты будем строить!
«Опять эти странные суда? Зачем?» — недоумевал Гванук (и не он один). Разве что только чудак Ри Чинъён радовался… Сумасшедшие спелись!
Да простят его предки за такие мысли о господине, но тот своими выходками лишь убеждал О в правоте своих мыслей. Ли Чжонму объявил о великом сборе всего союза Пролива. В Сингапуре устроили пышные торжества, Даичи Ивату заставили сорить деньгами направо и налево. А на большом пиру с участием всех самых знатных людей окрестных княжеств и султанатов, генерал вдруг выступил с речью, в которой объявил, что наступило время восстановления справедливости. Оказывается, давным-давно, в этих краях существовало царство Шривиджая. И вот на него четыре века назад напала империя Чола из Индии.
— Это был подлый удар! — выкрикивал Ли Чжонму. — От народов, которым мы доверяли! Шривиджая так и не смогла от него оправиться, после чего с ним расправились раджи Явы. Я считаю, нужно вернуть должок нашим недругам!
И он объявил священный поход против Индии!
Гванук ушам своим не верил. Четыре века назад! О тех событиях помнит хорошо если десяток ученых старцев. И самой этой империи Чола давно уже нет. Кому мстить? Но генерал долго говорил о долге и о славе, призывая союзников объединиться.