Третий флот
Шрифт:
…Кажется, старый Чахун был прав.
Конечно, оторопели все. И никто не спешил записываться в полки Великого Войска Пролива, рисковать ради какой-то авантюры. Генерал решил даже платить соседям за участие в будущей войне. Как наемникам. Он не желал слушать вопли несчастного Иваты, но тут уже возмутились почти все полковники Армии Старого Владыки.
Кто знает, до чего бы дошло, если бы очередным паскудным дождливым зимним днем в Скалистой гавани не затрезвонили колокола, а вестник, примчавшийся в Цитадель, не выкрикнул:
— Золотой
Глава 25
Получается, Раджа Тенга добрался до Китая.
Наполеон в сердцах выругался.
В Малакке бывшего правителя так и не нашли. Нагари Сембитлан, несмотря на любые посулы и обещания, его также не выдали (говорили, что нет его у них). В Проливе постоянно крейсировали пираты и Ударная Эскадра, останавливали все подозрительные корабли. Но Раджи Тенги и след простыл. Была надежда, что проклятый вечный враг где-нибудь сдох…
Но в империю Мин ведет много дорог. Или это не сам Тенга, а кто-то другой пожаловался на Сингапур. И вот империя идет защищать союзную Малакку.
Судя по сообщению вестников, счет шел уже на часы — Золотой флот Чжэн Хэ двигался со стороны Палембанга. Минцы выбрали не привычную дорогу вдоль континента, а шли «островным путем» (тем самым, которым и сам Наполеон оказался здесь, в Нусантаре). Наверное, именно поэтому о приходе карательной экспедиции никто не сообщал.
«Ну, почему сейчас?! — генерал воздел глаза к небесам. — Зима ведь, ветра встречные дуют, трудно, долго. Они же несколько месяцев сюда, наверное, шли…».
Да, что уже возмущаться… Действовать надо.
— Гонцов во все форты: выдвигаться в Цитадель. В каждом форте оставить по две роты, но, чтобы эти гарнизоны в любой момент могли отступить. Пушки вывозить сюда. Все. Белому Кую: пусть выводит корабли в море. До единого! И ждет меня.
На море Ударная Эскадра почти бессильна. Гонец толком не сказал, сколько кораблей у Чжэн Хэ, но выходило, что явно больше, чем было в прошлый раз. Так что вступать в бой Белый Куй не будет (да и пушки почти все сейчас на острове). Но корабли надо вывести из Скалистой гавани. Чтобы спасти. Увести на запад, может быть, найти союзников (хотя, Наполеон сильно сомневался, что хоть кто-нибудь решится выступить против Китая).
На море у них шансов нет, но вот на суше! Ничего особенного про китайскую пехоту Наполеон не слышал. Так что он сдаст гавань без боя. Форты — по ситуации. Если враг распылит силы на все крепости — то пусть роты сражаются. В противном случае — прорываются в Цитадель. И вот тут минский десант будет уничтожен!
«Возникнет патовая ситуация: суша — моя, а море — за Чжэн Хэ, — рассуждал генерал. — Что делать дальше? Подскажет ситуация. Но, если грозные баочуани
Ладно! Осада еще не началась. Значит, есть много вариантов. Возможно… Возможно, даже бескровный! Оставив офицеров готовить Сингапур к обороне, Наполеон поскакал на юг. И вытребовал себе недофрегат — единственное судно, с которого пушки не снимали.
Ри Чинъён без суеты вывел своего любимца в открытое — и весьма неспокойное! — море. От берега до берега — по всему Проливу ни одного суденышка. О приближении Золотого флота слышали уже все, так что даже рыбаки укрылись в лабиринте островков. Недофрегат встал примерно в 20 ли к юго-востоку от Скалистой гавани — и пошли часы тягостного ожидания.
Уже близился вечер, когда из серости сумерек и пелены дождя начали выступать еле приметные силуэты кораблей, распустивших свои ребристые паруса.
«Господи, какие же они огромные! — Наполеон едва сдержался от того, чтобы перекреститься. Баочуани по-прежнему поражали его воображение и подавляли волю. — Вот на этих-то судах можно отправиться куда угодно…».
Одинокий недофрегат, ставший вдруг таким маленьким и хрупким, разразился многоголосьем рева труб и грохота барабанов.
Переговоры!
Многочисленные корабли самых разных размеров приближались, обретали всё более реальные очертания, обступали странное в этих морях суденышко… Фитили дрожали в руках устрашённых Псов, но канониры не собирались сдаваться без боя. Однако… Золотой флот не атаковал.
— Я хочу говорить с Чжэн Хэ! — кричал Наполеон с борта, презрев опасность помереть от шальной стрелы. — Но на моем корабле!
Разумеется, идти на «Драгоценность» означало однозначный плен и конец всему. На фрегате можно будет поговорить. Но рискнет ли Чжэн Хэ?
…– Я предупреждал тебя: не трогать Малакку, — устало пробасил адмирал Золотого Флота.
Чжэн Хэ согласился взойти на борт флагмана Ударной Эскадры только с полусотней мечников. Наполеон согласился — пятьдесят даже самых невероятных бойцов фрегат не захватят. А брать в плен адмирала он тоже не планировал.
Евнух пришел на переговоры с лицом, полным скепсиса. Но и злобы, агрессии в нем Наполеон тоже не заметил. Человек просто пришел сделать свою работу.
Уничтожить Сингапур.
— Мы и не собирались ее трогать. Знал бы ты, сколько и чего мне пришлось от них терпеть… Впрочем, я не для оправдания сюда пришел. Нет смысла в тысяче объяснений, если решение уже принято.
Наполеон предложил Чжэн Хэ кресло и сам сел напротив.
— Эта война не станет для тебя легкой, адмирал. Я надеюсь, готовясь к ней, ты изучил врага. И ты знаешь, насколько мы сильны. Хотя бы, примерно. Ты никогда еще не встречался с настолько сильным противником. Возможности нашего оружия ты уже видел. Теперь его у нас намного больше. Наверное, ты даже сможешь победить. Но поверь, от твоей армии и от твоего Золотого флота мало что останется.