Третий фронт
Шрифт:
Док
Т-35 развернувшись на мосту бил по немецкой колонне на польском берегу, с нашего берега ему вторили КВ.
Как только мост был заминирован, Т-35-й перешёл на наш берег и мост был взорван. Вовремя. На противоположном берегу показались немецкие танки.
Ну, эти нам не страшны, а вот те, кого они сюда уже вызвали — эти могут нам помешать, это да. Поэтому мы разделились. Грузовики я повёл к лагерю короткой дорогой — через болота. Олег с более тяжёлой техникой пошёл обходной дорогой, а Саня остался в прикрытии. Но перед разделением к моей Т-34-ке подошёл Олег.
— Тезка,
Вот же счастливчик. И где он Гейдриха выцепил?
— Ух ты! Спасибо конечно. А где ж он сам-то?
— А ему — без надобности. Отлетался.
Ну, отлетался — так отлетался. Тем более фуражка лишней не будет — погодка-то к дождю.
Погода действительно ухудшалась. Ну и то хорошо — без немецкой авиаразведки у Олега шансов больше уйти. Со мной через болота ушли Т-34, БТ и сборная солянка из группы Олега — 251-й с радиостанцией, LWS, Т-3, Т-4, 7ТР, итальянцы L3 и L6 и 15 грузовиков с гражданскими. Из-за ливня, хлынувшего вскоре после нашего ухода, в лес шли медленно, и дорога заняла более 12 часов. Подвели грузовики — часто застревали, буксовали, приходилось выдёргивать их танками. Так что к приходу в лагерь все уже валились с ног от усталости.
Но отдохнуть мне не дали. Посыльный доложил, что генерал ждёт меня в штабе. Ну, доложить о бое всё равно нужно. Значит — в штаб.
Олег
После моста мы разделились. Основная масса людей и техники пошла с Доком, через болото по проложенным гатям. Саня с небольшой группой ушел уводить погоню, а я с обоими КВ, Т-35, Дизелем с 88 мм на прицепе, сосватанным Блитцем и Т-1 двинулся в лагерь в обход болота. Большую часть пути мы прошли незамеченными. Но, когда до поворота к лагерю (в этот момент мы шли как бы от него) осталось пройти метров 800 и колона стянулась в кучку, на нас вынесло Lt-35, за которым шел грузовик с пехотой и 221 с рацией. Стрельба началась практически сразу с обеих сторон. К счастью на нашей стороне было преимущество в броне и калибрах орудий. Однако Т-1 не повезло и ему опять своротило башню набок. И хотя он не потерял способности к движению, в бою уже был бесполезен. Почти сразу за ним и «элтешка» получила в лоб 45мм снаряд с Т-35 и замерла. КВ ударили по грузовику и 221-ому. Грузовик перевернуло, а от 221 осталась груда железа и разлетевшиеся в разные стороны колеса. Еще через 5 минут добили и высыпавшую из грузовика немецкую пехоту.
Пока наши бойцы собирали оружие мы прицепили к КВ и подбитого чеха. На запчасти или как дот пригодится. Погибших в этом бою у нас не оказалось, хотя стрелок в Т-1 пострадал очень серьезно — ему оторвало руку до локтя и до того как ему ее перетянули, он потерял много крови. Кроме него было еще 5 раненых. Один из которых, им оказался Ян, пострадал слегка и смешно — отрикошетившая от брони пуля попала ему в зад. И теперь героический поляк, лежал в кузове грузовика держась за пострадавшую часть тела, а пехота сквозь смех советовала растерявшемуся санитару как именно надо это ранение бинтовать.
Хотя 221 и передал что встретился с нами, но учитывая куда мы в тот момент двигались нас искали не в том месте и дальнейший путь до лагеря прошел без приключений.
А по прибытии в лагерь меня
Ника
Самолет прилетел, как и ожидалось ночью. Его встречали Литовцев со своими разведчиками и конечно, вездесущий Игнатов. Я, со своей раненой ногой, уже могла ходить и сидеть, но участвовать в торжественной встрече «великого посольства с Большой Земли» — увольте. На фиг.
Встречать то я не встречала, но спать тоже не могла. Сидела в своем отгороженном простынями закутке. В голове не одной мысли. Пусто как в бочке. Знаю же, что сейчас будут решаться наша судьба — именно для этого и прилетели «товарищи с Большой Земли», а все равно заставить себе думать не могу.
Простынь тихонечко отодвинулась. Ровно на столько, чтобы в мой закуток мог заглянуть солдат.
— Товарищ Иванова…
— Знаю… сейчас иду. — перебила я.
Почему-то я боялась этих слов: «Вас вызывают». Это как точка во всем, что мы делали.
Оправилась, проверила пистолеты в кобуре и за спиной, кинжал на поясе. Не знаю, что еще бы такого сделать, но выходить не хочется. Стою и понимаю — просто тяну время. Как глупо!
За столом сидели четверо. Дмитрий Михайлович, Игнатов и двое незнакомых. Остальные остались за дверьми. Так же как и весь мир — там за железной дверью, прошлое, будущее, настоящее…
— Садитесь.
Голос повелительный. Привыкший командовать… и ломать.
— Иванова Ника Алексеевна? Правильно?
— Нет…
Удивленный взгляд сначала на Игнатова, потом на Карбышева: «Почему не доложили? Что такое?!»
— Тогда… кто вы?
— Что это вам даст. Мое имя? Напишите любое…
— Вы даете себе отчет в том, с кем вы говорите?
— Даже если я вам все как перед Богом расскажу, вы поверите? «Докажи, что ты не верблюд…». Я не буду доказывать… Ничего…
Игнатов неожиданно подвигает ко мне пачку бумаги и карандаш.
— Пишите.
— Что?
Теперь уже говорит этот — первый.
— Пишите подробно, если уж говорить не хотите. О себе. Всё. Кто вы, откуда. Ваша биография «там», и подробно — «здесь». Чем подробнее тем для вас же лучше…
— Не хочу…
— Что?
— «Чукча не писатель, чукча — читатель».
— Кажется, вы, товарищ Иванова, не понимаете… Сейчас ваша дальнейшая судьба зависит от меня и от моего решения. Не советую вам….
Говори-говори, мой хороший. Правильные, умные слова насчет Родины, Сталина, о войне, о том, что я могу всю жизнь провести в лагерях, куда ты меня с легкой руки отправишь — как много слов. И как они похожи на те, которые я не раз слышала «у себя», дома. В будующем. Даже ритм и тембр похожи…
Лениво достаю из кабуры Зауэр. Хорошая игрушка. Добрая… ласковая… удобная. Кручу его. Игнатов аж вспотел… ничего страшного — не надо бояться, товарищ лейтенант, это не для вас. Ставлю пистолет вертикально и нежно ложу подбородок на ствол…
Тишина.
Вот и молодец, товарищ — до — сих — пор — не — знаю — как — вас — там. Ты понял, да?
Смотрю глаза в глаза. Смотрю и молчу. В комнате никого кроме нас двоих нет. Во все мире — никого нет. Только ты и я. А я уже за гранью. Палец на курке уже отжал слабину и ждет… дожидается. Пойдешь со мной туда, за грань? Ведь одно твое слово, одно движение…